Автореферат диссертации (1098152), страница 5

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 5)

В «Преступлении и наказании» такова аналогия горячки ивыздоровления Раскольникова с болезнью, смертью и воскрешением Лазаря, а такжезагадочный параллелизм судеб Раскольникова и маляра Миколки; В «Идиоте» –аллегорическая дихотомия Мышкина и Рогожина, через которуюраскрываетсявопрос о национальном характере русском характере («хищный» и «смирный» типы);в «Бесах» потенциальный аллегорический сюжет задан истолкованием евангельскогоэпиграфа к роману Степаном Трофимовичем.

В «Бесах» Шатов и Кириллов приближайшем рассмотрении оказываются не просто близкими друзьями, но людьмиодной судьбы: эти два героя иносказательно представляют неустоявшееся ирасколотое сознание молодого разночинца 60-х годов, отшатнувшегося от «бесов». В«Подростке» идеологическая заданность основной сюжетной схемы предстаетособенноотчетливо.Версилов,разрывающийсямеждудвумяженщинами,представляет собой «русского европейца», скитальца, стоящего на распутье междувозвращением на русскую почву (олицетворяемой в лице Софьи Долгорукой и еемужа Макара) и побегом из семьи – к «роковой любви» – Ахмаковой, с которой унего был роман в Европе.Многократно анализировался в литературоведении и аллегорический смыслобъединения в одну семью столь непохожих друг на друга (а также и на своего отца)братьев Карамазовых – которые должны символически обозначать не только«случайное семейство», но и русский национальный характер как таковой с тремя его,казалось бы, несовместимыми сторонами.

Аллегоризм констелляции трех братьевКарамазовых акцентируется в речи прокурора, сравнивающего «преступное»семейство с гоголевской тройкой как символом России.Вподразделеданнойглавырассматриваются«Стихотворныетексты“пятикнижия” как свернутая сюжетная пропозиция». Доказывается, что образыэтих стихотворений персонифицируют для цитирующих их персонажей заветную18идею, даже если она обыгрывается комически. Как пример приводятся, в частности,сюжетные роли «Подражаний Корану», «Бесов» и баллады «Жил на свете рыцарьбедный…» А.С. Пушкина, «Власа» и отрывка из «Медвежьей охоты» (с образом«либерала-идеалиста») Н.А. Некрасова, пародии на стихотворение Н.Огарева«Студент», Оды «К радости» и «Элевзинского праздника» Ф. Шиллера, а такжепародийнойбасни«Жилнасвететаракан…»ИгнатаЛебядкина.Анализиносказательной проекции данных текстов на образно-сюжетную структуру«пятикнижия» позволяет показать механизм корреляции основных сюжетных линийсо вставными субтекстами.Следующая четвертая глава о «Мифологическом сюжетном уровне» являетсяодной из ключевых и наиболее объемных в диссертации.

В ее начале обосновываетсятерминологическое понятие мифа применительно к творчеству Достоевского, чтоявляется необходимым в связи с множеством трактовок данного понятия мифа вразличных научных школах. Важным моментом является то, что писатель принаписании романов не просто опирался на традиционные «вечные сюжеты», нотворил собственные мифы в силу своего мифологического мышления. О «скрытойпарафразе мифа» у Достоевского пишет Р.Г. Назиров32. Мы опираемся прежде всегона понимание мифа А.Ф. Лосевым, трактующего его не только как категориюархаического или античного мышления, но и как универсальный способ осмыслениямира, присущий людям в любую эпоху, – «диалектически необходимую категориюсознания и бытия вообще»33.

По определению А.Ф. Лосева: «миф есть в словахданнаячудеснаяархетипическаяличностнаяструктура,история»34.устраняющаяДляподобногоразличиямеждумифахарактернаестественнымисверхъестественным и раскрывающая себя через символы.Дополнительную сложность мифологическим структурам в «пятикнижии»придает тот факт, что мифотворцами являются и сами герои, так что необходимоотличать романные мифы, заложенные в структуру произведения самим автором, отсомнительных для него «идеомифов» героев.

В любом случае, миф внедряется в текстроманов в результате переживания героями своей избранности и причастности ксудьбам всего человечества, вследствие веры в надличностную ценность их идеи (так,32Назиров Р. Г. Творческие принципы Достоевского. – Саратов: изд-во Саратовского университета, 1982. – С. 98-99.Лосев А.Ф.

Диалектика мифа // А.Ф. Лосев. Из ранних произведений. – М., «Правда», 1990. – С. 397.34Там же. – С. 578.3319от Ставрогина остальные герои ждут спасения или гибели всей России, аРаскольников мыслит себя открывателем новой эры в истории Земли; Мышкин «клюдям идет» с проповедью Золотого века; Кириллов, принося себя, как«человекобог», в жертву себе самому, думает тем самым даровать бессмертие всемлюдям; Версилов видит себя одним из сотни хранителей духовной идеи Европы ит.д.). В результате происходит «самомифологизация» героев и одновременносимволизация их образа в сознании читателей, что немедленно проецируется напоэтику романа в целом.

