Диссертация (1098177), страница 53
Текст из файла (страница 53)
При этом задаётся композиционноорганизующий мотив движения: движение в пространстве (выход, путь впределах парижского пригорода и возвращение домой649) и движение во времени (экскурс в прошлое и возвращение к настоящему). Механическое дви 647По словам А. Родье, все части «Мечтаний» «совсем не образуют логического и последовательного единства», они «становятся интеллектуальными мечтаниями, спровоцированными сериейвнешних совпадений и побуждений» (Roddier H.
Introduction // Rousseau J.-J. Les rêveries dupromeneur solitaire. P., 1960. P. XXIX).648В «Исповеди» Руссо замечает по этому поводу: «В ходьбе есть что-то, что оживляет и усиливает мои идеи: я почти не могу думать, когда остаюсь на одном месте…» (Rousseau J.-J. Œuvrescomplètes. P., 1959. T. 1, р. 162). О привычке обдумывать произведения во время прогулок свидетельствуют и игральные карты (всего 28), на которых Руссо делал заметки, фиксируя отдельныемысли, которые затем «разворачиваются» в произведении (принято сравнивать написанное на картах и текст «Мечтаний»). На эту психологическую особенность, которая во многом определяетпостроение дискурса, указывает Р. Рикатт: «Для него (Руссо – С.Л.), который думает шаг за шагом, нужно идти от ощущения к ощущению… Когда Руссо пишет, он находится в переходе отодной идеи к другой…» (Ricatte R.
Réflexions sur les Rêveries. P., 1960. Р. 64).649Маршруты прогулок Руссо в пределах пригорода Парижа (писатель жил в столице с 1770 года)пролегали через луг Сен-Жермен, гору Валерьян, Булонский и Венсенский леса, парк де Со, долину Бьевр.185 жение соотносится с движением метафизическим – ход мыслей, путь человеческого сознания650.Прогулка всегда предполагает возвращение, поэтому каждая часть текста имеет кольцевую структуру: в начале автор задаёт тему (как правило,сводимую к какому-либо афористическому утверждению, что функционально является посылкой), далее следуют в большей или меньшей степени связанные с указанной проблемой рассуждения, подкреплённые целым рядомпримеров из жизненной практики (аргументы), и в заключении пишущийвсегда возвращается к заявленному в начале утверждению, которое либоподтверждается, либо (что встречается реже) опровергается.
Возникающие вконце каждой части отсылки к началу движения размышления определяютчётко выстроенную риторическую конструкцию, что обнаруживает в Руссомыслителя XVIII века – эпохи идеологических споров, требующих логической дисциплинированности и убедительной доказательности речи. Однакострогая организация рассуждения не выдерживается, исподволь настойчиворазрушается. Руссо допускает многочисленные отступления, прихотливостьчувств и бесконтрольное состояние мечтательности, погружающее в безграничное пространство вымысла, закрепляют право авторского произвола. Приболее пристальном рассмотрении конечный вывод не является ни подтверждением, ни опровержением предлагаемого во вступлении тезиса, но его семантическим расширением, его вольной, часто неожиданной трактовкой, допускающей подключение любого, сколь возможно тематически широкого,образно разнородного материала.
Руссо мысленно перемещается в прошлое,свободно переходит от одного события к другому, от одного размышления кдругому, позволяя себе отвлекаться, «забываться», однако и не отрицает самодисциплины: никогда не теряет из вида отдалённого ориентира, позволяющего возвращаться к намеченной теме. Мысль как бы вращается вокругсвоей оси, всегда возвращаясь в исходную точку. Таким образом, Руссо удаётся утвердить свободу и одновременно несвободу письма, создаётся впечатление непринуждённого, изменчивого, ничем не сдерживаемого движениямысли и, вместе с тем, строгого композиционного построения, заданностиразмышления.Сам Руссо прекрасно осознавал (что находит многочисленные подтверждения в тексте) беспрецедентность своего эксперимента, новизну своей ху 650Словами А. Гранье, «движение книги будет с предельной гибкостью следовать органичномудвижению мечтающего пешехода и независимо ни от какой иной логики», это организует композицию, «где кажущиеся неправильности в действительности приводят к наиболее взыскательнойверности себе» (Grenier J.
