Диссертация (1100638), страница 24
Текст из файла (страница 24)
Наиболееявно она звучит в стихотворениях-зарисовках, где субъектная перспективасмещена с лирического «я» на изображаемых «персонажей». Показательны вэтом отношении стихотворения «Это было у моря» («Это было у моря, гдеажурная пена…») и «Chanson coquette» («Над морем сидели они наверанде…»), представляющие собой стихотворения-двойники. В первомстихотворении полюбившая пажа королева «вся в мотивах сонат»«отдавалась, отдавалась грозово», во втором – под песни «синих волн»«виконт целовал башмачок виконтессе, / Она отдавалась виконту».1«Земля и солнце».122Чувственный характер любовных отношений подчеркивается частымупотреблением слова «любовник».
Несмотря на то что связь «мечтателясоседа» с чужой женой была тайной, незаконной, герой ни разу неименовался любовником.Образы грозы, грома в контексте «Мороженого из сирени» предстаюткак символы страсти, порыва, что характерно и для первого отдела книги.Почти все героини второго отдела – по-своему «смеющиеся» «ветреныеГебы», что еще раз подтверждает статус эпиграфа как важного структурногокомпонента книги стихов.«Ветреными Гебами» можно назвать дам в«шаловливом экипаже», («В хрупоте коляски слыша звуки нравственныхпропаж»), смех которых «свежий, точно море», «жаркий, точно кратер»,флиртующую с «эскимосом» героиню стихотворения «Юг на севере»,которая «захохотала жемчужно, / Наведя на эскимоса свой лорнет,«капризную властелина жену» и т.
д.Психологический и эмоциональный портрет героини первого раздела«Сирень моей весны» отчасти обусловлен ее внешним положением. Именноим определен внутренний конфликт жены и матери, которую «жизнь чаруети соблазняет». Однако поэт использует и более сложные приемыпсихологической интроспекции. Он «внимателен» к душевному состояниюгероини, старается проанализировать динамику ее настроений («И ты, меняпоняв, в тревоге головой / Прекрасною своей вдруг поникаешь нервно / И вотдругая ты – вся осень, вся – покой…»), понять ее душу («Душой поэта иаполлонца / Все ожидает литавров солнца», «Умом ребенок, душоюженщина»), увидеть отражение внутренних переживаний на ее лице, вмимике и жестах («Раскроешь широко влекущие глаза, / И бледное лицоподставишь под лобзанья», «В ее лице теперь покой», «И на лице ее угаслом/ К опрозаиченной земле / Читаю нежное презренье»).В художественном пространстве «Мороженого из сирени» психикоэмоциональный тип героини либо всецело обусловлен внешней обстановкойее жизни, либо описывается с помощью акцентированно материальных123деталей и культурных клише (мечты «грезерки» – «то Верлен, то – Прюдом»,«в ее душе – осколки строф Мюссе», «Тело имеете универсальное…какбарельеф…/ Душу душистую тщательно скрытую в шелковом шелесте»).Внимание к деталям при описании любовных чувств роднит Северянина сакмеистами, но его психологизм не претендует на глубину, в отличие оторигинальности.
В стихотворениях акмеистов одна деталь способна указатьна нечто самое сокровенное, значимое, раскрыть суть лирической эмоции,сказать больше, чем могли бы «сказать» эпитеты и метафоры. «Вещность»северянинского мира характеризуется не через «качество» деталей, а через их«количество». Чрезмерное «нагромождение» деталей, очень тесное соседствовотделеярких,аляповатыхлирическихзарисовок,определяющих«сопряжение далековатых идей» (будуар и замок, «кружево» и «платок изфланели», «эскимосская юрта» и «ранчо» в «тропической Мексике»),апелляции к реалиям городской культуры, поданные через призму«опьяненного» человека («И закружились от чар малаги головки женщин икризантем»), наконец, оригинальная ритмико-синтаксическая и лексическая«огранка»стиха(обилиесловоновшеств,характернаяпоэтическаяинтонация) составляют феномен экзотики Игоря Северянина.Мир «Мороженого из сирени» кажется внешне «изысканным», но, насамом деле, он изломанный, хаотический, лишенный гармонии, иногда в немпроступают гротескные черты.
Эффект гротеска достигается не только засчет перенасыщенности деталями, но в том числе из-за их «качества»(«Трепещут губы иронично, как земляничное желе»).Миру эксцессов и феерий противопоставлен образ «трезвых людей»,который неоднократно варьируется в стихотворениях «Мороженого изсирени» и в следующих за ним отделах («люди трезвые», «бездарные люди»,«трезвые умы», «рядовые люди», «чернь», «толпа холопов»). «Темные люди»появлявлялись еще в стихотворении первого отдела «Ноктюрн», где они,плененные сказочной красотой пейзажа, испугались «упоительной новизны»и «поспешили проснуться, / Боясь пробужденья иного». Образ ординарных124людей здесь оттеняется: поэту не только важно указать на их духовнуюубогость, но скорее необходимо выявить возможность иного взгляда на мир,иных граней познания мира.
