Диссертация (1098196), страница 93
Текст из файла (страница 93)
Глинки в Цензурный комитет…>» (цит. по: Зверев В.П. Федор Глинка –русский духовный писатель. – М.: Пашков дом, 2002. – С.469).837«Теперь сочинение мое, через посредство А.И. Войцеховича, поступает или поступило уже вдуховную цензуру» (письмо Ф.Н. Глинки к П.А. Вяземскому 8 октября 1848 года; цит. по: Зверев В.П.
Указ.соч. С. 478).838Глинка Ф.Н. Сочинения: [В 3 т.]. – <Т.2:> Таинственная капля. Народное предание: Ч.1–2. – М.:тип. М.П. Погодина, 1871. – XII, 320, II, 323–678, II с. (на титуле первой части – 1871, на титуле второй –1870; цензурное разрешение от 16 февраля 1870 года). Далее ссылки на это издание даются непосредственнов тексте статьи (Изд. 1871, страница).369исповедание веры и проповедь и, наконец, демонстрация возможностей поэзии«нравственной» и «религиозной» именно в то время, когда, как писал Глинка, «едва ли мыне дожили до того, что <…> уже начинают проповедовать, что поэзия должна быть безнравоучения, а философия – без веры»839.
В «Таинственной капле» он реализовывалпрограмму, близкую кругу погодинского «Москвитянина» и неприемлемую, например,для «Отечественных записок» тех лет (процитированная рецензия Глинки на первыйномер «Москвитянина» не случайно оказалась предлогом для начала полемики междудвумя журналами, в которой проблема отношения поэзии к религии и нравственностизанимала не последнее место840). И если Белинский в печати издевательски именовалГлинку «изобретателем благоухающей нравственностью поэзии» 841, а в письмахвысказывался еще злее842, то С.П. Шевырев при случае торжественно поднимал тост «запоэзию и за представителя ее Глинку в особенности»843.
Таким образом, кругпотенциальных хулителей и почитателей «библейской эпопеи» был определен еще дотого, как она была написана.Своих московских знакомых, посетителей «понедельников» в его доме, «кудасозывали преимущественно писателей прежнего времени, людей солидных и серьезногонаправления»844, Глинка знакомил с отрывками из поэмы уже в середине 1840-х годов.Чаще это, видимо, происходило не на самих «понедельниках»845, а более приватно.Авдотья Павловна, жена поэта (которой, кстати, часто совершенно безосновательноприписывается соавторство «библейской эпопеи»), тогда читала «Таинственную каплю»839Глинка Ф.
Москвитянин // Московские ведомости. – 1841. – № 16. 22 февраля. – С.133, стлб.1.Общий обзор этой полемики см. в кн.: Барсуков Н.П. Жизнь и труды М.П. Погодина. – Кн.6. –СПб., 1892. – С.77–83. О ее движущих пружинах и подтекстах и о деятельном участии в ней М.А.Дмитриева см. в кн.: Проскурин О. Литературные скандалы пушкинской эпохи. – М., 2000.
– С.302–360.841Белинский В.Г. Полн. собр. соч. – Т.12. – М., 1956. С.62 («Русская литература в 1841 году»).842«Что, не явились ли в Москве мощи Ф.Н. Глинки или он по-прежнему гниет заживо, аПетромихали (Погодин) с Шевыркою пропитывают свой пакостный журнал запахом его смердящего тела?»(Там же. – Т.12. – М., 1956. – С.104; письмо к М.С. Щепкину 12 апреля 1842 года).843Барсуков Н.П. Указ. соч. – Кн.9. – СПб., 1895. – С.83.844Берг Н.В. Из «Записок» // Писатели-декабристы в воспоминаниях современников.
– Т.1. – С. 331.Среди «главных посетителей» этих вечеров здесь названы М.А. Дмитриев, С.Е. Раич, Ф.Б. Миллер, М.Н.Лихонин, «кое-когда» А.Ф. Вельтман (Там же). Вместе с другими известными литераторами из ближайшегоокружения Глинок (М.П. Погодин, С.П. Шевырев, Е.П. Ростопчина, П.А. Плетнев) они и были первымиценителями поэмы.845Тот же Н.В.
Берг, один из юных и не очень информированных посетителей московского салонаГлинок, вспоминал: «Читал он редко. Это были дни торжественные для его поклонников, которыеотносились к нему как к настоящему, но не признанному поэту. <…> Наиболее желательным предметомчтения для поклонников бывала поэма духовного содержания: ―Божественная капля‖, написанная что-тодавно и много раз исправлявшаяся и дополнявшаяся.
Целой этой поэмы, кажется, не слыхал никто илиочень немногие из старых приятелей хозяина. Новые удовлетворялись отрывками и не выражали никогдажелания услышать все, а если и выражали, то не очень искренно. Мне случилось слышать два небольшихотрывка, где были местами хорошие стихи, но только стихи; содержание меня не занимало. Я даже егопутем не понимал» (Там же. – С.332).
Возможно, чтения, на которых присутствовал Берг, имели место не до1848 года, а после возвращения Глинок из Петербурга, в начале 1850-х годов.840370лишь тем, кого считала достойными этой чести, и ревниво следила за реакциейслушателей. Так, по словам одной мемуаристки, летом 1846 года Авдотья Павловнапрогнала ее с очередного чтения, поскольку та накануне не выразила должноговосхищения: «Напрасно вы пришли, – сказала она мне сухо. <…> Это писал не какойнибудь негодяй Пушкин или пьяница Лермонтов, а апостол Федор»846.Понятно, однако, что слова «апостола» не должны были таиться под спудом. Покрайней мере с 1848 года, завершив поэму и отдав ее в цензуру, Глинка прилагает усилия,чтобы сделать свое сочинение известным в свете.
