Диссертация (1100638), страница 12
Текст из файла (страница 12)
200 экз<емпляров> «Подвига “Новика ” я послал длячтения раненым солдатам»; «В 1908 г. промелькнули первые заметки о брошюрках» (Северянин И.Образцовые основы // Игорь Северянин. Царственный паяц. Автобиографические материалы. Письма.Критика / Сост., вступ. ст. и коммент. В.
Н. Терехиной и Н. И. Шубниковой-Гусевой. СПб., 2005. С. 42).2Северянин И. Громокипящий кубок. Ананасы в шампанском. Соловей. Классические розы. М., «Наука»,2004.3В. Шершеневич. Футуристы // Игорь Северянин глазами современников / Сост., вступ. ст. и коммент. В. Н.Терехиной и Н. И. Шубниковой-Гусевой. СПб., 2009. С. 70.155попадались на глаза», С. Бобров все же обнаружил у литераторов некоторое«неравнодушие» к ранним книжным «выходкам» поэта: «Тут нас встречаетобыденное обидчивое недоуменье, коим встречать у нас принято новогопоэта. Тот ухмыляется, тот не замечает, другой острит: «Не поэт, апоэтический пулемет» 1.Действительно,толькосборник«Громокипящийкубок»(1913)заставил широкую читательскую аудиторию и «когорту» профессиональныхкритиков иначе взглянуть на творчество самопровозглашенного мэтра новойпоэзии.
Такой своеобразной «переоценке ценностей» не помешал и заметныйпарадокс: книга была составлена в основном из ранее опубликованных вброшюрах стихотворений. Таким образом, фактически сборник явился томом«избранного» и, казалось бы, вряд ли мог претендовать на званиеполноценной книги лирики. М. Цветаева, которая все свои лирическиесборники соотносила с «хронологическими этапами: что в жизни – то втетради, что в тетради – то в книге», так оценивала «Психею» (1923), «неэтап, а сборник», составленный из «разных времен и книг»: «А Психея –отбор, поэтому не этап: не часть пути, а, если хотите, вечное сопутствие…Психеи – как книги – нет»2.Однако «Громокипящий кубок» Игоря Северянина мы вправе признатьименно книгой стихов и ввиду недостаточной ознакомленности читателей с«докубковым» творчеством поэта, и ввиду особого резонансного статусакниги, по определению Н.
Гумилева, явившейся «прямо культурнымсобытием»3,иблагодаряфеноменальнойструктурно-содержательнойцельности и яркости этого полноценно авторского книжного творения.Возможно, северянинский «книжный» дебют имел такой оглушительныйуспех именно потому, что он не был дебютом в полном смысле этого слова:выход «Громокипящего кубка» завершал, фиксировал продолжительный«брошюрный» период, который не исчерпывался составившими книгуБобров С.
Северянин и русская критика // Игорь Северянин. Царственный паяц. С. 311.Цветаева М. И. Собр. соч.: в 7 т. М., 1995. Т. 7. С. 381, 394, 396.3Гумилев Н. Из писем о русской поэзии (отрывки) // Игорь Северянин. Царственный паяц. С. 411.1256«поэзами», а представлял собой интересное полномасштабное поэтическоеявление.Брошюрная «веха» в творческой эволюции Северянина – это не толькоточка отсчета, момент выбора мировоззренческого и стилистическогохудожественного вектора, начальная ступень литературного становления, нои время уже «свершившихся свершений», пик жизнетворчеких претензийпоэта быть главой эгофутуристической школы (к моменту выхода в свет«Громокипящего кубка» Северянин успел как провозгласить эгофутуризм,так и отказаться от своего литературного «детища», что и было отражено вброшюрах).Данная глава будет посвящена «лабораторному» периоду творчестваИгоря Северянина, этапу стилистического «брожения», стилистических«зигзагов» его лирики и ведущей роли на этом этапе книжно-брошюрнойконструкции, которая явилась своеобразным проводником взглядов авторанаспособыакцентирования/выделенияиобособления/группировкиразличных художественных «ракурсов» его ранней лирики.Удивительно, что Северянин, поэт с ярким и противоречивымтворческим амплуа, в сознании современников и в памяти будущих, то естьсегодняшнихпоколенийчитателейпредставшийлириком«узконаправленной» художественной ориентации, будуарным эгоистомэстетом,играющимвэксцентрическогогения-артиста,начиналсгражданской патриотической лирики.
