Диссертация (1098165), страница 16
Текст из файла (страница 16)
Ребенок познает мир не только зрительно, но и со слуха,с помощью обоняния, тактильных свойств, пробует предметы на вкус:Мальчик с толком,С расстановкойЗанимается обновкой:То погладит башмаки,То потянет за шнурки.Сел Андрей и поднял ногу,Языком лизнул башмак…Ну, теперь пора в дорогу,Можно сделать первый шаг! («Башмаки», 32).Автор, разграничивая возрастные уровни познания, отмечает измененияв психологии старших детей. К сестрам приходит осознание ответственностиперед младшим братом, запечатлены первые воспитательные навыки.
Бартос юмором смотрит на их «рост», выстраивая небольшие мизансцены,дополняя их внутренними монологами и отдельными репликами героинь:Мы в саду забудем книжкуИли влезем на забор –Поглядит на нас братишка,Будет брать пример с сестер (18).Саморазоблачение звучит в словах Светланы, напрямую обращенных кбрату: «Подрастешь, не вздумай драться, / Например, как мы вчера! («Светадумает», 18). Барто моделирует различные типы поведения разновозрастныхдетей, способы их общения, психологически достоверно обосновывает их.Зарождающийся материнский инстинкт реализуется в полудетской –полувзрослой игре–заботе о маленьком брате, который воспринят старшими75 сестрами как большая кукла.
Сестры пропалывают морковь, чтобы «пилморковный сок / Через месяц братик» («Морковный сок», 26), охраняют егопокой во время грозы, помогают маме купать малыша, но готовы заглушитьего плач музыкой («Наступили холода», 31), могут попытаться справитьему обновки. Но везде автор заставляет читателя (прежде всего взрослого)помнить о возрасте лирических персонажей: льет горькие слезы мастерицаСвета, шившая братцу чепчик целых полгода («Чепчик»).Не отождествляя себя с лирическим персонажем, Барто, тем не менее, егосамоиронию сопрягает с авторской иронией (например, по отношению к«воспитательнице»). Адресат иронии – взрослый читатель, что указывает научитываемую Барто возрастную дифференциацию восприятий: описанныйфакт не вызывает у читателя-ровесника персонажа иронической рефлексии.Вместе с тем текст соответствует детскому мировидению.В целом циклы «Настенька» и «Младший брат» выстроены как сменакартинок из детской жизни.
В произведениях, написанных позже, такжесоздавалась мизансцена, но и активно использовался лирический монологперсонажа:Спать пора,Уткнись в подушку,Подарю тебе я клюшку,Встанешь ты на лед…Подарюфутбольный мяч.Хочешь,Будешь за судью… («Колыбельная», 1975. 379-380).Авторский голос корректирует ситуацию ремаркой юмористическогозвучания «(Ей всего-то год!)» (379).При создании возрастного портрета Барто прибегает к непростымпсихологическим ситуациям, в которых характер неоднозначен.
Например,старший ребенок не всегда доброжелателен к появлению младшего.76 Переживаемая им драма проявляется в комплексе недолюбленности,маргинальности:Тогда я лег лицом к стене,И ждал я нахлобучки.Вдруг мама бросилась ко мне:Давай возьму на ручки?А я в ответ: – Я не грудной!Ты просто так побудь со мной («Обида», 1956.
67).В подобных ситуациях Барто не ограничивается позицией наблюдателя,появляются черты заступника, она выступает в роли адвоката ребенка,объясняя проявившийся в персонаже эгоизм ошибкой взрослых.Возрастной портрет героя был бы неполон без изображения играющегоребёнка. Через игрушку, детские игры выражен витализм ребёнка. Игрушка,по сути являясь симулякром, в детском сознании очеловечена иперсонифицирована, что отразилось в содержании цикла «Игрушки» (1936). Понятие «игрушка» порой условно: детское воображение позволяет отнестик разряду игрушек вещи и явления, существа, далекие от игры. Например,светлячок ( «Фонарик», 1956), морская раковина ( «Раковина», 1959). Учтеногендерное содержание игры: для мальчика три пустых катушкипревращаются в самодельный грузовик, палка – в коня, для девочки такогодва свернутых лоскута ткани способны – куклой в пестром платье («Кукла»,1969).Барто иначе понимает роль игрушки, нежели Чуковский или обэриуты.Игра – не только средство развлечения, но и проводник познания.
Общейчертой ряда произведений является установка на обучение, что мотивируетчастотность мотива узнавания. Показательно стихотворение « Мыв Зоопарке» (1958): адресат–ребенок знакомится с сосунком соболенком, годовалым медвежонком, у которого «такие валенки, / Что в них не страшенлед»115, описано узнавание режима дня зверей, сходного с детским. 115Барто А. Л. Избранные стихи. М.: Планета детства, 1999. С.
129.77 Спектр обучения широк. Важным признаком взросления среднегодошкольника является умение произносить букву «Р» («Буква «Р», 1934).Игра – «агент» воспитания. В ряде текстов Барто, следуя дидактическойтрадиции Маяковского, предлагает ребенку игровое действо. Например,пишет о нужности занятий зарядкой («Зарядка», 1933), о подготовке кбудущей службе в армии («Песня моряков», 1929) и т. д. Очевиднаориентация на поэтику Маяковского (усеченная строка, преимущественнодвустопный хорей, ассонансная рифма и т.
