Диссертация (1098196), страница 74
Текст из файла (страница 74)
– «Выкладка жизни бесталанного Ворбаба».Возможно, она также была навеяна элегией Овидия.670См.: Модзалевский Б.Л. Библиотека А.С. Пушкина: (Библиографическое описание). – СПб.: Тип.Имп. Акад. наук, 1910. – С.12–13 (№36–39).671См.: Пумпянский Л.В. Поэзия Тютчева // Пумпянский Л.В. Классическая традиция: Собраниетрудов по истории русской литературы.– М.: Языки русской культуры, 2000.
– С.251. В другой своейизвестной работе исследователь привел ряд параллелей из стихов Боброва к поэме «Медный всадник»,написанной тремя годами позже (см.: Пумпянский Л.В. «Медный всадник» и поэтическая традиция XVIIIвека // Там же. – С.162, 165).289авторов – множество. Но в нашем случае речь идет о заимствовании концепциисобственной творческой и духовной эволюции, причем у поэта, Пушкину, в общем,чуждого. Поэтический смысл такой игры состоит в высвобождении и использованиижизнеспособного потенциала архаического литературного произведения (в этой связидостаточно напомнить пушкинское рассуждение о старинных романах и его прозаическиесочинения).
Однако в этом «похищении» из самой тяжелой поэмы тяжеловесного«Бибруса», которого он высмеивал в лицейские годы (вслед за К.Н. Батюшковым), есть,кажется, и иной подтекст, отчасти психологического характера.Едва ли Пушкин в чем-то, кроме общего адреса оставшейся в прошлом ссылки, могвидеть свою общность с автором «Тавриды» и «Древней ночи вселенной».
Но ведь ипочва для аналогии своей судьбы с участью Овидия для Пушкина ограничивалась южнойссылкой. Знаменитый римский изгнанник и забытый публикой поэт-архаист оказались вего сознании связаны. Заканчивая работу над начатым на юге романом и подводя итогисвоей литературной деятельности, Пушкин внимательно отнесся к стихотворнымизлияниям испытавших ссылку предшественников, тоже когда-то подводивших итоги.Автобиографическое вступление к непонятой современниками и осмеянной поэмеБоброва, последнему и любимому детищу ученого «архаиста», послужило своего рода«зеркалом» (трагикомически искажающим отражение), в котором автор «ЕвгенияОнегина», уже испытавший тогда охлаждение публики, увидел контуры своего прошлогои, возможно, хотел разглядеть будущее. В той же восьмой главе романа находится беглоезамечание, напоминающее о бобровских «сетях ухищренья» на «ристалище блестящем».Это строфа XXXV, где описан круг чтения Онегина:…И альманахи, и журналы,Где поученья нам твердят,Где нынче так меня бранят,А где такие мадригалыСебе встречал я иногда:E sempre bene, господа.(VI, 183)290Глава девятаяВ.А.
ЖУКОВСКИЙ – ПЕРЕВОДЧИК ПОЭМЫ Ж.-Ж. РУССО «ЕФРАИМСКИЙ ЛЕВИТ»Поэма «Ефраимский левит» («Le lévite dʼEphraim»)672, которую Руссо в «Исповеди»назвал «самым любимым» («le plus chéri») из своих сочинений673, в России никогда непользовалась большой известностью. На русский язык эта, по определению автора,«маленькая поэма в прозе» («espèce de petit poème en prose») была переведена дважды вначале XIX в., но в печати в свое время появился лишь один перевод.
Он принадлежалсентиментальному стихотворцу Петру Афанасьевичу Пельскому (1763 или 1765–1803),приятелю Н.М. Карамзина, был издан анонимно отдельной брошюрой в 1802 г. 674 и,насколько известно, не вызвал никаких откликов. Второй перевод мог стать болеезаметным событием.
Он был сделан В.А.Жуковским в 1806 г. и предназначался длязадуманного им сборника «Избранных сочинений Жан-Жака Руссо»675. Издание это,однако, не состоялось. Фрагменты переведенной им поэмы (под заглавием «ЛевитЕфраимский») впервые были опубликованы в 1916 г. В.И. Резановым676, полный текст –672Поэма была написана в 1762 г., а опубликована уже после смерти Руссо в кн.: Oeuvres posthumesde Jean-Jaques Rousseau, ou Recueil de pieces manuscrites, pour servir de supplement aux éditions publiée pendantsa vie. Genève, 1781. – T.1.
