Диссертация (1100638), страница 31
Текст из файла (страница 31)
Хотя в этихстихотворениях слышится былая увлеченность «недостойной» темой,ощущается искренняя влюбленность в предмет изображения, они в равныхпропорциях разбавлены подчеркнуто сатирическими стихотворениями, вкоторых «недостойный» предмет действительно предстает «недостойным», снего как бы срывается эстетическая маска («Их культурность», «Поэза ознатной даме», «Поэза для беженцев», «Г-н Цап-царап» и др.), истихотворениями нейтрально-традиционными, реалистичными пейзажнымизарисовками(«Осенняяпалитра»,«Поэзалетнейвстречи»,«Поэзасострадания», «Люди ли вы?..» и мн. др.).Не стоит забывать, что «пушкинский код», а вместе с ним и ориентацияна классический стих встречались в самых ранних брошюрах Северянина,где эта установка, в первую очередь, говорила о желании молодого поэтаучиться у «славной старины», подражая «образцам».
Похвальное желание«литературного подмастерья» привело к появлению двух художественных«направляющих» его ранней лирики – «наивному» традиционализму, авместе с ним и «наивной» классики, – с одной стороны, и «образцовой»традиционности – с другой. Возвращение Северянина к Пушкину в«Поэза о старых размерах» (сб. «Менестрель»).Исаков С. Игорь Северянин 1918 – 1921 гг. Жизнь и мировосприятие.
Литературная позиция. Изменения втворческой манере. С. 192.12161эмигрантской лирике и новая попытка практического освоения пушкинскойпоэтики, во-первых, еще раз подтверждает действенность метафоры «вечноговозвращения» при осмыслении творческого пути поэта, во-вторых, позволяетговорить о созвучности его творческих устремлений идейно-художественнойпрактике русских эмигрантов первой волны, живших, согласно известномуутверждению З. Гиппиус, «не в изгнании, а в послании».162Глава VI.«Классические розы» (1931) –книга-«кульминация» и лирическое завещание поэтаКнига Игоря Северянина «Классические розы» вышла в сентябре 1931 г. вбелградскойсерии«Русскаябиблиотека.Книга33».Официальнымпопечителем издания стала Югославская Академия наук, а точнееИздательская комиссия палаты Академии наук. Книга печаталась невероятнодолго, что объясняется скудностью финансирования и недостаточнымвниманиемкдеятельностирусскихпоэтов-эмигрантовсосторонызаграничных книгоиздателей.
В письме к Софье Карузо от 12 июня 1931 г.Северянин отмечал: «А «Классические розы» все еще печатаются. Это ужепохоже на анекдот: с января!»1Сборник включает 161 стихотворение (в том числе два стихотворныхперевода с французского и польского), временные датировки произведений(1922-1930 гг.) наиболее полно охватывают период эмигрантской жизнипоэта. Напомним: он эмигрировал в 1918 году, умер в 1941-м; в конце жизниписал мало, после «Классических роз» значимых сборников не издавал.Книга«Классическиерозы»сталасвоеобразной«кульминацией»литературной деятельности И.
Северянина, наиболее полной фиксациейтворческих исканий поэта не только периода его эмигрантского творчества,но и всей предыдущей литературной биографии.Примечательно некоторое сходство творческого пути Северянина иверившего в него, но обвинявшего в отсутствии «темы» А. Блока. Какизвестно, в конец третьего тома «трилогии вочеловечения» Блок поместилцикл «Родина» (он предшествует заключительному циклу всей трилогии «Очем поет ветер»). В «Классических розах», одной из наиболее знаковыхпоздних северянинских книг, «кульминационной» становится тема России.1Северянин И. Письма к С. Карузо // Игорь Северянин. Царственный паяц. С.
267.163Стихотворения поэта, в которых «живо», трагически осмысляется образРодины, можно причислить к лучшим образцам ностальгической лирикирусского зарубежья.К теме России Северянин обращается в начальном разделе сборника –«Чаемый праздник». Постараемся увидеть преломление этой темы втворчестве поэта, сравнив два образа – образ родины и образ чужбины,Эстонии, наиболее полно раскрытый в четвертом разделе книги «У моря иозер».Тема России, истинной родины, отчизны, и тема второй родины,приютившей поэта Эстонии, являются ключевыми, опорными темами«Классических роз».
Прежде всего, стоит отметить, что раскрытие этих тем влирическом пространстве сборника не исчерпывается противопоставлением:Россия – родина, Эстония – чужбина. Круг оценок лирического героя нестоль конкретен, подчас размыт и противоречив. Россия представляется и как«царство балагана», страна хаоса, безбожия, и как «божья благодать»,сакральное пространство, ассоциируемое с храмом, а русская земляуподобляется священной земле, которую «рыдая», «молясь весне», целуетлирический герой.В стихотворениях сборника Россия называется «гулящей девицей»,«впавшей в сон княжной».