Цикл «Морская война» (1904-1905),составивший первые восемь брошюр поэта («К предстоящему выходу ПортАртурской эскадры», «Гибель “Рюрика”», «Подвиг “Новика”», «Взрыв“Енисея”», «Потопление “Севастополя”», «Захват “Решительного”», «Конец“Петропавловска”», «Бой при Чемульпо»), на наш взгляд, должен привлекатьособое внимание исследователей, несмотря на свою откровенно юношескуюприроду и очевидную тематическую и стилистическую чужеродность поотношению ко всему остальному корпусу поэтических произведенийСеверянина.Именно внимание к такому неожиданному лирическому57«почину» при дальнейшем более глубоком анализе поэтики Северянинаможет помочь наиболее полно и объективно представить ее противоречивыймногоуровневый характер.Все «морские» брошюры поэта посвящены событиям русско-японскойвойны 1904-1905 гг.
Полугодовое пребывание Северянина с отцом наДальнем Востоке, который они покинули за месяц до начала войны, светлыевоспоминания от совместного путешествия, очарованность дальневосточнойприродой – все это заставило юного поэта внимательно следить за газетнойхроникой войны и близко к сердцу воспринимать сообщения о неудачахрусской армии. В большинстве северянинских брошюр этого периодаописывается «честная», «отважная» героическая гибель русских кораблей:Лишь только успели уйти крейсера,В пучину сошел храбрый «Рюрик»,При громе орудий, при кликах «ура»,При реве воинственной бури!(«Гибель “Рюрика”»)О, «Петропавловск», русский богатырь,Достойный сын обширнейшей державы!Не резать уж тебе морскую ширь!Не виться флагу гордо, величаво!(«Конец “Петропавловска”»)Но, чтоб судов, разбитых в битве страшной,У нас враги не вздумали отнять,Начальник русский – бравый и отважный –Решил суда немедленно взорвать.(«Бой при Чемульпо»)Переднами,декламационной,несомненно,гражданскийобразцыпафосздесьпоэзииявляетсяэмоциональной тональностью, но и той доминантой,риторической,нетолькокоторая полностью58обуславливаетобразно-эмоциональноеистилистическоерешениепроизведений.В«морских»обнаруживаютсябатальныхчертыполотнаходическогомолодогостиляСеверянина(торжественныйпафос,приподнятость тона, воссоздание монументальности описываемых событий ивосторженное«дифирамбическое»отношениекописываемому),драматический динамизм литературной баллады (динамика сюжетов),фольклорные элементы (гиперболы, постоянные эпитеты).
Кроме того,ранние брошюры поэта ощутимо близки по настроению и художественномурешению популярным песням «Врагу не сдается наш гордый “Варяг”» (1904)и «Плещут холодные волны» (1904).Некоторые описанияморскихбаталийрусско-японскойвойны,представленные в брошюрах Северянина, перекликаются со знаменитойсценой Полтавского сражения из поэмы А. С.
Пушкина «Полтава»:И вот тогда исполненный презреньяИ храбрости, не знающей границ,Вирен, предвидя битвы наслажденье,Читая выраженье русских лиц,Пылающих желаньем страстным боя,Отдаст приказ: «сраженье начинать»,И если враг сильнее будет втрое,Наш адмирал не станет отступать.Заговорят орудья «Пересвета»,«Полтавы» грозно будут вторить им,Начнется бой на удивленье света,Упорством поражающий своим.(«К предстоящему выходу Порт-Артурской эскадры»)59Встихотворении«Гибель“Рюрика”»слышныотголоскилермонтовского «Бородино»:<…> Но с башни сигнальной был подан доклад«Навстречу отряд Камимура».«Готовиться к бою, – команда гремит. –К упорному тяжкому бою».На палубах русская доблесть царит,Стоит неприступной горою.И между собой говорят моряки:«Нас Витгефт уже ожидает…Идем же смелее!» Пожатье рукиИх тайную мысль довершает.Однако«морские»монументальныеполотна-плачи«кисти»Северянина лишены роскошной зрелости пушкинского стиха «Полтавы»,художественной легкости и непосредственности «Бородино» и, самоеглавное, в них нет того ощущения военной «правды» (полвека спустя ееназвали бы «окопной»), знания рутинной, натуралистически непригляднойизнанки«живой»войны,которыеотличают,например,«Валерик»Лермонтова.Вместо этого в стихотворениях цикла «Морская война» нередковстречаютсяпоэтическиештампы,появлениекоторыхвызваноотстраненной, ура-патриотической подачей описываемых событий.
