Диссертация (1098177), страница 83
Текст из файла (страница 83)
15.292 должно объяснить непостоянство характера 766 с его способностью испытывать массу впечатлений, противоречивых чувств, неясных волнений, подчинить неуловимую быстротечность жизни постоянству словесных образов иформ. Получается нечто вроде книги, к которой можно обратиться для того,чтобы ещё раз увидеть себя, убедиться в истинности своего существования.Констан так объясняет необходимость вести дневник: «Этот дневник служитне для того, чтобы вновь вселить в меня прошлые чувства, но для того, чтобынапомнить, что я испытывал эти чувства… Таким образом, этот дневник –своего рода история, я нуждаюсь в моей истории, как в истории кого-то другого, чтобы знать и без конца не забывать самого себя»767. Это высказываниеможно отнести ко всей автобиографической прозе Констана, усматривая вней единую «историю», в которой автор ищет самого себя, являя свой духовный образ. Все автобиографические тексты Констана, которые скрепляются«я» пишущего, должны быть рассматриваемы в их единстве.В названных произведениях невозможно выявить степень фикциональности и референциальности.
Известны многочисленные попытки литературоведов уточнить жанр констановской прозы: «Адольфа» и «Сесиль» называют «автобиографическим вымыслом» (fiction autobiographique), «Моюжизнь» – «автобиографией в романической манере» (autobiographie aux allures romanesques)768.
А. Бутен говорит об «Амели и Жермен» как о колебании между фактическим повествованием и повествованием вымышленным, ав «Сесили» видит произведение, которое занимает промежуточное положение между романом и автобиографией769. По мнению А. Пиззоруссо, дневни 766На противоречивость характера Констана обращала внимание хорошо его знавшая Жюли деТальма, писавшая в одном из писем к нему следующее: «Я нашла в вашем письме то, что есть ввашем характере… То, что обещают ваши первые фразы, всегда разрушается фразами последующими».767Constant B.
Journaux intimes // Сonstant B. Œuvres. P., 1957. P. 395. Здесь и далее текст автобиографической прозы Констана (за исключением «Адольфа») даётся по указанному изданию впереводе автора.Говоря о проблеме идентичности, которая мучила Констана, о его тревогах, связанных с отсутствием у него уверенности в устойчивом «я», А. Оливер указывает на важную роль, которуювыполняли для писателя дневники: «Констан знает, кем он является, только в связи с тем, кем онбыл; он настолько изменчив, что без его «истории» рискует забыть то, кем он был, и потерять таким образом всякое представление о собственной идентичности. Проблема для Констана, в сущности, не в том, чтобы знать, существует ли он, но в том, чтобы убеждать себя, что его существование длится, что прошлое связано с настоящим и настоящее – с будущим.
Ему нужно завладеватьсвоим «я», приспосабливаясь к условиям момента, и для Констана такая задача трудна. Его дневник является средством себя найти, установить во времени единое «я», которое за несколько часови даже за несколько секунд должно измениться. < > Когда он начинает сомневаться в своём существовании и его подвижность заставляет его поверить в то, что нет никакого постоянства, он может бросить свой взгляд в прошлое, сохранённое дневниками, и быть, таким образом, уверенным всвоей идентичности» (Oliver A.
Benjamin Constant : écriture et conquête du moi. P., 1970. Р. 16, 76).768Vitale F. L`Expression de la culpabilité dans l`œuvre de Benjamin Constant. Genève, 2000.769Boutin A. Parole, personnage et sujet dans les récits littéraires de Benjamin Constant. Genève, 2008.293 ки Констана принадлежат к художественному дискурсу, поскольку в них писатель делает из собственного «я» объект изучения и объяснения, смотрит насебя со стороны, что делает из него персонажа. Согласно А. Пиззоруссо,дневники Констана могут быть прочитаны как роман770. При этом слово становится инструментом, который помогает пишущему жить и открывает емусущностное значение жизни».
Ф. Виталь говорит о том, что для Констанаписьмо становится доказательством его существования: «он доверяет письменным словам задачу укоренить себя в реальности»771. Отметим, что в трудах названных литературоведов все автобиографические тексты Констана –дневники, переписка, тетради, автобиография, личный роман – рассматриваются как генетически близкие тексты, в которых автор решает задачу владетьсобой, устанавливать единство своего «я».Констана всегда страшила мысль о несостоятельности своей личности,неосуществимости многих планов, виною чему, по его мнению, была слабость характера, делавшая его зависимым от чужой воли. Поэтому творчество для него – это ещё и возможность оправдания собственных поступков,желание скрыть растерянность перед лицом мучительных вопросов и разочарований.
