Диссертация (1098196), страница 37
Текст из файла (страница 37)
328 Вотношении Николева к Ломоносову, кажется, имело место обратное: принимая «форму»,он не всегда принимал «содержание». В первую очередь это касается ломоносовской«Оды, выбранной из Иова».***«Выбранная из Иова» ода Николева построена в точности по образцу одыЛомоносова. Написана такими же восьмистишными строфами, только с инверсированнойпоследовательностью стихов с женскими и мужскими окончаниями (у Ломоносова –АбАбГГдд, у Николева – аБаБггДД). Переложение речи Бога так же помещено вобрамление строф от автора и переложены те же места из Книги Иова, что у Ломоносова.В частности, из всех животных, описанных в оригинале, Николев тоже представил толькоорла (названного «пернатых царь»), бегемота и левиафана.
Ломоносов к речи Богадобавил две строфы собственного сочинения – о творении светил небесных (3-я) и327«Наполню мир Твоей хвалою, / Твоею правдой все места: / Не тронут хитростью я злою; / А тогласят мои уста» (Сумароков А.П. Полн. собр. всех сочинений в стихах и прозе. – Ч.1.
М.: в Унив. тип. уН. Новикова, 1781. – С.94 («Из 70 псалма»).328Альтшуллер М.Г. Указ. соч. – С.379. Здесь же (с.379–380) см. о попытке Николева в«Пополнительных примечаниях» оправдаться, что в этих стихах «прекрасный смысл» и «кудрявые слова»относятся к двум разным одам под заглавием «Бог» (державинской и какой-то неизвестной, возможно,придуманной Николевым).130человека (13-я). У Николева им соответствуют строфы 7-я и 18-я, являющиеся вариациямине библейского, а уже непосредственно ломоносовского текста.Количество строф различается (у Ломоносова – 14, у Николева – 19), нокомпозиционное соответствие при этом не нарушено: на месте одной первой строфы отавтора у Николева три строфы (1–3); на месте первой строфы в речи Бога Ломоносова(«Сбери свои все силы ныне…») у Николева тоже три строфы (4–6); на месте 5-й строфы воде Ломоносова («Возмог ли ты хотя однажды…») у Николева две строфы (9–10); наместе 6-й строфы Ломоносова, заканчивающейся упоминанием ада («Ты спер ли адовыуста?»), у Николева две строфы (11–12), вторую из которых он особо посвятил аду; наместе трех строф ломоносовского описания Левиафана у Николева только две строфы(16–17) (единственный случай сокращения, а не «распространения»).Очевидно, Николев рассчитывал, что его оду будут читать параллельно с одой,взятой за образец, сравнивая их и делая из этого какие-то выводы.
Вряд ли он думалпродемонстрировать свое превосходство над Ломоносовым в таланте и поэтическомискусстве. Зачем же он решился на рискованное состязание с величайшим, по его мнению,русским поэтом, да еще и с одним из лучших его произведений?Ключ к ответу на этот вопрос дан в заглавии оды Николева: «Ода, выбранная изИова, из тех же глав, из коих выбирал г. Ломоносов, с прибавлением свободнымпочерпнутых мыслей из того же источника» (курсив мой – В.К.).
В переложенииЛомоносова он не находил каких-то важных для себя мыслей, которые, по его мнению,обязательно следовало почерпнуть из Книги Иова. К ее содержанию пожилой поэтслепец, в юные зрячие годы блиставший в аристократических верхах общества, не моготноситься равнодушно. Он, вероятно, был неудовлетворен тем, как оно представлено уЛомоносова, пожелал оспорить жизнеутверждающий пафос его оды и заявить о своемпонимании библейской книги.
Смысл поэтического состязания Николева с Ломоносовымв переложении из Книги Иова заключался в полемике по вопросам ее толкования.Николев рассчитывал преподать современникам более важные и актуальные, чем уЛомоносова, «мысли», почерпнутые из Книги Иова.СТРОФЫ ОТ АВТОРАОткровенно полемичные по отношению к Ломоносову установки Николев делает встрофах от автора:131<1>Престань роптать на Бога, раб,Любя пути развратны века;Не Бог, а ты для блага слаб,Хоть создал с силой человека.Внуши Того глагол в твой слух,Кто яко легким клубом вдругИ небом и землей вращает,Внуши, что к Иову вещает.<2>Седяй в безвестности СвоейПоверх высот всех граней сущих…<…><3><…>Воззрел на землю – на песчинку,На Иова – как на пылинку.<4>Воззрел, и так ему изрек…<…><19>О человек! – речь Божью вняв,Оставь твое сужденье ложно;Надежду в Боге восприяв,Терпи, терпи колико можно!Всех действий Бог причину зрит:Отъемлет или дар творит,Все правосудно есть и благо;Заслуги зрит, пред Ним все наго.Ломоносов обращался любому к человеку, который «в горести» ропщет, Николев –к своему современнику, возлюбившему «пути развратны века», т.е.
