Диссертация (1100638), страница 23
Текст из файла (страница 23)
Однакотолько хорошо знакомый с биографией Северянина читатель способенувидеть«стыки»междустихотворениями,отсылающимикразнымлюбовным историям. Любой другой читатель скорее «достроит» фабулу,воспользуетсятой«возможностьюассоциативныхсвязей»,котораястановится особенно действенной при умелой компоновке стихотворений.Северянин, например, так «умело»дополняет стихотворения 1911 г.стихотворениями 1909 г.
(«Все по-старому», «Ее монолог»), что у читателянесоздаетсясоседствующихощущенияразнородностии«разновременности»стихотворений. Отчасти это может быть обусловленоцельностью поэтической личности, которая в какой-то мере «одинаково»воспринимает явления окружающей действительности. Но в какой-тостепени это диктуется и реальными событиями жизни поэта. Так, фон первойлюбви поэта (весна, дачный поселок, северная природа) соответствуетбытовому и временному контексту отношений с Еленой.Проведем параллели между стихотворением 1905 г. «Элегия»,посвященнымкузинеЛиле,истихотворениями1911–1912гг.,обращенными к возлюбленной Елене: «дом лиловый, как сирень»(«Элегия»)/ «лиловый домик» («Эскиз вечерний»), река Суда («Элегия»)/ «насеверной форелевой реке» («В березовом котэдже»), «Я не имею даже вести /Цит.
по: Игорь Северянин. Громокипящий кубок. Ананасы в шампанском. Соловей. Классические розы. С.655 – 656.2«Ты ко мне не вернешься».1117От той, которой полон май» («Элегия»)/ «До весны мы в разлуке. Повидатьсяне можем. Повидаться нельзя нам» («Это все для ребенка»), «Хочу тиши селародного»(«Элегия»)/«Весной,вполях,поднебомсиним…»(«Посвящение»).Стихотворение «Элегия» было включено в сборник «Громокипящийкубок» с некоторыми изменениями.
Расположенное в стихотворномпространстве книги между условно выделенными нами минициклом 2 иминициклом 3, оно заканчивается катреном:Меня не видишь ты, царица,Мечтаешь ты не обо мне…В усталом снеТвои ресницы.В ранее опубликованной брошюре «Мимоза <2>» (1907), содержащейстихотворение «Элегия», поэт дополнял этот катрен двумя другими, темсамым иначе расставляя финальные акценты стихотворения:Ты видишь: небо так прозрачно,И вдруг фата из серых туч…О, я могуч,Когда все мрачно!Но мрак исчезнет, и в лазуриПотонет мир, потонем мы…Страшусь я тьмы,Но жажду бури!118Можно предположить, что опубликованная в «Громокипящем кубке»видоизмененная версия стихотворения не только отражает стремление автораизбежать юношеского приподнято-романтического пафоса, но и болеегармонично вписывается в контекст любовной интриги первого раздела.
Засчет исключения двух катренов в окончательной версии «Элегии» «свет»авторского внимания устремляется к образу героини, концовка становитсязатушеванной, с преобладанием тонов элегической грусти. Если приниматьво внимание, что стихотворение располагается между минициклами, вкоторых отражено постепенное разочарование в любви, то становится ясно:излишняя бравурность речи, смелость заявлений выбивались бы изэмоционального рисунка отдела.
Лирический герой, на глазах у читателятеряющий свою любовь, уже не в силах что-либо изменить, он может лишьописывать неизбежность «конца», не стремясь покорить высоты юношескогооптимизма и максимализма.Раздел «Мороженое из сирени».Любовное разочарование, пережитое и запечатленное героем в первойглаве «романа», дает импульс к трактовке начального стихотворения второгоотдела – «Мороженое из сирени».
Налицо внутренняя эволюция образов,обусловленная эволюцией самого героя: «надрубили сирень весны» исделали из нее «мороженое из сирени», «деликатное» лакомство для«площади». Вынесенное в начало, это стихотворение способно сказатьмногое об «обновленном» лирическом герое, оно априори указывает наизменения, которые вскоре будут проиллюстрированы стихотворениямираздела. Сирень здесь становится «сладострастья эмблемой», появляетсяважное для северянинской поэтики понятие «эксцесс», возникает образплощади как предтеча будущей беспрерывной смены героинь-любовниц,«рядовых людей», «сплетничающих» дам, приближенных короля «страныфеерий». Повышенную семантическую нагрузку несет строка «Зальдись,119водопадное сердце, в душистый и сладкий пушок».
О важности образаводопадакаксимволапорыва,вдохновеньяговорилосьранее.Примечательно, что в конце первого отдела «Сирень моей весны» возникаетупоминание о снеге, будущей зиме: «Люблю Октябрь, предснежный месяц, /И смерть, развратную жену». О том, насколько тонко и продуманно поэтвыстроил ассоциативные тематические и лексические связи в своей книге,свидетельствует отсутствие упоминаний о снеге, зиме, льде в остальныхстихотворениях первого раздела. В конце него Северянин с помощьюточечных тематических и лексических указателей как бы подготавливаетчитателя к будущему «превращению» героя.Он становится светским «упоенным»«грезером», «в поэзахизысканных строжайшим редактором», салонным денди, рассуждающим на«фешенебельные темы».