Она «очи раскроет свои голубые» – такаяхарактеристика предпосылается образу родины в стихотворении «Колыбелькультуры новой»:Встанет Россия, да встанет Россия,Очи раскроет свои голубые,Речи начнет говорить огневые, –Мир преклонится тогда перед ней.Изображая родину в образе девушки, воспринимая ее как живое существо,наделенное нелегкой женской судьбой, Северянин, возможно, в какой-тостепениапеллируетпредположить,чтокблоковскойзасчеттакойпоэтическойпрактике.ненавязчивойМожнореминисцентной164ретроспекции, поэт «обнажает» свою ностальгию по той России, где«хороши» и «свежи» были розы его «любви, и славы, и весны», по ушедшейэпохе Серебряного века.Мотивсна,болезни,умиранияродиныимотивпробуждения,воскрешения, обновления являются важными художественными полюсамине только тематической связки «Россия – Эстония», но также существенныдля понимания историософских взглядов Северянина, нашедших отражениев сборнике.
Россия болела, умерла, умирает, но лирическому герою«немыслима мысль, что над мертвою тьма», он «верит в ее воскрешение»,ведь она «божьей волей воскресала снова, – / Как весна, как солнце, какХристос!» Болезнь влечет за собой отмирание ненужного, страшного,тлетворного, она полностью очищает пространство для зарождения нового,неизвестного, но светлого, православного. Россия мыслится как избраннаябессмертная страна, которой даровано воскрешение.Вместе с ней готов воскреснуть и поэт. Северянина не покидает мысль овозвращении в Россию.
Философская концепция возвращения, воплощенная встихотворениях сборника, такова: новую Россию нужно заслужить. «Чтотолку охать и тужить – Россию нужно заслужить!» – провозглашается встихотворении «Что нужно знать». В связи с этим поэту тоже необходимопереродиться, стать иным, новым. Однако как это осуществить, в книге неоговаривается.Родиться русским слишком мало,Им надо быть, им надо стать! –такой сентенцией ограничивается поэт.Исток внутренних противоречий и страданий героя, связанных смотивами тоски, одиночества, заточения, можно найти в том, что приневыразимом желании действовать, герой не действует вовсе, у него нетсвободы. В России художник – «король поэзии», своенравный любимецпублики и дам, в Эстонии он – всего лишь одинокий поэт без читателя. Егопубликой становятся соседние озера, и рукоплещут ему лишь эстонские165сосны.
Поэт заперт в «приморской глуши», он может только мечтать, грезитьо возвращении и вызывать в воображении образ старой или обновленнойРоссии.Мотиводинокого,вынужденногозаточения,прикоторомединственным спасительным, а подчас и губительным «развлечением»является мысленная и чувственная апелляция к образу навсегда ушедшей,словно в заколдованной дремотной дымке пребывающей родины, частовстречается у поэтов русского зарубежья. Достаточно вспомнить известныестихотворения Г. Адамовича «Всю ночь слова перебираю…», Г.
Иванова«Над розовым морем вставала луна…», В. Набокова «Расстрел» и др.Трактовка темы России в книге «Классические розы» оказываетсягармонично вписанной в поэтический контекст эмигрантских сборниковпервой волны.Интереснымпредставляетсяпоследовательноерассмотрениестихотворений раздела «Чаемый праздник» с точки зрения восприятиякаждого из них как отдельной формы вневременого и внепростраственогодиалога с Россией.
Так, раздел начинается стихотворением «Запевка», этосвоеобразное вступление, задающее тон всему разделу, дальше следуетстихотворение-обращениекРоссии(«Гойты,царствобалагана!),«стихотворение-остранение», в котором поэт описывает как будто впервыеувиденную страну («На восток, туда, к горам Урала, \ Разбросалась страннаястрана…»), далее – стихотворение в форме элегического укора («Ты потерялсвою Россию…»), затем идет детализированная инсценировка возвращения вРоссию («И будет вскоре весенний день, \ И мы поедем домой в Россию…»),и просто воссоздание картин России, описание петербургских реалий («Былмай.
На подстриженной стрелке \ Уже продавали фиалки…»), стихотворениепризыв к борьбе против гнета, выполненное в воинственно-пафоснойтональности («Москва вчера не понимала, \ Но завтра, верь, пойметМосква…»), историческая зарисовка (Москва времен Наполеона), связаннаятемой пробуждения народных масс с современной поэту историческойситуацией, наконец, безжалостное обвинение себя самого в трусости и166потере родины и т.
д. Эта длинная вереница примеров свидетельствует оболезненном варьировании образа России в сознании лирического героя, егобеспрерывном общении с навсегда «умолкшей» родиной.Противоречиво отношение поэта и к стране, заменившей ему родину.Соседство в пределах лирического пространства сборника таких антитезныхнаименований, как «неласковая чужбина», «чужой край», «заморские края»,«приморская глушь» и «маленькая Эстия», «ненаглядная Эстия», «божьяглушь», признание эстонских реалий «своими» («в лесах моих сосновых»,«приморский свой угол», «Тойла моя») указывают на контаминацию«своего» и «чужого», при которой нет четкого разграничения этих понятий.Настоящее природное окружение поэта – сказочная живописная Тойла, смножеством «чарующих» озер, любимых поэтом «навек», лесов, тропинок,ведущих в «девичий озерный монастырь», реалий, дарящих поэтувдохновенье и заставляющих «думать светло и глубоко», защищающих от«нечисти людской» – все это не мыслится чужим, поэт чувствует эстонскуюприроду «своей», родной, дорогой.Таким образом, снимается противопоставление «Россия – родина,Эстония – чужбина», о чем говорилось ранее.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