заведомо виноватому.Ломоносов в строфах от автора говорит с читателем, как добрый учитель с учеником:объясняет, советует, обнадеживает, утешает. Николев с первых слов принимает на себяроль пророка, свыше уполномоченного обличить обнаглевшего грешника и поставить егона место: «Престань роптать на Бога, раб…» Это слово он использует в исключительно132уничижительном смысле, вопреки библейской книге, где оно является высшею похвалой(«И рече ему Господь: внял ли еси мыслию твоею на раба Моего Иова? Зане несть яко онна земли: человек непорочен, истинен, богочестив, удаляяйся от всякия лукавыя вещи»[Иов 1:8]).Первая строфа оды Николева написана как реплика в споре, как ответ на только чтопрозвучавшие слова: «Престань роптать… <…> Не Бог, а ты для блага слаб, / Хоть создалс силой человека».
Автор обращается к отрицающему всемогущество и благость Бога – нек страдающему, а к дерзко и безбожно мыслящему человеку. Адресат оды – тот, кторазделяет мысли, высказанные, например, в поэме Вольтера «На разрушение Лиссабона»,где он, по словам современника Николева, «…хотел доказать, что Бог не есть всеблагий,или, когда Он всеблагий, то не всемогущий».329 Николев включается в чистоинтеллектуальную дискуссию, в которой ни одна сторона не нуждается в утешении, атребуется только доказать свою правоту – опровергнуть оппонента или, по крайней мере,заставить его замолчать.Это совершенно иная ситуация, чем у Ломоносова, который (как и Бог в егопереложении) обращается к тому, кто, может быть, ни в чем не виноват, а толькорастерялся и стал жаловаться. Бог у него говорит с праведником (Иовом), обладающимдуховною силой, и призывает его собраться и ободриться («Сбери свои все силы ныне, /Мужайся, стой…»).Николев (как и Бог в его переложении) говорит с тем, кто порицаетмироустройство из-за того, что его желания не удовлетворяются, и отстаивает свои права,иными словами – с много о себе возомнившим и претендующим на что-то слабым иничтожным грешником.
Этот человек – «раб» и «для блага слаб», хоть создан был «ссилой». Так Николев напоминает о первородном грехе, о том, что природа человека –падшая. И сразу указывает на абсолютное ничтожество земли и человека в глаза Бога, чьюречь далее предстоит выслушать: «Воззрел на землю – на песчинку, / На Иова – как напылинку».Ломоносов в последней строфе советует, «рассуждая» об услышанном от Бога,довериться Его «святой воле», а Николев – оставить «сужденье ложно» (что в контекстеего оды значит оставить всякое рассуждение). В ломоносовском понимании страданияимеют цель («на пользу нашу»), а у Николева – причину: «Всех действий Бог причинузрит».329Левшин В.А.
Письмо, содержащее некоторые рассуждения о поэме г. Вольтера на разрушениеЛиссабона, писаное В. Лвшнм к приятелю его Господину З*** <1788> // Мысли о душе: Русская метафизикаXVIII века / Подгот. текстов, вступ. статья, примеч. Т.В. Артемьевой. – СПб.: Наука, 1996. – С.221.133Вслед Ломоносову Николев призывает читателя к терпению и надежде, но делаетэто в разительно отличающихся выражениях. У Ломоносова: «Имей свою в терпеньичасть. <…> В надежде тяготу сноси…» Он указывает, что человеку полезно потерпетьсвою «часть» невзгод, помня, что Бог оберегает его от горших и непосильных и «все напользу нашу строит».