– P.111–154. О современном состоянии изучения поэмы можно составитьпредставление по ее новейшему комментированному изданию: Le lévite dʼEphraim / Éd. Frédéric S.Eigeldinger. – Paris, 1999. – 156 p. – (Age des lumières. T.9). Далее оригинальный текст поэмы цитируется поизданию, которым пользовался В.А.Жуковский: Collection complète des oeuvres de Jean-Jaques Rousseau. –Geneva, 1782.
– V.7. – P.163–186 (ссылки на страницы в статье).673См.: Руссо Ж.-Ж. Исповедь / Пер. М.Н.Розанова и Д.Б.Горбова // Руссо Ж.-Ж. Избр. соч.: В 3 т. –М., 1961. – Т.3. – С.509. Здесь, как и в большинстве русскоязычных сочинений XX в., где упоминается этапоэма Руссо, название ее переводится как «Левит с горы Ефремовой». Мы пользуемся тем переводомназвания, которое считали правильным интересующие нас переводчики: оба использовали слово«Ефраимский».674Ефраимской Левит, поэма Ж.Ж.Руссо. Перевод с французского. – М.: В Сенатской типографии, уСеливановского, 1802. – 82 с.
(далее ссылки на это издание в тексте). Имя переводчика раскрыто в«Биографии» Пельского, опубликованной без подписи в «Московском вестнике» (1809. – Ч.1. – №21–22. –С.335–338; здесь – №21. С.336). См. о нем: Гордон Л.С. Забытый поэт и переводчик Петр АфанасьевичПельский (1765–1803) // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. – 1963. – №2.
– С.117–127; Кочеткова Н.Д. Пельский Петр Афанасьевич // Словарь русских писателей XVIII века. – Вып.2. – СПб.:Наука, 1999. – С.416–417.675Об этом замысле Жуковского и его переводах из Руссо см. работы И.А.Айзиковой:В.А.Жуковский – переводчик Ж.-Ж.Руссо (Статья первая) // Проблемы метода и жанра. – Вып.12. Томск:Изд-во Томского ун-та, 1986. – С.50–68; То же (Статья вторая) // Там же.
– Вып.13. – Томск, 1986. – С.25–38;В.А.Жуковский – переводчик «Избранных сочинений» Ж.-Ж.Руссо // Russian studies. Ежеквартальникрусской филологии и культуры. – 2000. – Т.3. – №2. – С.186–198. О многочисленных пометах Жуковского впринадлежавшем ему полном собрании сочинений Руссо см.: Канунова Ф.З.
Творчество Ж.-Ж. Руссо ввосприятии Жуковского // Библиотека В.А.Жуковского в Томске: [В 3 ч.] – Ч.2. – Томск: Изд-во Томск. унта, 1984. – С.229–336; Ч.3. – Томск: Изд-во Томск. ун-та, 1988. – С.17–182. См. также: Канунова Ф.З.Восприятие Жуковским идей Ж.-Ж. Руссо // Жуковский и литература конца XVIII–XIX века. – М.: Наука,1988. – С.289–304.676См.: Резанов В.И.
Из разысканий о сочинениях В.А.Жуковского. – [Вып.2]. – Пг., 1916. – С.570–577.291только в 2001 г.677 Других переводов «Ефраимского левита» на русский язык не было, каки значимых упоминаний его у русских писателей.На фоне постоянного интереса к Руссо в XVIII в. и на протяжении всего XIX в.678такое, по сути, равнодушие русской публики к «самому любимому» его сочинениюкажется странным, но оно вполне объяснимо: «Ефраимский левит» не воспринимался каквполне оригинальное произведение. Действительно, на первый взгляд, это не более чемлитературное упражнение на библейскую тему, парафраза заключительных глав «КнигиСудей» (гл.19–21). Руссо в целом адекватно и без упущений (но с некоторымидобавлениями) пересказывает историю о левите с горы Ефремовой, разрезавшем надвенадцать частей тело своей умершей наложницы, над которой надругались жителиГивы Вениаминовой: он разослал их «во все пределы Израилевы», вслед за чемпоследовала война с коленом Вениаминовым, едва не закончившаяся полным егоистреблением.
