Диссертация (1099906), страница 18
Текст из файла (страница 18)
Если «история» – это обычно событие общения,темы которого не заданы заранее, другие типы нарративов могут развиваться вокруг заранееустановленных тем, например, нарративы в судах или рассказ о личных или социальныхсобытиях по чьей-то просьбе.С определением критерия нарратива как жанра тесно связан вопрос о «единице»нарратива. Что может выступать в качестве минимальной единицы нарратива? Влингвистике, социологии, историографии в качестве объекта для нарративного анализаиспользуются самые разные единицы: предложения, тексты, корпусы текстов (в68историографии). Из лингвистических и историографических критериев нарратива следует,что сфера приложения понятия нарратива не ограничивается языковыми текстами:«нарративными могут предстать и скульптура (в классическом случае Лаокоона), и дажемузыка (оперная или балетная)» (Тюпа, 2002, с. 8).Рассмотренные нами критерии помогают более полно оценить масштабность категориинарратива и многообразие в подходах, теоретических пониманиях и принципах анализанарративов в разных дисциплинах.
Это важно, поскольку в социальной психологии понятиенарратива зачастую используется по прямой аналогии с лингвистическими либосоциологическими определениями. Однако в психологии есть и особое пониманиенарратива.Одним из наиболее важных направлений, осмысляющих роль понятия нарратива впсихологии является дискурсивная психология. В дискурсивной психологии принимается особое, расширенное понятие нарративаЙ.
Брокмейер(J. Brockmeier)иР. Харре(R. Harré)восновополагающейдляпсихологического понимания нарратива статье «Нарратив: проблемы и обещания однойальтернативной парадигмы» предлагают дискурсивное понимание нарратива (Брокмейер,Харре, 2000). Они акцентируют внимание на необходимости избегать рассмотрениянарратива как онтологической сущности.Нарратив рассматривается как самая общая категория, которая выражает рядинструкций и норм, согласованных в культуре и используемых в практиках коммуникации,для «упорядочивания, придания смысла опытам, становления знания» (Брокмейер, Харре,2000; с.
36).Нарратив – это «имя некоторого ансамбля лингвистических и психологическихструктур, передаваемых культурно-исторически, ограниченных уровнем мастерства каждогоиндивида и смесью его или ее социально-коммуникативных способностей» (Брокмейер,Харре, 2000; с. 30). Это определение снимает вопрос о культурной специфичностиструктурной модели нарратива, предполагающей линейный порядок, и обязательное наличиеопределенных элементов, и позволяет рассматривать нарративы как интегральную частьчеловеческой культуры, включающей в себя ансамбль историй о самих себе. Однако онозначительно размывает границы нарратива и предлагает рассматривать нарратив как«различные формы, внутренне присущие процессам нашего познавания, структурированиядеятельности и упорядочивания опыта» (Брокмейер, Харре, 2000, с.
39).В психологическом понимании нарратива предполагается его тесная связь снормативной структурой взаимодействия и нормами культуры. Если нарратив представляетсобой некоторый обобщенный и культурно установленный канон, то он должен быть создан69исходяизнекоторогонаборанорм-инструкций.Цельрассказыванияисторий–«организовать собственный жизненный опыт в значимые эпизоды, соответствующиепринятым в данной культуре модусам причинности и репрезентации» (Троцук, 2006, с.16).Нарратив не является описанием реальности, он представляет собой «инструкцию» по ееопределению и пониманию, средством, благодаря которому, интерпретация определенныхэпизодов вызывает их к существованию в качестве понятных в определенной культуре,осмысленных событий.При этом «нарративы действуют как чрезвычайно изменчивые формы посредничествамежду личностными и обобщенными канонами культуры, то есть являются одновременномоделями мира и моделями собственного “Я”» (Брокмейер, Харре, 2000, с.
38).Расширение понятия нарратива в психологии, отсутствие единых критериев привело кидеям отказа от критериев выделения нарратива как такового. Структурные критерииотрицаются, делаются попытки выделения функциональных критериев.Так Мике Баль (M. Bal) постулировал, что поскольку любой нарратив обладаетмногоголосой природой и неоднозначным смыслом, то и нарративный текст может обладатьсамыми разнообразными структурами.
В качестве определяющей предлагается способностьнарратива улавливать интенции человеческих действий и придавать им смысл (Турушева,2014).Идеи о принципиальной «незавершенности» нарратива, его развивающейся природы,многоголосности и диалогичности, берущие начало в идеях М. Бахтина, ставят новыевопросы перед исследователями нарративного направления. Каким образом следуеттрактовать изменчивость и структурную неопределенности нарратива? Монтажные, рваныенарративы, хаотические и противоречивые истории, которые все чаще приходят на сменулогически верным нарративам, выстроенным по принципам классического романа, – этопризнак постмодерна или проблем личности? Подобное разнообразие определенийнарратива приводит к методологическим проблемам и разноголосице в исследованиях,авторы которых относят себя к нарративному направлению или используют понятиенарратива.2.5.6 Проблемы и вопросы к нарративному подходуМногообразие смыслов, которые придаются понятию нарратива и смежным понятиям(используются такие понятия как нарративный подход, нарративная парадигма, нарративныйпринцип, нарративный метод, нарративный анализ, нарративное интервью) говорит оботсутствии единства в понимании и применении этого понятия на практике.
