Диссертация (1098196), страница 85
Текст из файла (страница 85)
Лаврова. – М.: НЛО, 2009. – С.500–501.769334Тот в гневе посетил столицу Росских стран;Но мы, покорствуя Его священной воле,И в сей, постигшей нас, несчастий полной доле,Крестом терпения свой дух вооружа,И упование на небо возложа,Карающую нас десницу лобызаем;Из чаши зол вкусив, спасенья ожидаем.771В начале приведенного отрывка – почти точная цитата из «Оды, выбранной изИова» М.В. Ломоносова («Покрытую пучину мглою / Не я ли сильною рукою / Открыл иразогнал туман / И с суши сдвигнул Океан?»). Обращенная к возроптавшему «в горести»человеку, ода заканчивается уверением, что Бог всѐ делает для его блага, и призывом ксмирению и надежде: «Он всѐ на пользу нашу строит, / Казнит кого или покоит. / Внадежде тяготу сноси / И без роптания проси».
Цитируя Ломоносова, Волковаактуализирует для читателей образы и проблематику самой библейской книги, как бынапоминая пострадавшим от наводнения об утешении праведного Иова. Бог их тожеутешит – руками царя, которому Он поручил попечение о подданных. В метафорическомплане стихотворения Бог и царь объединены: Бог в гневе наслал тучи и наводнение, нотеперь все кончилось, и царь уже «далеко гонит мглу грозящих бегством туч», и уже«щедроты полились рекой от Царска трона…» (курсив мой – В.К.). Наказывает Бог сам,милует и утешает – руками царя, действующего «во исполнение Божественна закона»772(ср.
в «Медном всаднике»: «…багряницей / Уже прикрыто было зло» – V, 145). Взаключительном стихе Волкова прямо сравнивает царя с Богом, наделившим его властью,к которой, значит, тоже следует относиться со смирением и надеждой:…Венценосец наш нас милует, как Бог!773Отсылка к Книге Иова в сочетании с определенными религиозно-политическимиидеями в стихотворении Волковой (несомненно принадлежащем к кругу литературныхисточников «Медного всадника») еще раз подтверждают правоту суждений А.Е.
Тарховао параллелях между «петербургской повестью» и библейской книгой: «Ропот Иова на―зиждителя мира‖ – это отчетливая параллель к мятежу Евгения против ―строителячудотворного‖, в простертой руке которого есть и ―покров‖ тому, что им создано; а771Волкова А.С. Указ. соч. – С.273.Там же. – С.275.773Там же.772335сверхчеловеческое величие погони Всадника родственно по духу явлению ―Бога в буре‖ вКниге Иова».774 Тот же факт, что Волкова цитирует стих из ломоносовской строфы оботделении моря от суши («Кто море удержал брегами / И бездне положил предел... <ит.д.>»), склоняет к убеждению в правильности мысли Д.П. Ивинского о важностисоответствующих стихов Книги Иова («Кто затворил море воротами <…> когда Я облакасделал одеждою его и мглу пеленами его, и утвердил ему Мое определение, и поставилзапоры и ворота, и сказал: доселе дойдешь и не перейдешь, и здесь предел надменнымволнам твоим?» – Иов 38:8–11) для понимания картины мира в поэме Пушкина, которыйполемизировал с А.
Мицкевичем, писавшим в стихотворении «Олешкевич» о снятиизапоров («цепей») с моря775.В «Медном всаднике» сложно отражены разные стороны содержания ипроблематики Книги Иова. В «Потопе» Геснера есть лишь отдельные реминисценции итолько в самых общих чертах (и не во всем) согласное с ней нравоучение.
Сама по себесоотнесенность двух поэм о потопе (наводнении) с одной и той же библейской книгой(где о потопе не рассказывается) позволяла бы рассматривать поэму Геснера в качествелитературного фона «петербургской повести» Пушкина, но между ними есть и болеесущественные сближающие их черты.Во-первых, это тема библейского потопа. У Геснера, пусть весьма условно, но он иизображается. У Пушкина речь идет о петербургском наводнении 7 ноября 1824 г.,локальном и современном событии, но его изображение проецируется на всемирныйпотоп (один раз возникает и само слово «потоп»: «И место, где потоп играл…» – V, 147).Еще Л.В. Пумпянский в этой связи указал на отражения темы библейского потопа врусской поэзии XVIII в.