Так, 22 октября 1848 года в обществепетербургских литераторов у П.А.Вяземского он читает отдельные главы, а на следующийдень,предлагаяемуустроитьболееосновательноепрослушивание,пишет:«…обыкновенно <курсив мой. – В.К.> я читаю мою легенду пополам с своею женою.Тогда чтение идет скорее. <…> Переписав не один раз, своею рукою, мою длиннуюлегенду, жена моя свыклась с нею, как с товарищем. Итак, если на будущей неделераспорядитесь чтением, к Вам явятся уже два чтеца»847. Отрывки «из неизданной поэмы»К.С. Сербинович публикует в «Литературных прибавлениях» к «Журналу Министерстванародного просвещения» (1849.
№1; 1850. №1). М.П. Погодин в «Москвитянине» в 1851году помещает «Письмо графини Е.П. Ростопчиной к Ф.Н. Глинке», полностьюпосвященное непоименованной «Таинственной капле»:«…вся эта поэма любви, веры, богосознанья, – всѐ это казалось мне такимнежданным, но желанным явленьем в теперешнее наваждение прозы, реализма и скудостидуховной, прикрытой нынешним именем разума и рассудка… <…> …поэма Ф.Н. лишьтолько иным будет доступна и ясна.
– Но, для этих иных, вы должны открыть ее свету, еечитать, ее исчитать, дать ей самую громкую, самую блестящую известность! Вспомнитепритчу о талантах, вспомните, что несущий светоч да не скроет его!..»848Глинка «светоч» не скрывал. В 1850–1853 годах в Москве и в 1854–1859 годах вПетербурге, у себя и в домах знакомых, он регулярно выступал с чтениями всей поэмы,продолжавшимися в течение многих дней. Впрочем, обставлялись эти вечераторжественно и «таинственно».
Об одном из таких чтений (у Ф.П. Толстого весной 1854года), вспоминала Е.А. Штакеншнейдер, только что тогда познакомившаяся с Глинками:846Ольга N. <Энгельгардт С.В.> Из воспоминаний // Русский вестник. – 1887. – № 11. – С.169.Цит. по: Зверев В.П. Указ. соч. – С. 479.848Москвитянин. – 1851. – №11. – Июнь, кн.1. – С.241.847371«Наступил вечер чтения «Таинственной капли». <…> Нас просили не разглашатьоб этом чтении, и эта таинственность <…> весь этот новый для меня мир, в которомбожественное перемешивалось с запрещенным, производил странное впечатление.
Изопасения, чтобы кто-нибудь посторонний, не посвященный в тайну собраний наших, неявился нечаянно, швейцару было приказано стоять у наружных дверей и впускать толькотех, имена которых были ему сказаны. <…> Никогда не позабуду я этих вечеров,таинственных, как она сама, их виновница. Занавесят наглухо окна, чтобы весенняяголубая ночь в них не глядела, внесут свечи и затворят все двери. Глухо раздается вогромной зале голос престарелого чтеца. Он читал нараспев, торжественно, и на каждыйразмер стиха у него был свой напев. Говорили после вольнодумцы, что он читает нехорошо; тогда этого не говорили.
<…> «Таинственная капля» читалась вечеров десятьпопеременно то у Толстых, то у Глинок».849Таинственностьчтенийобъясняетсянестолькомасонскимипривычками«престарелого чтеца», сколько обстоятельствами времени. Во второй половине 1850-хгодов поэма читалась вполне открыто, а почитатели Глинки располагали списками какихто отрывков и не считали своим долгом держать их в тайне850. Однако круг этихпочитателей к тому времени рассеялся и поредел. «Москвитянин» в 1856 году закрылся.Разговоры о поэзии и нравственности перед лицом «общественных вопросов» эпохиреформ утратили былую занимательность.
«Религиозное направление» Глинки, котороеБелинский высмеивал как анахронизм еще в начале 1840-х годов, само по себе не могловстретить понимание демократической и либеральной аудитории конца 1850-х, не говоряуже об архаичности его поэтической манеры. Даже в относительно консервативныхсветских кругах Глинка с его «Таинственной каплей» в то время кому-то казалсяустаревшим и навязчивым графоманом и вызывал соответствующие историколитературные ассоциации. Так, Н.Ф.
Щербина, еще, вероятно, в Москве писавшийернические акафисты в честь Авдотьи Павловны851, в 1855 году сочинил следующуюэпиграмму:849Штакеншнейдер Е.А. Дневник и записки (1854–1869) / Ред., статья и коммент. И.Н. Розанова. –М., 1934. – С. 34–36.850Например, та же Е.А. Штакеншнейдер в 1858 г. собиралась отвезти хранившиеся у нее отрывкипоэмы своим новым приятелям П.Л. Лаврову и В.С.
Курочкину, но передумала, справедливо полагая, что«Глинку там подняли бы на смех» (Там же. – С.201). Е.П. Ростопчина, судя по ее письму, уже в 1851 годуобладала полным списком поэмы, и, вероятно, не она одна.851«Радуйся, ―Капли‖ читание, / Радуйся, смертных зевание… <…> Радуйся, Федора обожание…»(Щербина Н.Ф. Избр. произведения. – Л.: Сов. писатель, 1970. – С.258 (Б-ка поэта, бс)).372Вико прав.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