д.). В игровой форме дан примеробучения труду: покраска сарая («Маляр», 1945), рукоделие («Рукодельница», 1943) и проч. В диссонирующем с названиемстихотворения «Помощница» (1937) сюжете появляется образ лентяйки,которая «помогает» брату есть конфеты, пить чай и т. д., просит себя раздетьи уложить в кроватку, так как она устала.Двухадресность поэзии Барто мотивирует заданность поэта на воспитаниеребенка и взрослого. Бабушка купила внуку пугач, но наказывает егозапретом на игру: «Ты слишком дерзок и горяч, / мне не нужны такиевнуки»; внук, переживая комплекс недоверия, проявляет простоту и прямотуотношений, контрастирующую с поведением взрослого: «– Я знаю, гдележит пугач, / Его ты лучше перепрячь, / А то возьму пожалуй!» («Пугач»,1970. 276).Ситуации коллективной игры делают очевидным еще один акцент вописании сознания ребенка: он чувствует предел игры и адекватен ввосприятии реальности.
Приведем пример ролевой игры «Гуси-лебеди» (всоставе миницикла «Машенька растет», 1949): ребенок, исполняющий рольсерого волка, предпочитает доесть настоящую грушу, а потом перейти кпоеданию вымышленных лебедей.Через игру показаны типы детской психики. Например, самодостаточныйребенок, ребёнок–интроверт, его фантазия превращает бутылочный осколокв магический кристалл: «Смотрю я в стекляшку / Зеленого цвета, / И сразузима / Превращается в лето (« Я знаю, что надо придумать», 1936. 55).78 Частотность характеризует персонажа–экстраверта, чей внутренний мир,во-первых, созвучен эмоциональному строю коллектива, во-вторых, отмеченмногообразием тональностей: трехстопный ямб («Весна, весна на улице, /Весенние деньки! / Как птицы, заливаются / Трамвайные звонки».
40)сменяется хореем: « Я и прямо, / Я и боком, / С поворотом, / И сприскоком…» («Веревочка», 1940. 43).Третий тип – интуитивный. Например, в воображении персонажарождается образ прекрасного оленя, который складывается из черточек,трещинок на потолке («Олень», 1944). Интуиция как доминанта характераотмечена творческим потенциалом.
В стихотворения Барто такой ребенок,как правило, общается с животным миром («Дикарка» и др.). Какинфантильный герой Д. Хармса, ребенок в лирике Барто перевоплощается влюбимую игрушку, в частности, автомобиль («Жил на свете самосвал…»,1958), в стадо домашних животных («Мы вчера играли в стадо / И рычатьнам было надо!». «Игра в стадо», 1978. 62).
Такому сознанию требуетсяуказание на пределы игры: «Ладно, если вы коровы, / Я тогда – пастух. / Ипрошу иметь в виду:/ Я коров домой веду» (Там же).Отдельную группу текстов объединяет темавозраста к школьномуперехода от дошкольного(«В школу, 1940; «Мама или я?», 1970; «Первый урок», 1945 и др.). Барто отмечает следующую специфику:изменения, происходящие с ребенком в этом возрасте, и физиологические, ивнешние, а также внутренняя потребность как можно дольше остаться вигровом детстве заставляют семилетку искать разумный компромисс.Примером служит стихотворение «Я выросла» (1944): мотив взросления(«Мне теперь не до игрушек – / Я учусь по букварю…») противопоставленмотиву инфантильности («И потом, мне нужно тоже / Поиграть хотьполчаса») (45).
В таких произведениях в ситуацию включается отношение«ребенок – родитель», она развивается по принципу перевертыша, вовзрослом обнаруживается детскость:Наш букет уже готов.79 Кто не спит из-за цветов?..Перед первым сентябремМама сбилась с ног:˗ Ну-ка книжки соберём!Что на завтрак мы берем?Не проспи, сынок!Непонятно, кто из насПоступает в первый класс:Мама или я –Новиков Илья? («Мама или я?», 274).Тема обращения взрослого к своему детству развернута в стихотворении «Вшколу». В памяти бабушки картинка, как «она твердит урок»; дедушкеснится, «Что стоит он у доски / И не может он на карте / Отыскать Москвыреки» («В школу», 74).В рецепции мира первоклассником подчеркнута сохраняющаяся в немприродность.
Она выражена как в естественности поступков, так и в тяге кживотному миру, растениям, в поэтизации пейзажа. В стихотворении(«Розовое зарево», 1976) описано восприятие переходности природы от ночик рассвету. В «Снегире» (1938) желание купить снегиря изменяетповеденческую характеристику персонажа («До чего же я старался! / Я сдевчонками не дрался… / Я почти не спорил с дедом, / Не вертелся заобедом» и т.п.); снегирь – предмет искреннего восхищения («Ярко-розоваягрудка, / Два блестящие крыла…/ Я не мог ни на минутку / Оторваться отстекла») (114 – 115).В характере школьника Барто очерчивает его социальное содержание.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