Introduction // Rousseau J.-J. Les rêveries du promeneur solitaire. P., 1972. P.32).186 дожественно-дискурсивной установки. Феноменальность открытия обозначена уже в самом названии – «Les rêveries du Promeneur solitaire». Обращаетна себя внимание формулировка: не «d`un promeneur», а «du Promeneur» –определённый артикль «le» и написание существительного с большой буквыделает акцент на личностном начале, весомость субъективного знания. Руссоставит себя в оппозиционно-конфликтное положение по отношению ко всемувнеличному. «Rêveries» (мечтания) – это уход, преодоление экзистенциальной несвободы, разрыв пут, которые привязывают к земле, к обществу, кслабой телесности – всему непостоянному и изменчивому. На протяжениивсего текста «Мечтаний» Руссо не перестаёт указывать на спровоцировавшую эксперимент с художественным словом исключительность своего положения (в мире без людей): уникальный пример заслуживает того, чтобы«быть изученным и описанным» (42).
Приступая к не имеющему аналоговиспытанию, Руссо отказывается следовать какому-либо образцу: он долженсам выработать правила и нормы, его собственными словами, «порядок и систему» (43). Руссо говорит о научном изучении и описании души (если заимствовать метод у точных наук), однако сознательно отказывается от этого: «Яудовлетворюсь тем, что буду вести запись действий, не стараясь объединитьих в систему» (42). Такой отказ от строгой научной последовательности, чёткой логичности, теоретической основательности не случаен. Как безотносительная, бессистемная фиксация мыслей, впечатлений, воспоминаний письмоу Руссо получает оправдание в самом себе.«Мечтания» интересны с точки зрения проблемы авторского самовыражения, точнее – запечатления сознания говорящего в письме. «Мечтания»задают беспрецедентную дискурсивную ситуацию, которая определяетсясвоеобразием осмысления и передачи экзистенциального опыта.
Делаетсяпопытка передать в языке личностное существование, которое открываетсянепосредственно «здесь» и «сейчас». При этом пишущий оказывается передпроблемой движения времени, ускользания жизни. Обнаруживается конечность, необратимость, неповторимость существования в его длительности.Пишущий отдаётся проживанию, учится ценить бытие как интуитивно постигаемую данность. Близость смерти помогает ему прозреть онтологическийсмысл переживания, постичь связь человеческой жизни с трансценденцией,укоренённость «я» в вечном и неизменном абсолюте.
Руссо отвергает всёсоциально-исторически заданное, его интересует только то, что имеет прямоеотношение к его чувству жизни как единственно значимому событию, характер которого он постигает только для себя, и без опоры на чьи бы то ни былоавторитеты он формирует своё знание, надличная ценность которого закрепляется в письме. Слово схватывает ситуацию, в которой сошлись искание,187 ожидание, напряжение. Руссо передаёт переход, становление, поэтому в«Мечтаниях» нет ничего до конца определённого, завершённого, всё – толькостановящееся. Положение пишущего слишком неустойчиво – он скользитмежду бытием и небытием, присутствием и отсутствием.
Эта «вненаходимость», которая определяет мерцание смыслов, а также их наложение, задаётся самим письмом. Письмо становится испытанием бытия – утверждением«я» в возможности овладения собой и миром и вместе с этим признанием неполноты человека, его обречённости на неизвестность. В «Мечтаниях» сампроцесс письма становится структурно-семантическим модусом. «Мечтания»позволяют проследить взаимосвязь, взаимообусловленность двух феноменов– сознания как присвоения экзистенциального опыта и письма как фиксацииего в слове.Если говорить об автобиографическом письме, необходимо вспомнитьМонтеня (его имя Руссо не раз упоминает в своих сочинениях)651.
Однако в«Опытах» обнаруживается в первую очередь рациональная установка, Монтень относится к письму как к послушному инструменту мысли, тому, чтополностью подчинено логике. Руссо, шокирующий современников неожиданностью, парадоксальностью, противоречивостью высказываний, рассчитывал на не всегда ясные ему самому потенции словесного материала, давалсвободу языку, в смелом эксперименте обнаруживая его новые возможности.У Руссо письмо – то, что «сказалось», часто независимо от желания говорящего и рациональной установки. Если язык Вольтера и Монтескьё – преждевсего язык философов, он как бы безличен (отсюда лаконизм, логичность,точность, сухость), то язык Руссо при всей его идеологичности кричаще индивидуален – эмоционален, чувствен (отсюда его сбивчивость, нелогичность,неровность, многосмысленность, «неправильность», стилистическая пестрота652). В «Мечтаниях» Руссо ставит перед собой предельно сложную задачу –пережить и зафиксировать в слове переход от бытия к небытию.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
