Диссертация (1098132), страница 79
Текст из файла (страница 79)
В дальнейшем я попытаюсь интегрировать эмпирические факты,представленные отдельными исследователями, уточнив при этом анализматериала и исправив их выводы в свете типологических открытий.Результатом этого подхода является сценарий лингвистическихконтактов между лувийским и новохеттским языками, согласно которомупризнается естественная передача новохеттского языка, но в то же времяподчеркивается неуклонное распространение лувийского языка в Хаттусе. Япринимаю модель, согласно которой жители Хаттусы и ее окрестностей вимперский период разделялись на три группы. Это носители хеттского языка,378также в совершенстве владевшие лувийским; носители лувийского языка,которые в разной степени владели хеттским, и, наконец, носителилувийского языка, совсем не знавшие хеттского.
Само собой разумеется, чтотолько первые две группы населения могли поставлять писцов для хеттскихклинописных табличек. Предполагается, что лучшее знание хеттскогосоответствовало в Хаттусе более высокому социальному положению, нознание лувийского языка было типичным даже на вершине социальнойиерархии. Предложенная модель асимметричного билингвизма может бытьотражена в следующей диаграмме:Рисунок 4. Асимметричное двуязычие в империи ХаттусыЛувийскийЛувийскийЛувийский — L1 Хеттский — L2Хеттский — L1Лувийский — L2Хотя на лувийском говорили повсеместно, нет лингвистическихоснований для предположения, что ядро носителей хеттского языка исчезло вимперский период. Доступные свидетельства говорят, скорее, в пользудопущения, что правящие классы Хаттусы стали рассматривать хеттолувийское двуязычие как важное преимущество.
К этому следует добавить,что росло число лиц, изучавших хеттский в качестве второго языка.379Фактически необходимо полагать, что носители лувийского языка численнопреобладали над носителями новохеттского языка, поскольку многие чертыструктурной интерференции, первоначально связанные с несовершеннымовладением хеттским языком, начали обобщаться в новохеттском.В разделах 5.2.1–5.2.5 будут рассмотрены фонетические инновацииновохеттскогоязыка,которыеможноопределитькаквызванныеинтерференцией. Хотя по структурным соображениям данную часть следуетрасположить в начале главы, необходимо понимать, что она имеет болееспорный характер, чем последующие части, что связано преимущественно струдностямивразличениимеждуфонетическимииграфическимифеноменами при анализе клинописных текстов.
Тем не менее в этой частиглавы приводятся важные свидетельства в пользу продолжающейсяестественной передачи хеттского языка в имперский период. Разделы 5.3.1–5.3.5посвященыморфосинтаксическимизменениямвновохеттском.Рассмотренные в данном разделе материалы являются аргументом в пользутого, что носители лувийского языка часто усваивали хеттский язык каквторой.Основнаятемаразделов5.4.1–5.4.4—этолексическаяинтерференция между хеттским и лувийским языками.
В этих разделахприводятся свидетельства широко распространенного двуязычия в высшихэшелонах Хаттусы, и демонстрируются различия в установках по отношениюк языковой чистоте в различных слоях общества.5.2 Фонетические инновации в новохеттском языкеУчитывая, что история новохеттского языка составляет менее 150 лет,группа фонетических изменений, предполагаемых для данного диалекта,довольно мала. Представленная ниже дискуссия концентрируется на трехпроблемах.
Во-первых, следует провести различие между новохеттскимифонетическими изменениями и теми инновациями, которые имели сходныйэффект, но при этом лучше всего объясняются морфологически или380графически. Во-вторых, необходимо разграничить фонетические законы,звуковыепереходы,распространяющиесяпосредствомлексическойдиффузии, и факультативные процессы, которые привели к синхронномуварьированию. Наконец, желательно исследовать, какие из предполагаемыхзвуковых изменений являются результатом внешней интерференции и какиеиз них могут отражать влияние разговорного хеттского языка.5.2.1 Лексическая диффузия i > eБольшинство исторических изменений и синхронных чередований,предполагаемых для новохеттского языка, касаются передних гласных /ē̆/ и/ī̆/. Кажущийся непредсказуемым характер этих чередований рассматривалсярядом исследователей как индикатор полного смешения данных двух фонем.В частности, можно привести утверждение, сделанное в [CHD, L-N: xvi]:“Хорошо известно, что гласные e и i часто замещают друг друга при записихеттских слов.
Вполне возможно, что эти две гласных, которые ещеразграничивались в древнехеттских текстах, начали смешиваться в позднемдревнехеттском языке и окончательно смешались к началу имперскогопериода”.С такой точкой зрения не согласился Мелчерт [Melchert 1984b]. Онуказал, что новохеттские написания с e и i в большинстве случаев идентичнынаписаниям, представленным в древнехеттских и среднехеттских текстах.Так, распространенные основы ēs- ‘быть’, ēp- ‘брать’ и ēd- ‘есть’ никогда незаписываются в новохеттских текстах как **īs-/**īp-/**īd-. В тех случаях,когда новохеттские формы отличаются от своих предшественников, обычноможно описать модель изменения, отражающую определенное фонетическоеразвитие.
Только в небольшом числе случаев следует принять свободноеварьированиемеждуeиморфологическое объяснение.i,которое,согласноМелчерту,имеет381Следствием данной дискуссии стали несколько фонетических законов,предложенных для новохеттского языка. Одним из таких законов является«a-умлаут» в словах вроде īssa- > ēssa- ‘делать, выполнять’, упомянутый уМелчерта [Melchert 2005: 458] в качестве аргумента в пользу естественнойпередачи хеттского языка в имперский период.Мелчерт предположил переход i > e / _C(C)a в новохеттском языке наоснове семи лексем, приведенных в Таблице 35 вместе с датировками ихвариантных написаний. В каждом из рассмотренных ниже случаев написаниес e становится последовательным в определенный период новохеттскогоязыка, что делает гипотезу о графической аберрации неправдоподобной.Таблица 35. Лексическая диффузия i > e в новохеттскомīssa- ‘делать, выполнять’ (Супп.