Это истилистические штампы, связанные с использованием возвышенной икнижной лексики, примелькавшихся метафор из наследия прошлыхлитературных эпох («Как судно минное погибло, / Как спит оно могильнымсном…», Порт-Артур «высился над водною пустыней», «Ночь победиладень, как властная царица», «Он спит теперь, герой, сном вечности объят»,«Как страшен бой морской во тьме холодной ночи!», «Они – смелы; они –60России дети» и др.), и шаблоны риторические, тесно связанные с первыми иобусловленные высоким гражданским пафосом стихотворений:И гордо «Россия» Андреевский флагНа мачте своей развевала.И, видя то, чувствовал каждый моряк,Как сердце в груди трепетало.(«Гибель “Рюрика”»)Он сын эскадры, роком злым сраженной,Ей преданный душой, достойный ее сын.(«Потопление “Севастополя”»)Спокойно спите, русские сыны!Господь вас наградит блаженством Рая!О, дети дорогой моей страны,Вас помнит родина святая!..(«Конец “Петропавловска”»)Заметныйобразно-сюжетныйсхематизмистилистическаяпредсказуемость цикла «Морская война» объясняются и другим фактом: осраженияхрусско-японскойвойныСеверянинузнавализгазет.«Посредничество» газетных хроник сказалось на поэтике брошюр: поройлирическое повествование в них «сжимается», приобретает емкость исухость газетного сообщения:Кидая мины, судно плыло,Но вдруг по собственной винеОно внезапно наскочилоНа мину, скрытую в волне.Раздался взрыв, за взрывом стоны,Поднялся бедствия сигнал.Меж судном с берегом препоныСоздал свирепый, бурный шквал.61(«Взрыв “Енисея”» )Очевидный «газетно-новостной» эффект в описаниях некоторыхморских сражений усиливается за счет газетизмов:Я расскажу вам возмутительныйВойны текущей эпизод,Как разоруженный «Решительный»Попал во вражеский тенет.<…>Пришел в Чифу герой «Решительный»;Чтоб не страдал нейтралитет,Он с целью, столь предупредительной,Чтоб избежать возможных бед…<…>Что бой принять мы положительноНе можем, - он им отвечал.(«Захват “Решительного”»; курсив мой – В.
Б.)Наряду с откровенными стилистическими «сбоями» и неловкостями,выдающими молодость и неопытность поэта («Решил его к себе с собойвести, / Его бессовестно крадя», «Кингстоны отворил, и боль скользнула ввзоре», «С врагом, сильнейшим в много раз», «Вернулся для ран излеченья»и др.), в ранних «морских» брошюрах Северянина встречаются перебивки инеловкости совсем другого рода, имеющие двойственную природу: с однойстороны они являются заметными стилистическими погрешностями на фонетрадиционного декламационного стиха во славу русского флота, с другойстороны, они гармоничными мазками вписываются в стилистическийпортрет будущего Северянина: «Наш командир представил жалобу / Надействий вражеский простор», «И, чувствуя вступленье в сферу влаги, /Матросы скажут: “бить врага пора”», «Иные ж, устремив в пространствовзор, О сердцу близких думали, мечтали», «На палубах русская доблесть62царит», «И безумная храбрость обняла / Его стройный весь стан» и др.Наравне с кажущейся речевой неумелостью здесь представлена робкаядилетантская попытка расширить возможности языковой сочетаемости, уйтиот словесной конкретики к абстрактности («простор», «пространство»,«влага»).
Несомненно, что робкие подступы Северянина к этой «сфере»поэтической «влаги» представлялись тогда особенно незначительными нафоне бурного «половодья» образных и языковых завоеваний символистов.В юношеских «морских» брошюрах Северянина «пробиваются» идругие, едва заметные «побеги» его будущей модернистской поэтики.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