Единственное упоминание о человеке из«толпы» в «Сирени моей весны» сменяется более детальным раскрытиемобраза во втором отделе, а своеобразный итогом осмысления конфликтапоэта и обыкновенных людей служит стихотворение «Рядовые люди» изтретьего отдела «За струнной изгородью лиры», где поэт прямо признается:Я презираю спокойно, грустно, светло и строгоЛюдей бездарных: отсталых, плоских, темно-упрямых…Своеобразная градация, связанная с характеристиками образа толпы(«темные люди» – «люди трезвые», «трезвые умы» и др. – «люди бездарные:отсталые, плоские, темно-упрямые»), помогает начертить еще одинхудожественный вектор сборника: укрупнение конфликта поэта и толпы,напрямую связанное с появлением и усилением мотивов избранничества иотверженности.
Своеобразной кульминацией и одновременной развязкойэтого конфликта, отраженного в лирическом пространстве «Громокипящегокубка», является завершающая часть – «Эпилог эгофутуризма».Стоит отметить, что в отделе «За струнной изгородью лиры»,следующем за «Мороженым из сирени», «трезвыми людьми» окажутся, впервую очередь, критики, «скудомысленный суд» противников поэта илинеразборчивая публика («читатель средний»), что определено очевиднойавтобиографичностью лирического героя раздела.Несмотря на внешнее принятие героем законов отчасти реального(город), отчасти вымышленного мира («страна феерий»), во втором разделеотчетливо слышна трагическая интонация. Трагичность, безысходностьатмосферы «Мороженого из сирени» грамотно скрыта за «мишурой»жеманных восторгов, рафинированного веселья и экспрессией многихстихотворений.
Композиционное окружение «Мороженого из сирени»,125заключенного между частями «Сирень моей весны» и «За струннойизгородью лиры», позволяет заметить это «подводное течение», на которое,однако, есть прямые указания и в самом разделе. О смысловой икомпозиционнойважностистихотворения«Мороженоеизсирени»говорилось выше. Однако стоит еще раз акцентировать внимание на том, чтов связке с лирическим сюжетом первой «главы» и при знакомстве соследующими за ним стихотворениями оно может восприниматься как вопльотчаявшегося человека, готового забыться на площади в собственныхдерзких выкриках.
Читатель, который был свидетелем апатии, душевногоопустошения героя в конце первого отдела может расценить этостихотворениекакозлоблениераненойдуши,котораяизчувствапротиворечия погружается в пустоту и пестроту городского общества, в мирсобственной странной грезы, в «страну феерий», решает забыться в вине. Наэто указывает частое упоминание в стихотворениях второго разделаразличных сортов вин. В «Хабанере III» поэт, словно используя приемостранения, показывает видение мира человека, опьяненного кларетом.От грез кларета – в глазах рубины,Рубины страсти, фиалки нег.В хрустальных вазах коралл рябины,И белопудрый и сладкий снег.<…>Струятся взоры… Лукавят серьги…Кострят экстазы… Струнят глаза…Как он возможен, миражный берег…В бокал шепнула сеньора Za.Сравним эту поэтическую «зарисовку» с описанием атмосферыизвестного московского ресторана «Яр», данным А.
В. Основиным: «Здесьжаждут вина не для того только, чтобы развеселиться, но и чтобы забыться и126создать себе мираж счастья, которое для многих состоит во вкусном ужине,бутылке вина и улыбке красивой женщины. Не важно, что все это покупаетсяденьгами, что завтра всего этого не будет: хоть час да мой; теперь для менягремит оркестр, для меня сейчас будет петь хор, мне будут улыбатьсянакрашенные губы этой красавицы, для меня горят задорным огоньком ееглаза»1.«Мороженое из сирени» – это не деликатно поданное «сударям» и«сударыням» кушанье, а мороженое, брошенное прямо в лицо толпе, злаяирония рассвирепевшего от безвыходности и «безгрезья» человека. За этимстоит истинная трагедия разуверения в светлых юношеских идеалах,любовных ценностях, мечте.
Это по-своему пьяный «угар», но неподкрепленный личной жизненной историей, а ставший лишь достояниемискаженной литературной копии жизни – книги стихов.Лишь в одном стихотворении «Мороженого из сирени» («Любитьединственно») герой раскрывает свое истинное понимание всех испытанныхим чувств-«промельков».Любить пленительно, одну и ту же,В полузабвении молить: «Приди!<…>И бронзой верности грудь окандалив,Ручьится шелестно в извивах душ;И сочным вечером, когда он палев,Быть каждой женщине, как муж.Образ единственной возникает и в третьем разделе «За струннойизгородью лиры».
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
