Диссертация (1098196), страница 34
Текст из файла (страница 34)
Из этого представления и исходит Ломоносов. С поэмойВольтера он вступает в полемику не потому, что был взволнован его софистикой, апотому что опасался вреда от нее для своих соотечественников. К ним (а не к Вольтеру, нек оппоненту, как это было бы в философской дискуссии) он и обращается, указывая на«Божественный промысел», неизменно пекущийся о человеке, защищающий праведных ивознаграждающий их за страдания, а Россию – возвеличивший и обезопасивший отстихийных бедствий, подобных Лиссабонскому землетрясению.Вместо попытки решить затронутую в поэме Вольтера общую проблемуфилософии и богословия и дать свой вариант теодицеи, Ломоносов обращается кконкретнойаудиторииснаучно-просветительскойречьюипрактическимирекомендациями – с призывом заниматься науками, почитать царскую власть и хранитьправославную веру, а в современном военном положении – надеяться, что вскоре«Строитель мира укротит пламень войны дождем благодати».В религиозно дидактическом плане концовка «Слова о рождении металлов…»параллельна стихам последней строфы «Оды, выбранной из Иова»: «Он все на пользу305По указателю к ПСС, сам Лейбниц у Ломоносова упоминается только один раз, причем впереводном сочинении – «Вольфианской экспериментальной физике» (I, 424, 430; см.: XI, 377).Единственную до сих пор специальную работу см.: Тукалевский В.Н.
Главные черты миросозерцанияЛомоносова: (Лейбниц и Ломоносов) // М.В. Ломоносов. 1711–1911. Сборник статей под ред.В.В. Сиповского. – СПб., 1911. – С.13–32. О русском ученом и поэте здесь есть такое замечание: «Всепроизведения Ломоносова – это сплошное преклонение перед могуществом Творца мира и егопремудростью» (Там же.– С.26).117нашу строит, / Казнит кого или покоит.
/ В надежде тяготу сноси / И без роптания проси».Богданович в переводе заключительных стихов поэмы Вольтера употребил три слова изэтих строк («польза», «роптанье», «надежда»):Полезно будет всѐ – вот только что нас льстит,Но сердце, что теперь полезно всѐ, не верит:Почто так хочет Бог, то смертный не измерит;Покорствую, стеня и токи слез лия,И воле Вышнего терпя подвержен я.Мой голос прежде был пастушьею свирелью,Стремился петь любовь, стремился я к веселью;Теперь, как старость мой переменила нрав,И слабости людей я, с возрастом узнав,Ища во мраке лжи, я истины блистаньеНе знаю более, как плакать без роптанья.Калифа некогда, оканчивая век,В последний к Богу час сию молитву рек:«Я всѐ то приношу Тебе, о Царь вселенной!Чего нет в благости Твоей всесовершенной:Грехи, неведенье, болезни, слезы, стон».Еще б прибавить мог к тому надежду он.306Вместо философской язвительности Вольтера у Богдановича жалоба и просьба обутешении.
По комментарию А. Шѐнле к последним стихам, в переводе оказалось, что«…поэт не в состоянии учить, поскольку он никакими знаниями не обладает, но он можетсвоим пением выразить жалость к подобным себе. Своим ―стонущим‖ голосом онпризывает к состраданию. Это и есть для Богдановича смысл поэмы Вольтера и смыслпоэзии в целом».307Вольтер, прежде всего, философствует и полемизирует, уничтожая определеннуюфилософскую доктрину. Обвиняя Творца, он рассчитывает не на сочувствие, а навозражения, на продолжение дискуссии, в ходе которой, как он уверен, окончательновосторжествует над оппонентами.
Богданович, напротив, прежде всего, жалуется и словнобы ожидает утешения (а не возражений). Поэтому перекличка с последней строфой «Оды,306Богданович И.Ф. Стихотворения и поэмы. – С.211 (курсив автора). Ср. в оригинале Вольтера:«Un jour tout sera bien, voilà notre espérance; / Tout est bien aujourd’hui, voilà l’illusion. / Les sages metrompaient, et Dieu seul a raison. / Humble dans mes soupirs, soumis dans ma souffrance, / Je ne m’élève pointcontre la Providence.
<…> Un calife autrefois, à son heure dernière, /Au Dieu qu’il adorait dit pour toute prière: /―Je t’apporte, ô seul roi, seul être illimité, / Tout ce que tu n’as pas dans ton immensité, / Les défauts, les regrets, lesmaux, et l’ignorance.‖ / Mais il pouvait encore ajouter l’espérance».307Шѐнле А. Указ. соч. – С.38–39.118выбранной из Иова», где автор утешает и обнадеживает находящегося в «горести»,возникает вполне естественно (может быть, и непроизвольно).Едва ли в переводе Богдановича можно было увидеть неприязненный намек наЛомоносова,308 скорее наоборот – в чем-то он солидарен с ним и оказывается (в отличиеот Вольтера) в роли ропщущего «в горести» человека, которому для утешения Ломоносовадресовал свое переложение из Книги Иова. Вместе с тем Богданович хотел бы услышатьи возражения, но не себе, а Вольтеру, чьи «философические мысли» производили намолодого поэта, конечно, куда большее, чем на Ломоносова, впечатление.В первом сборнике своих стихотворений «Лира» (1773) Богданович перепечаталнебольшой фрагмент перевода поэмы (включающий процитированную выше концовку)под заглавием «Филозофические мысли г.