Вне логики мифа нельзя понять, например, как можетДмитрий Карамазов пойти на каторгу «за всех», или почему Раскольников должен«стать солнцем».В начале главы определяются основные черты мифологических сюжетныхпостроенийуДостоевского,позволяющиевоспринятьихруслемировоймифологической традиции: это иррациональность, алогичность, синкретичностьмышления, иконичность (образность), присущие любому мифу, символическоевидение мира, чудесность действия35, аксиологическая интерпретация мира исвязанное с ними эстетическое измерение мифа. Миф цикличен и вневременен, ипотому осмысляющиеся мифологически события романов изначально предсказаныи/или предопределены.Наконец, для мифологического сюжета требуется совершенно особый тип героя.Вспомним,чтоглавныегероиДостоевскогодействительносчитаютсебяизбранниками, могущими вершить судьбы человечества. За каждым из героевидеологов встает тень их потенциальной значимости, придаваемой их идеей: заРаскольниковым – Наполеон, Магомет, за Кирилловым – человекобог, за Иваном –Великий Инквизитор, за Ставрогиным – «светлый князь», Иван-царевич, заМышкиным – Христос, и Дон-Кихот, за Аркадием – Ротшильд.

Мы предлагаемназвать эту идейную проекцию героя его идеобразом. Это не просто мечта или маниявеличия: в философской системе романа идеобраз расширяет масштаб личностигероя, которая обретает новое измерение, что косвенно или прямо признают прочиеперсонажи. Таким образом герои мифологизируются в своем собственном и чужихсознаниях. Идеобраз образуется по принципу мифопорождения, поскольку он 1)35Исходя из определения чуда А.Ф. Лосевым: «Чудо – диалектический синтез двух планов личности, когда онацеликом и насквозь выполняет на себе лежащее в глубине ее исторического развития задание первообраза».

Лосев А.Ф. Диалектика мифа. – С. 550.20персонален – неотделим от личности героя, 2) сюжетен или разворачивается в сюжет.Таким образом, он полностью согласуется с определением мифа А.Ф. Лосевым: «мифесть в словах данная чудесная личностная история»36.Такимобразом,мифприменительнокроманамДостоевскогоестьосуществленный или заданный в потенции символический сюжет, реалистический повнешней форме, но чудесный и иррациональный с точки зрения повседневной логики,экзистенциальноосмысляющийжизньгероясточкизренияеевысшегопредназначения. Такой сюжет либо призван мистическим образом дать ощущениеонтологической сопричастности людям и мирозданию, что крайне важно дляоторванного от «живой жизни» подпольного героя, либо достичь могущества надлюдьми («власти над всем муравейником»), даже ценой уничтожения мира.

В обоихслучаях интенцией мифологического сюжета является экзистенциальная полнотажизни героя37.Этот сюжет может совершаться помимо воли и разумения героя – тогда этоавторский миф, или же сочиняться, а затем воплощаться в жизнь осознанно самимгероем – на основании его идеи, так же имеющей мифологическую природу, будучи«идеей-чувством», идеалом красоты. Так или иначе опираясь на традиционныемифологемы (миф о матери-земле, библейские и евангельские сюжеты), герои всегдаих стараются переосмыслить, трансформировать или дополнить своим содержанием,так, чтобы они приобрели печать их индивидуальности.

Им очень важно осознать ихсвоими. Именно этим мифологические структуры Достоевского отличаются от мифавтрадиционномпонимании,которыйпредполагаетконвенциональность,функционирование в социальной общности. Идеи героев Достоевского имеют,наоборот, сугубо персональный характер, то есть сохраняют силу и истинностьтолько для ее творца и носителя, убежденного в том, что он единственный способенна ее реализацию.В главе выделяются две разновидности мифологических сюжетов: «контр-миф»(«миф-контрапункт»), построенный как провокативное отрицание евангельскогопрасюжета при проекции ее на романную действительность, и «первичный36Лосев А.Ф. Диалектика мифа. - С. 169.Необходимо оговориться, что имеется в виду мифологизация, непосредственно доказуемая и выводимая изидейно-сюжетной структуры романа, а не те смыслы, которые можно извлечь при широкой философскосимволической интерпретации творчества Достоевского, при которой каждое романное событие и поступокгероя можно понять как мифологизированные.3721аукториальный миф», не имеющий идеологической подоплеки и коренящийся вличном духовном опыте автора.Миф-контрапункт через свою видимый параллелизм с евангельским сюжетомдиктует загадочные, иррациональные и трагические решения судеб главных героев:нераскаянность Раскольникова и его болезнь до последней страницы романа – вкорреляции с сюжетом о воскрешении Лазаря; трагический конец Мышкина – каксомнение в воскресении Христа, навеянное картиной Ганса Гольбейна; загадкаопустошенности и бессилия Ставрогина а также неизбежность его страшного конца –как неудачная попытка исцеления гадаринского бесноватого; логика поведенияДмитрия Карамазова, безвинно принимающего страдание «за всех» – подобно зерну,умирающему, дабы принесть много плода.

Характеристики

Список файлов диссертации