I)ēssa- (Мурс. II +)ÉÉhistā- ‘(культовое сооружение)’ (OS)hestā- (Мурс. II, Хатт. III)titha- ‘греметь’ (OS, MS)tetha- (MS +)mimma- ‘отказываться’ (Супп. I, Мурс. II)mem(m)a- (Хатт. III +)tammishai- ‘обижать’ (MS)tammesha- (Мурс. II)tissai- ‘приводить в порядок’ (Хатт. III)tiessa- (Тудх. IV, Супп. II)widai- ‘приносить’ (Мурс. II)weda- (Хатт. III)Мелчерт сразу отметил, что объяснение посредством фонетическогозакона не должно применяться во всех случаях.
Он предположил, чтоглагольные формы mimma- и widai- изменили свой вокализм в результатеконтаминации с mema- ‘говорить’ и weda-/wida- ‘строить’ соответственно.Это позволило ему ограничить условия предполагаемого фонетическогоперехода позицией перед шумными и сосредоточиться на лексемах,подвергшихся изменениям ко времени Мурсили II. Мелчерт предположил,что наличие -a- в последующем слоге указывает на ассимиляцию гласного,подобную западногерманскому «a-умлауту».
Тем не менее ему пришлосьпризнать, что “в силу ограниченного числа примеров такого перехода в382данный момент предлагаемое заключение остается рискованным” [Melchert1984b: 155].Рикен [Rieken 1996: 294–297] не приняла объяснение Мелчерта,приведя ряд контрпримеров. Так, хорошо засвидетельствованные лексемыintalluzi- ‘лопаточка, мутовка’, kistant- ‘голод’, kissan ‘так, таким образом’ иhissa- ‘дышло’ последовательно записываются с i в хеттских текстах372.
Онапредположила, что переход i > e не был обусловлен качеством последующегогласного, но, скорее, происходил между двумя дентальными согласными (t/d,n, s и l). Рикен привела в подтверждение своей идеи дюжину дополнительныхпримеров, которые могут иллюстрировать переход i > e в предполагаемойпозиции. К этим примерам относятся inissan/enessan ‘так, оным образом’,apenissan/apenessan ‘так, таким образом’,сосуда)’, sīna- / sēna- ‘изображение’,hannitalwa-/hannetalwa/halessiya- ‘оправлять’,hanissa-/(DUG)hanessa- ‘(видDUGtisummi-/(DUG)tesummi- ‘(вид сосуда)’,‘противоположная(GIŠ)DUGсторонавсуде’,halissiya-līti-/(GIŠ)lēti- ‘(вид растения)’, lissi/lēsi ‘печень’,sissur/sessur ‘ирригация’, sisd-/sesd- ‘процветать’.
Согласно Рикен, данноеизменение было спорадическим, и большинство из приведенных вышелексем имеют вариант с i в новохеттских текстах (по поводу первых двухэлементов ср. [Melchert 1984b: 151]). Тем не менее количество написаний с eв данной группе слишком велико, чтобы считать их простыми писцовымиошибками.Рассмотрение постулируемого фонетического перехода i > e можноначать с примеров, приведенных Мелчертом.
Хотя ряд отдельных форм с -eв данных примерах обнаруживается уже в среднехеттских табличках, новыйвариант становится преобладающим во всех семи случаях лишь вновохеттский период. Возможно, однако, показать, что аналогическоеобъяснение возможно в пяти из семи случаев (для двух случаев так считает иМелчерт). Представленные ниже объяснения по аналогии не все убедительны372Рикен исключила гапакс ki-eš-ša-an (KBo 2.4 iii 17) по методологическим соображениям. Аналогичноеобъяснение применимо, вероятно, и к hi-eš-ši (KBo 12.123 15).383в одинаковой мере.
Однако следует исчерпать возможности объяснения поаналогии, прежде чем делать далеко идущие выводы относительносоциолингвистических импликаций нерегулярного изменения i > e.Формы titha- > tetha- ‘греметь’ и mimma- > me(m)ma- ‘отвергать’содержат синхронную редупликацию. Рикен [Rieken 1994: 296] справедливоотмечает, что гласный e постепенно замещал i в префиксе редупликации втечение новохеттского периода и приводит lilhuwai- > lelhuwai- ‘изливать’ вкачестве еще одного примера той же самой тенденции373.
Источником этоговыравнивания, по всей видимости, была редуплицированная лексема mḗma‘говорить’ (одна из наиболее частотных лексем в хеттском корпусе), котораявсегда характеризовалась e-вокализмом в первом слоге. Аналогическоеразвитие títha- > tétha- началось уже в среднехеттский период, посколькуоснова tetha- засвидетельствована несколько раз в тексте CTH 630.A,записанном среднехеттским пошибом (KUB 32.135+). Поэтому, строгоговоря, данный переход остается за рамками темы настоящего раздела.Основыmimma-‘отвергать’иmḗma-‘говорить’смешалисьвпоздненовохеттском языке, что, предположительно, было результатомнародной этимологии, которая интерпретировала глагол ‘отвергать’ как versagen (где ваккернагелевская клитика =z(a), обычно сопровождавшая mimma> me(m)ma- ‘отвергать’, но не mḗma- > me(m)ma- ‘говорить’, модифицировалабазовый глагол, подобно префиксу ver- в немецком).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