Волтера», а сразу за ними поместил короткоестихотворение «Филозофические мысли некоторого французского писателя»:Неблагодарны человеки!Вотще судьбу вините вы,Что тако кратки ваши веки,Что вы родились таковы.В своих стремленьях безрассудны,Вы в свете только жизнью скудны;Стараясь ону сократитьИ расточая всюду время,Сугубите свое лишь бремяВ желаньях смерть предупредить.309Это стихотворение, помещенное рядом с отрывком из поэмы Вольтера, выглядиткак возражение на его «филозофические мысли» с моралистических позиций, близких к«философии оптимизма».
Вольтер ставил на вид оппонентам то, что они не учитываютстраданий невинных (равнодушны к ним). Автор приведенного стихотворения упрекаеттех, кто винит «судьбу», в неблагодарности к ней и недолжном образе жизни. Богдановичв миниатюре воспроизвел европейскую полемику с автором поэмы «На разрушениеЛиссабона», обнаружив готовность в чем-то согласиться с обеими спорящими сторонами308По замечанию И. Клейна, первые строки перевода (см. выше) «…могли быть поняты<современниками> как неприязненный намек на Ломоносова и его речь ―о рождении металлов‖» (Клейн, И.Раннее Просвещение, религия и церковь у Ломоносова // Клейн И. Пути культурного импорта: Труды порусской литературе XVIII века. – М.: Языки славянской культуры, 2005.
– С.297).309<Богданович И.Ф.> Лира, или Собрание разных в стихах сочинений и переводов, некоторого Музлюбителя. – СПб.: при Имп. акад., 1773. – С.48; ср.: Богданович И.Ф. Стихотворения и поэмы. – С.218.Оригинал стихотворения неизвестен.119и поэтически выразить обе точки зрения, т.е. отнесся к острейшей интеллектуальнойдискуссии своего времени с философским дилетантизмом профессионального поэта.
Вэтом можно усмотреть некоторое сходство с тем, как отнесся к ней Ломоносов. В «Словео рождении металлов от трясения земли» он лишь воспользовался ею как предлогом дляпропаганды научных знаний, внушения любви к отечеству, почтения к царю и убежденияв истине христианской веры в благого, всемогущего и человеколюбивого Бога.***Подведем итоги.«Ода, выбранная из Иова» – единственный у Ломоносова пример свободногопереложения из Священного Писания. Она уникальна в его творчестве и представляетальтернативный его парафразам псалмов тип стихотворения, основанного на библейскомтексте. Эта ода является ключевым произведением в разделе «Оды духовные», общийсмысл и композиция которого соотнесены с идейной структурой Книги Иова: жалобыправедника (семь переложений псалмов) – увещательная речь Бога (ода из Иова) –признание человеком величия Творца и ограниченности своих возможностей (два«Размышления»).
Картина мира в духовных одах полемична по отношению кдеистическим представлениям о мире: Бог у Ломоносова – Живой Бог, которыйприсутствует и повелевает в сотворенном Им мире, участвует в жизни человека и вседелает для его блага.Форма свободного переложения могла быть избрана в виду сложности исходноготекста, местами читающегося по-разному в славянском (греческом) и латинском(еврейском) вариантах, не вполне понятного и нуждающегося в пояснениях.
Переложениеречи Бога к Иову у Ломоносова содержит элементы ее толкования, как и обрамляющиепереложение строфы от автора. Ломоносов опирался преимущественно на славянскийперевод и на комментарии Олимпиодора, в составе которых Книга Иова бытовала вславянской письменности, а также присоединявшиеся к ним комментарии ИоаннаЗлатоуста. Эти комментарии представлены в имеющейся в РГБ рукописной книге концаXVII в., в которой обнаруживаются текстуальные соответствия оде Ломоносова.
Онзаимствует отсюда ряд слов и выражений (начиная со слова «мужайся»), а главное –согласует свое переложение с пониманием исходного текста у Олимпиодора и ИоаннаЗлатоуста как в целом, так и в частностях. В согласии с их пониманием Бог у Ломоносовавыступает как покровитель и защитник Иова: не устрашает, а являет Свое благоволение.(Иначе расставлены акценты, например, в поэме Э. Юнга «Парафраза части Книги Иова»,120где Бог начинает свою речь с обвинений и угроз.) Бегемот и Левиафан изображеныисключительно как могущественные животные, поскольку именно так это сделано уЗлатоуста и Олимпиодора, считавших «неполезным» аллегорическое толкование их какобразов дьявола.
Слова «бегемот» и «левиафан» (а не «зверие» и «змий» из славянскогоперевода) Ломоносов использует, поскольку в ряду с орлом, первенствующим в воздухе,ему нужны были конкретные животные, первенствующие по величине и мощи на суше и вокеане. Левиафана он идентифицировал с китом, а бегемота – со слоном или носорогом(возможность двоякого понимания оставлена из-за неуверенности поэта и ученого вверсии о носороге). В этом он сходился со средневековыми представлениями ипротиворечил науке своего времени, идентифицировавшей бегемота и левиафана изКниги Иова с гиппопотамом и нильским крокодилом.Речь Бога в переложении Ломоносова построена по принципу шестоднева, поэтомуон добавляет оригинальные строфы о творении светил небесных (3-я) и человека (13-я) иделает отсылки к первой главе Книги Бытия (особенно явные в строфах 2–3).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