(оды Ломоносова, Боброва и др.) и на литературную традицию,восходящую к Горацию и Овидию776. Сейчас о библейских подтекстах поэмы есть немалоработ. Первый опыт их комплексного исследования (в том числе восходящих к Книге774Тархов А.Е. Размышления по поводу одной иллюстрации к «Медному всаднику» // Альманахбиблиофила. – Вып.23: Венок Пушкину (1837–1987). – М.: Книга, 1987. – С.289. Впервые параллели поэмыс Книгой Иова были отмечены в его же работе, см.: Тархов А.Е. Повесть о петербургском Иове // Наука ирелигия. – 1977. – №2. – С.62–64. Впоследствии об этом писали многие авторы; см, например: Юрьева И.Ю.1) Библейская книга Иова в творчестве Пушкина // Русская литература.
– 1995. – №1. – С.184–187; 2)«Библию, Библию!»: Священное Писание в творчестве Пушкина // Московский пушкинист: Ежегодныйсборник. – Вып.4. – М.: Наследие. 1997. – С.119–143; 3) Пушкин и христианство: сборник произведенийА.С. Пушкина с параллельными текстами из Священного Писания. – 2-е изд., доп. – М.: Издательский дом«Муравей», 1999. Особого вопроса о религиозных взглядах Пушкина в данной главе мы не затрагиваем; обэтом см., например: Сурат И.З.
Пушкин как религиозная проблема // Сурат И.З. Пушкин: биография илирика. Проблемы. Разборы. Заметки. Отклики. – М.: Наследие, 1999. – С.7–37.775См.: Ивинский Д.П. Пушкин и Мицкевич: История литературных отношений. – М.: Языкиславянской культуры, 2003. – С.303–304.776См.: Пумпянский Л.В. «Медный всадник» и поэтическая традиция XVIII века // Пушкин.Временник пушкинской комиссии. – [Вып.] 4/5. – М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1939. – С.101–109.336Бытия: творение мира, потоп, вавилонская башня, царь Нимврод) предпринялИ.В. Немировский и заметил, что можно говорить «об общей ориентации «Медноговсадника» на библейские тексты» 777.И во-вторых (что, кажется, самое важное), и в «Потопе», и в «Медном всаднике»есть любовная история.
В обеих поэмах рассказывается о влюбленных молодых людях,сделавшихся жертвами катастрофы. У Геснера волны потопа поглощают обнявшуюсявлюбленную пару, у Пушкина – разлучают, убив только Парашу. Но и выжившийЕвгений, в конечном счете, становится жертвой наводнения: не перенеся утраты, онсходит с ума и умирает. Внешнее сходство ситуаций и их различие объясняетсявнутренней близостью занимавших Геснера и Пушкина вопросов, по-разному имирешаемых.
Это, в первую очередь, вопросы о праве человека на счастье и внутреннююнезависимость от общества и цивилизации и о возможностях и путях осуществления этогоправа.***Геснер в поэме «Потоп» свой моральный урок, отчасти согласующийся с учениемКниги Иова, связал с бесконечно далекой от библейской книги апологией любовногочувства как естественного проявления доброй природы человека.Действительно, Семин на краю гибели удерживает свою возлюбленную Семиру ототчаянья и ропота, напоминая ей о бессмертии души и Божественном правосудии,которое, конечно, воздаст им благом за добродетель (ср.
выше у Волковой: «Из чаши золвкусив, спасенья ожидаем»), но он также просит сказать, что «и в самый смертный часлюбим» ею: в ужасную минуту взаимная любовь укрепляет героев в благочестии и«уповании неизреченного блаженства, его же не похищает десница смерти» (с.252–253].Любовь Семина, а не что-либо другое, возвращает Семире веру и надежду. Любовникиумирают в один час, уверенные, что и за гробом останутся неразлучны, поскольку ониневинны, а Бог правосуден.«Картина из потопа» дополняет идиллии Геснера, в которых любовь представленакакмноголикое,разнонаправленноеинравственноценноечувство,стольже«естественное» и доброе, как и «почтение к богам». Преимущество Геснера перед егопредшественниками в жанре идиллии, в том числе перед античными авторами, егопоклонники видели в том, что он описывал не только любовные отношения, а «умел777С.9.Немировский И.В. Библейская тема в «Медном всаднике» // Русская литература.