Ростпопулярности использования терминологии, связанной с нарративным подходом, породил70рост критических замечаний к допущениям, которые лежат в основе нарративногопонимания идентичности. Эти допущения в разной степени используются разнымитеоретиками и исследователями идентичности в нарративном подходе.(1)субъективное переживание человеческой жизни представлено в повествовании,способность нарративно описывать свой опыт заложена в природе человекаЭто допущение может быть сформулировано как постулирование аналогии междужизнью и историей (Bamberg, 2010).
При этом метафора жизни как истории используется поразному, сила связи между историей и жизнью у разных исследователей разная. Это можетбыть рассмотрение историй как способов организации опыта, либо полное отождествлениежизни и истории. Можно сказать, что существует два полюса использования этой метафоры:1 вариант – мы рассказываем истории жизни, используя определенные нарративныеформы (например, как эпопею, или как набор несвязанных эпизодов);2 вариант – мир организован в виде нарратива (Дж.
Брунер), «мы живем в мире,оформленном в виде историй, наши жизни направляются принципами нарратива» (Sarbin,2003, с. 23).Вне зависимости от выбора варианта связи между жизнью и историей, положение отом, что конструирование идентичности выстраивается вокруг «истории» или «рассказа» освоем «Я» в автобиографической и экзистенциальной перспективе, принимается бездоказательств (Crossley, 2007).Пьер Бурдье критикует тезис о том, что жизнь представляет собой историю ипредполагает, что этот тезис не является само собой разумеющимся, а требует обоснования.Согласно П. Бурдье, индивидуальность человека состоит из определенной сети, структуры,матрицы объективных отношений с окружающим миром, превосходящих пространственнотемпоральные характеристики (Бурдье, 2002).Рассмотрение нарратива как необходимой основы формирования идентичностиприводит к следующему допущению, которое также критически оценивается рядомисследователей:(2)нарративноевосприятиесубъективностиявляется«правильным»исвидетельствует о полноценной и самодостаточной личностиДанное допущение характерно для биографического подхода, в котором оцениваетсясвязность нарратива, насыщенность описаний, сложность структуры, и на основенарративного тона, образного наполнения и основных тем делается вывод о личности егоавтора (McAdams, 2011; Lazlo, 2008).Остается открытым вопрос, являются ли характеристики «хорошей истории»результатом культурного нормирования, или внутренне присущей характеристикой71нарратива.
Вступают ли в конфликт смыслообразующая функция нарратива и его возможнаяпротиворечивость? Существует позиция, согласно которой структурные особенностинарратива требуют особого способа выстраивания опыта, не характерного для всех людей(Strawson, 2004).Вопрос о связи возможности представить свой опыт в виде нарратива с уровнемразвития идентичности становится актуальным в эмпирической работе с нарративами (Flick,2009). Можно ли сказать, что люди, не умеющие структурировать свою жизнь в видеистории, прожили менее богатую жизнь, или «не обладают идентичностью»? Ведь «естьмножество людей, не умеющих рассказывать истории и, тем не менее, расположенных ксаморефлексии и глубокому миросозерцательному разговору» (Эпштейн, 2007, с.52).Дети могут разграничивать себя от других и понимать вопросы активности иответственности, но если способность постигать жизнь как интегрированный нарратив – этооснова того, на чем строится развитие идентичности, то с точки зрения этого положения онирассматриваются как «не имеющие идентичности» до перехода к ранней зрелости (Эриксон,1996; McAdams, 1985).Для критической оценки этого допущения предлагается сопоставить категориюнарратива с категорией опыта.
Понятия экзистенциального опыта ставит вопрос осуществовании ситуаций, которые принципиально невозможно вербализовать, событий, «недающих субъекту возможности не только истинного, но даже и правильного их описания»(Знаков, 2010, с.109). Наличие событий трудных для вербализации в свою очередьподнимают проблему «передачи опыта». Экзистенциальный опыт, исходя из самого егоопределения,можетбытьдостигнут,нонеможетбытьпереданвербально.Экзистенциальный опыт – это «сплав языка как формы общественного сознания иневербализуемой субъектности, унифицированного общего в человеке и его трудновыразимой словами индивидуальности» (Знаков и др., 2010, с.264).Несмотря на многообразие критериев нарратива, используемых исследователями,большинство полагают, что главной характеристикой, отличающей нарратив от другихдискурсивных жанров, является его темпоральная природа.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