Это один из самых тяжелых ветхозаветных рассказов, напоминающийисторию Содома и Гоморры. Руссо подчеркивал, что избранный им сюжет – «страшный и,в сущности, отвратительный» («l'horreur du sujet, qui dans le fond est abominable»), нообработал его «в духе Геснера» («à la manière de Gessner») – в «пасторальном наивномстиле» («ce style champêtre et naïf»), и не без оснований гордился «заслугой преодолениятрудности» («le mérite de la dificulté vaincue»): «Я уверен, что за всю свою жизнь ненаписал ничего, что было бы проникнуто более умилительной нежностью нравов,отличалось бы более свежим колоритом, более наивным рисунком, большей верностьюэпохе, более античной простотой во всем…»679«Ефраимский левит» был написан в исключительных обстоятельствах, о которыхрассказано в XI книге «Исповеди»,– в дороге, во время бегства из Франции послеосуждения «Эмиля» Парижским парламентом в июне 1762 г.
Не исключено, что Руссо677<Руссо Ж.-Ж.> Левит Ефраимский / <Пер. В.А.Жуковского> // Канунова Ф.З., Айзикова И.А.Нравственно-эстетические искания русского романтизма и религия (1820–1840-е гг.). – Новосибирск:Сибирский хронограф, 2001. – С.260–274 (Приложение). Переизд.
в кн.: Жуковский В.А. Полн. собр. соч. иписем: В 20 т. – Т.8. Проза 1797–1806 гг. – М., 2011. – С.396–405. Далее перевод Жуковского цитируется попоследнему изданию (ссылки на страницы в тексте). К сожалению, в обеих этих публикациях отсутствуютварианты перевода (имеющиеся, например, в отрывках, опубликованных В.И. Резановым) и встречаютсяошибочные прочтения (см. ниже, прим.20).678Подборку материалов на этот счет см. в кн.: Ж.-Ж. Руссо: Pro et contra. Идеи Жан-Жака Руссо ввосприятии и оценке русских мыслителей и исследователей (1752–1917). Антология / Сост.А.А.Златопольская.
– СПб.: Изд-во РХГА, 2005. См. также: Лотман Ю.М. Руссо и русская культура XVIII –начала XIX века // Руссо Ж.-Ж. Трактаты. – М.: Наука, 1969. – С.555–604. К 1826 г. только переводов изРуссо, опубликованных в России, насчитывалось не менее 106 (см.: Златопольская А.А. Жан-Жак Руссо вРоссии XVIII – первой четверти XIX вв.: (Библиографический список произведений Жан-Жака Руссо илитературы о нем на русском языке) // Петербург на философской карте мира. – Вып.2.
– СПб., 2003. –С.209–239).679Руссо Ж.-Ж. Исповедь. – С.509.292усматривал аналогию между заговором, который, как он считал, против него составился, спокушением на левита развращенных жителей Гивы, но важней для него было сознание,чтоврезультатекакписательонвозвысилсянадсиюминутнымиличнымипереживаниями: «Соберите всех великих философов, обнаруживающих в своих книгахтакую стойкость против бедствий, которых они никогда не испытывали; поставьте их вположение, сходное с моим, и предложите им в первую минуту негодования запоруганную честь написать подобное сочинение: вы увидите, как они справятся сэтим»680.«Ефраимский левит» стал чем-то вроде художественного аргумента в защиту«системы» Руссо, к этому времени уже сложившейся и изложенной в только чтоопубликованных сочинениях («Юлия, или Новая Элоиза», 1761; «Об общественномдоговоре, или Принципы политического права», 1762; «Эмиль, или О воспитании», 1762),своего рода иллюстрацией к ней – тем более убедительной, что поэма основывалась не навымысле, а на историческом, к тому же библейском сюжете.
Обвиненный в безбожии,Руссо апеллировал к авторитету Священного Писания.Эпоха Судей, когда «не было царя у Израиля» и «каждый делал то, что емуказалось справедливым» (Суд 21: 25; ср. у Руссо: «Dans les jours de liberté ou nul ne régnoitsur le peuple du Seigneur <...> ou chacun <…> faisoit tout ce qui lui sembloit bon» – p.165),очевидно, по Руссо, была временем естественного состояния человека, до возникновения«общественного договора», и люди еще не были развращены науками и искусствами.Однако мрачная история, пересказанная в поэме, случилась именно в те времена, что,казалось бы, свидетельствовало против руссоистской концепции«естественногочеловека» и оправдывало современную цивилизацию.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