– 1990. – №3. –337распространить пределы Пастушеской Поэзии»: «Почтение к богам, любовь родительская,детская, супружеская, чувства дружбы и сострадания, резвая веселость и тихая горесть,коими одушевил он свои Идиллии, делают их разнообразными, правдоподобными,занимательными, близкими к сердцу всякого чувствительного человека, а что всегодрагоценнее, наставительными – прекраснейшая цель, о которой древние едва ли ипомышляли»778.На примере героев «Потопа» Геснер показывает цельность и стойкостьвоспевавшегося им идиллического характера в совсем не идиллической ситуации:поглощаемые волнами потопа, его герои не утрачивают ни взаимной любви, ниблагочестия.
Для Геснера одинаково важно и то, и другое, и, если в вопросе о правосудииБожием Семира на мгновение усомнилась (что простительно в таких обстоятельствах), тонасчет невинности и богоугодности связывающего ее с Семином любовного чувства впоэме не выражается ни малейшего сомнения. Любовная тема не конкурирует срелигиозной, а напротив, получает в ее контексте свое оправдание.Несколько иначе обстоит дело в стихотворении (маленькой поэме) Е.В. Херасковой«Потоп. По расположению г.
Геснера» (1772). Это подражание геснеровскому «Потопу»,действительно написанное по его «расположению» (плану), отчасти просто стихотворноепереложение, но в целом все-таки оригинальное сочинение. В нем появляются некоторыедетали и мотивы, отсутствовавшие у Геснера, но зато находящие соответствие у Пушкинав «Медном всаднике».Герои Херасковой носят другие имена – Фанор и Селима. Они не простовлюбленная пара, а жених и невеста, и погибают ровно в тот день, на который былназначен их брак.
Вместо ожидавшегося ими дня счастья и любви пришел «страшныйдень» (ср. у Пушкина: «И бледный день уж настает… / Ужасный день!» – V, 140):Уж брак готовился судьбину их венчать,И день назначен был, желанья окончать.Но в день, в тот страшный день погибла вся вселенна;Любовникам не брак; но смерть определенна.779Вслед за Геснером Хераскова начинает свою поэму с описания потопа, но вместоего нескольких фраз у нее – развернутая картина бедствия. И, если у Геснера778Панаев В.И.
Указ соч. – С.XIII.<Хераскова Е.В.> Потоп. По расположению г<осподина> Геснера // Вечера, еженедельноеиздание на 1772 год. – СПб., 1772. – Ч.1. – С.157 (далее ссылки на страницы этого издания поэмы даются втексте).779338подразумевается, что к моменту начала рассказа потоп поднимался и усиливался втечение продолжительного времени («Уже мраморные башни стояли глубоко подводою…» – Шишков, с.250), то у Херасковой (как и у Пушкина) все происходит внезапно,в один день:В полудни красна дня внезапу солнце скрылось,Слиянному дождю, вдруг небо отворилось;Сверкнули молнии, ужасный гром взгремел,Из мрачных облаков дождь сильный зашумел.<…>И горды здания покрылися водою.<…>Повсюду слышен вопль, рыдание и стон,Ужасный рев зверей, и шум кипящих волн…<…>На горы все бегут, туда их страх влечет,Но с каждою струей за ними смерть течет.<…>Все гибнут: всех вода уносит и объемлет,Поверженная отца нещастный сын подъемлет,Стремится помощь дать, но гибнет в тот же час:Отец простер свой взор к нему в последний раз.В объятьях матерних младенец жизнь кончает,Брат брату, муж жене найти спасенья чает,Но нет спасения; нет помощи нигде.С водами бурными смерть плавает везде.(С.156–157)На месте последней картины у Геснера одно предложение: «Инде потоки водвлекут с яростию сына, пекшегося о спасении полумертвого отца, или страждущейматери, детьми обремененной» (Шишков, с.250).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