У Николева: «Оставь свое сужденье ложно; / Надежду в Богувосприяв, / Терпи, терпи колико можно!». В способности терпеть человек представляетсясуществом неполноценным. Николев допускает, что есть непереносимые для человекастрадания, которыми он расплачивается за свои грехи. «Восприять» «надежду в Боге» унего значит надеяться на помилование и избавление от страданий, а не увериться в том,что страдает человек ради собственной «пользы».Ломоносов заканчивает призывом к смирению и молитве: «И без роптания проси».Николев заканчивает утверждением: «Все правосудно есть и благо; / Заслуги зрит, предНим все наго». «Заслуги» здесь, вероятно, появились под влиянием католическойдоктрины об оправдании делами.
Слова «пред Ним все наго» значат, что перед Богомобнажены все тайные пороки и грехи. Николев подводит законное основание длястраданий: человек страдает потому, что сделался своевольным и возлюбил «путиразвратны века». «Роптать» на Бога не только «напрасно» (т.е. несправедливо ибесполезно, как нужно понимать это у Ломоносова), но еще и преступно.
Бог «отъемлетили дар творит» по Своему усмотрению. «Раб» должен унять свой «ропот», прежде всего,из страха перед неминуемым наказанием за него.При этом у Николева нет ни слова о «пользе нашей» и, хотя утверждается, что «всеправосудно есть и благо», показан лишь один вид правосудия – устрашение ослабевшегораба за его слабость и ничтожество. Как будто благочестиво подчеркивая дистанциюмежду Богом и человеком и греховность человеческой природы, Николев (может быть, невполне отдавая себе в этом отчет) рисует далекую от христианства картину отношенийжестокого хозяина и бесправного раба, причем ничтожным у него выглядит не толькочеловек, но и все творение, которым Творец презрительно вращает «яко легким клубом».Бог в его оде получает черты злого демиурга гностиков.ТВОРЕЦ И ТВОРЕНИЕБог у Николева начинает речь к Иову с изъявления гнева в его адрес:<4>134Воззрел, и так ему изрек:«Исполня гласом мира слухи,Колебнув глубь морей и рек,Соделав трески громов глухи,И клокот бездн и бурь всех рев,Да познает неправда гнев,И сколь Тот есть велик, обилен,Кто сдвинуть океан был силен!<5>О Иов, ропщущ и скорбящ!Прибегни к должному терпенью!Познать судьбы Мои хотящ,Уже готовится к паденью;Но ропот попустя уму,Ответствуй Богу своему,Оружьем слова ополчася,Колико можешь умудряся…Обращаясь к Иову по имени, Бог выражает понимание его положения и почтисочувствие («О Иов, ропщущ и скорбящ!»), но тут же объявляет терпение страданий«должным», т.е.
предписанным человеку, являющимся его обязанностью перед Творцом,а желание «познать пути» Божии – греховным («Познать судьбы Мои хотящ, / Ужеготовится к паденью…»).В строфу о творении светил Николев вводит догматическое положение о творениимира «из ничего» (словесно не выраженное у Ломоносова, что Николев, наверное, счелупущением):<7>Помысль – твоя могла ли мощьИз ничего создать вселенну,День с солнцем, а с луною нощьВ черту поставить непременну…Подчеркнуть, что мир был сотворен из ничего, для Николева было важно вполемических (наверное, антимасонских) целях, и он это делал неоднократно, в том числев программном «Лиро-дидактическом послании», ставя в пример сочинителям духовных135од боговдохновенных авторов Священного Писания: «Красу природы обозрев / (И будесилам то возможно) / К причинам действий ум прострев, / Не дерзостно и не безбожно, /Не чтя началом вещество, / Во песнях славят Божество / И сердца обнажают ревность: /Да жар в душ не будет скрыт, / Да воспевают, как Давыд / Воспел щедроты Божьи вдревность» (III; курсив мой – В.К.).У Ломоносова стих об аде («Отверзаются же ли тебе страхом врата смертная,вратницы же адовы видевше тя убояшася ли?» [Иов 38:17]) переложен в четырех стихах,занимающих половину строфы (6-й).
У Николева это переложение занимает всю строфу:<12>Ты смел ли шаг хоть раз простертьК жилищу мрачного дыханья,И страшна ада дверь припертьБез трепета и содроганья?Возмог ли тартар сокрушить,Геенну духом затушить,А рай представить маньем взгляда,Да верных усладит отрада?Николев использует сразу три синонима: ад, тартар, геенна.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