В автобиографической прозе Констана устанавливается удивительная близость жизни и творчества, при этом последнее осуществляет то, чтоне может сбыться в реальности. «В моём положении мне не достаёт толькопостоянства, чтобы быть счастливым»772, – встречаем в одном из писем Констана признание, которое многократно будет повторяться в его переписке идневниках.
Постоянство или, скорее, непротиворечивость, должна бытьнайдена (и Констан надеется на это) в композиционной стройности литературного произведения. Он стремится придать повествованию о своей жизнизаконченность художественного текста. Констан преодолевает фрагментарность, незавершённость текстов так же, как преодолевает неустроенностьсвоей жизни.
Текст «Амели и Жермен» разбит на датированные параграфы,что сближает его с дневниковой формой, однако фрагментарность преодолевается общим заголовком, единством фабулы и заданностью темы – размышление о двух женских характерах. В «Сесили» Констан не может избежатьописания роковых препятствий, своей нерешительности, бесконечных метаний между двумя женщинами – всего, что отдаляет его воссоединение с избранницей, но зато может с первых строк предвосхитить желанную развязку.«Теперь моя жена», – говорит он в самом начале повествования о Сесили, за 770Pizzorusso A. Quelques remarques sur les Journaux intimes // Benjamin Constant.
Actes du congrès deLausanne. Genève, 1968. P. 182.771Vitale F. Benjamin Constant. Écriture et culpabilité. Genève, 2000. P. 58.772Constant B. Cent lettres. Lausanne, 1974. P. 34.294 которой скрывается Шарлотта д` Арденберг. Отношения между героямистроятся как столкновение с роковыми препятствиями, чреда непродолжительных встреч и бесконечных вынужденных расставаний. Однако всё повествование устремлено к воссоединению любящих, долгожданному постоянству, которое должно положить конец неустроенности жизни, внутреннейраздвоенности рассказчика, его мучительной саморефлексии. Однако заданного финала так и не наступает773.
Сочинение остаётся незаконченным. Казалось бы, замышленное по законам романа должно осуществиться, мало того– войти в саму жизнь, придав ей упорядоченность, смысловую завершённость, надёжность навсегда обретённого покоя. Но человек не может завершить своей истории, как не может завершить своё «я», написав свою судьбу.Единственное законченное произведение автобиографического характера – «Адольф», хотя в соответствии с первоначальным замыслом его содержание должно было составлять лишь эпизод большого романа.
Можно предположить, что именно завершённость «Адольфа» сделала его неинтереснымв глазах Констана, для которого изданное произведение лишилось значительности непосредственно переживаемой, никогда до конца не определимойистины. В предисловии к третьему изданию Констан прямо говорит об этом:«То, что составляет «Адольфа», стало мне абсолютно безразличным; я непридаю никакой ценности роману…» 774 .
То, что прежде было непосредственным опытом, становится предметом насмешливо-критической оценки.Это подтверждается и постепенным охлаждением Констана к чтению своегоромана. Писатель, любивший читать «Адольфа» в обществе знакомых, вынужден был вскоре отказаться от этой затеи, тем более что его слёзы во время патетической декларации всё чаще стали сменяться приступами смеха.Так, завершённость текста не становится для Констана прибежищем от непостоянства, слово выражает то, чего уже нет, а он вновь оказывается перед пугающей неизвестностью, что вынуждает его снова и снова начинать писать.Сложная амбивалентность природы автобиографической прозы Констана отвечает бесконечному поиску автором самого себя. Трудность заключается в постоянном скольжении на границе двух состояний: подвижности инеподвижности, беспорядка и покоя.
Беспорядочность, неустроенность задана самой манерой повествования в незаконченной автобиографии «Мояжизнь», которая строится по принципу авантюрного или плутовского романа.В «Моей жизни» описываются маршруты постоянных перемещений из одного города в другой, перечисляются неудачные попытки получить серьёзное 773В действительности Констан женился на Шарлотте д`Арденберг, но отношения супругов сложатся не просто, вслед за восторженностью придёт разочарование и скука.774Constant B.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