Именно образ, созданный в «Мороженом изсирени», в первую очередь ассоциировался у широкого читателя с поэзиейИгоря Северянина. В. Кошелев в статье «Гумилев и “северянинщина”. Двемаски» отмечает: «В начале своего творческого пути Северянин пробовалписать и стихи патриотического толка, и сатиру, и подражания Некрасову, и“маленькие поэмы” в стиле Апухтина.
Но маска “экстазного” эстета-“гения”,призванного эпатировать публику, <…> навсегда определила его место (хотя,между прочим, такого рода стихи составляют <…> явно не основную частьего творческого наследия)» 1.Как такое неожиданное преломление образа «мечтателя-соседа»повлияло на образный строй, поэтику и «сюжетику» сборника?В отделе «Мороженое из сирени» «действие» переносится в город(«площадь», экипажи, «жено-клуб», опера, кинематограф, будуар Нелли,рестораны, в которых гурманка «ласточек рисует на меню2»). Таким образом,в книге формируется оппозиция «город – дача».
Но изображение обыденныхгородских12реалийуСеверянинадиковинное,фантастическое.ОнКошелев В. Гумилев и «северянинщина». Две маски // Русская литература. 1993. № 3. С. 167.«Гурманка».120преображает все вокруг в «страну феерий», «страну безразумных чудес» с«озерзамками беломраморными», «констракторами из изумрудных головок»,«ландышевыми коврами», «башнями замка», где королева играет Шопена,«индейцы – точно ананасы, и ананасы как – индейцы», а «мухомор – какРиголетто». Героиня в этом мире перестает быть единственной, «святой»,той, кем «полон май». В новом окружении героя «героинь» становитсямного: череда ярких женских образов проходит перед читателем.
Причем этоне только гурманки, куртизанки, кокотки Нелли, Зизи, но и «грезерки»,королевы, «эстетные», «изящные» дамы, «жена короляАрлекинии»,«капризная властелина жена», виконтессы, графини, княжны. Ключевоеслово-символ для понимания новых любовных историй – «промельк»1.Цветы, служившие деталями фона «весенней» любви в «Сирени моей весны»(«Часто мы лежали в ландышах и кашке, / Точно брат с сестрою…» 2),переходят на ткань платьев или рисунок ковров («жасминовое платье»,«незабудковое вуальное платье», «зацветают, весело пестрея, под ногойцветы половика», «ландышевый ковер») или становятся «белорозами вблондных волосах», «альпорозами в корзине».
Интересно, что в разделепоявляется оппозиция образов сирени и лилии: сирени как «сладострастьяэмблемы», лилии как символа чистоты и невинности, которые попрали,налив в лилию шампанское, а «лилию» Зизи превратив в «кокотку». Однакообраз лилии кажется здесь «постановочным» и отчасти «дискредитируется».Если в отделе «Сирень моей весны» поэт чаще всего обращается клексеме «мечта» для описания картины мира лирического героя, то в«Мороженом из сирени» он использует преимущественно слова с корнем«грез-».
В пятидесяти одном стихотворении раздела они встречаютсядвадцать раз, «мечта» – лишь три раза. Такое количественное соотношениедиаметрально противоположно тому, что было представлено в первой части.Подобный лексический выбор не случаен. Семантически родственная12См. стихотворение «В пяти верстах по полотну».«Четкая поэза».121«мечте» «греза» имеет дополнительный коннотативный оттенок: «блажь,мнимое видение, бред, игра воображения во сне, в бреду в горячке» (словарьВ. Даля), что косвенно указывает на бредовый характер описанных во второмразделе картин.Героинястихотворения«Когдапридеткорабль»«мечтает»о«тропических фруктах», «узорчатых тканях» и об океане, и мечты «грезерки»в «Качалке грезерки» носят экзотический характер и «претворяются» в«эксцесс». Мечта, таким образом, тоже «зальдевается в душистый и сладкийпушок», носит либо нарочито, «карикатурно» экзотический характер, либостановится материальной, отражающей своеобразие «нового» светского мираи существующего в нем «нового» героя, который потерял истинную любовь.Так на лексическом уровне поэт иллюстрирует сентенцию, к которой пришелв конце первого отдела «Сирень моей весны»: «Пускай бы погибла любовь!Тогда бы погибла мечта!» 1Итак, во втором отделе Северянин для характеристики своегомировосприятия выбирает более «изысканное», «утонченное» слово «греза».Действительно, мир героя уподобляется грезе.
Он «грезер», героиня – тоже«грезерка». Вновь проявляется характерная черта северянинской поэзии –совершенное уподобление героини герою. Он превращается в «утонченного»франта, она становится «эстетной» дамой «в платье муаровом». Чувственнаянота в описании любовных отношений начинает доминировать.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
