Диссертация (1098132), страница 80
Текст из файла (страница 80)
Один из контекстов, вкотором могла произойти такая реинтерпретация, обсуждается у Мелчерта[Melchert 1984b: 154, сноска 126]. Однако подобный сценарий легчепредставить, если различие между e- и i- в редуплицированных глаголах неприсутствовало в речи тех, кто был исходно ответственен за смешение двухоснов.Случай глагола widai- ‘приносить’ еще более интересен. Данный глаголподвергся контаминации с wete- ‘строить’ в XIII в. до н. э., в результате чегоони оба перешли из mi-спряжения в hi-спряжение и приобрели основу weda-.373Ср. также замечание Мелчерта о лексеме sesha- ‘назначать (и т. д.)’ [Melchert 1984: 153, сноска 125].384Народная этимология, с помощью которой можно было бы связать два этизначения, легко представима; ср. русск. воз-водит, которое образовано оттого же корня, что и хетт. widai- ‘приносить’.
И все же необходимо еще разотметить, что контаминация двух формально и семантически различныхглаголов является маловероятной, если только писцы не потерялиуверенности в их произношении и морфологических характеристиках. Такжеследует привести замечание Эттингера [Oettinger 1979: 374]: “Существованиеuda- (‘приносить’. — И. Я.) со сходным значением несомненно сыграло рольпри возникновенииweda- (‘приносить’. — И. Я.), поскольку u- и we- вдругих случаях синхронно чередуются”. Этот фактор мог сыгратьрешающую роль при интерпретации неродного диалекта писцами, но не приусвоении первого языка.Развитие аблаутного глагола i-iš-ša-i (3 ед.) / iš-ša-an-zi (3 мн.) в глаголбез аблаута e-eš-ša-i (3 ед.) / e-eš-ša-an-zi (3 мн.) не может объяснятьсяфонетическим законом [ср.
Oettinger 1979: 508–509, там же сноска 33].Данный переход, вероятно, имел аналогическую составляющую и былотчасти связан с постепенным проникновением продуктивных форм hiспряжения на -es- в сферу итеративов на -issa-374. Андрей Сидельцев (личн.сообщ.) подсказал мне, что уже в среднехеттском можно обнаружитьсосуществование основ missa- и mies- ‘расти’ (ср. MS KBo 17.105+ Rs. III 34mi-iš-ša-du vs. MS KUB. 30.10. obv.
11 mi-eš-ha-ti). В новохеттском языкеконкуренция между этими двумя формами привела к образованию гибриднойосновы mi(y)ḗssa-, засвидетельствованной в KUB 24.2 rev. 16 mi-eš-ša-du375.Распространение подобных гибридных форм на другие основы моглодостигаться374припомощипропорциональнойаналогиитипаПо поводу суффикса hi-спряжения -es-, чередующегося с более архаичным суффиксом -s- после хеттскихоснов, заканчивающихся на -i, и перед консонантными окончаниями (напр., memista > memiesta), см.[Jasanoff 2003: 119–121, особенно сноску 69]. По моему мнению, рассматриваемый здесь суффикс -esдолжен исторически анализироваться как тематическая гласная -e- и «прааористный» суффикс -s-, окотором см.
[Jasanoff 2003: 174ff]. Он возник в хеттском языке в результате тематизации некоторыхглагольных корней на -i. Ср. архаичные формы 1 мн. pí-i-ú-e-ni, 2 мн. pi-iš-te-ni vs. новые формы 1 мн. pí-yau-e-ni, 2 мн. pí-eš-te-ni от корня pai ‘давать’, ср. [CHD, P: 41b].375Предполагая систематическое удлинение ударного e, я следую Мелчерту [Melchert 1994: 133].
Тем неменее эта гипотеза не применяется в транскрипции систематически, поскольку для многих лексем неудается определить положение ударения.385miyanzi/mi(y)ḗssanzi = siyanzi/si(y)ḗssanzi (ср. KUB 3.1 iii 45 ši-e-eš-ša-an-du‘пусть их заклеймят’). Такой же тип аналогии мог бы породить *i(y)ḗssanzi‘они выполняют’ и далее со стяжением ḗssanzi. Постепенно основа ḗssa(графически e-eš-ša-) обобщилась по всей парадигме376.Предложенный сценарий получает прямую поддержку в виде позднегоновохеттского глагола ti(y)ḗssa- ‘приводить в порядок (vel sim.)’, явнопредставляющегособойадаптациюлувийскойосновыtissai-,зафиксированной в хеттских текстах как гостевое слово. Полное отсутствиенаписания **te-eš-ša- препятствует интерпретации **tessa- и мешаетобъяснению данной формы через звуковой переход i > e.
Здесь может иметьместо еще один случай народной этимологии. Новохеттские писцы моглиинтерпретировать лувийскую основу как итератив на -essa- от хетт. tai-/tiya‘класть, помещать’.Таким образом, остаются две новохеттские формы — hestā- ‘(культовоесооружение)’ и tammeshai- ‘обижать’, для которых аналогическое объяснениене является очевидным377. Ни один из этих примеров не соответствуетусловиям спорадического перехода i > e, сформулированным Рикен [Rieken1996: 296].Обратившись к примерам, приведенным Рикен [Rieken 1996], в первуюочередь стоит отметить, что большинство из них не связаны напрямую стемой данного раздела с точки зрения хронологии. Так, в оригинальныхдревнехеттских текстах вариант tessummi- ‘(вид сосуда)’ является таким жечастым, как и вариант tissummi- ‘id.’ [Neu 1983: 195–197]. Название сосудаDUGhanissa- (с вариантомDUGhanissanni-) трижды записывается с e воригинальных древнехеттских текстах [Neu 1983: 48–49].
Глагол halissiya376Ср. точку зрения Рикен [Rieken 1996: 295], которая также предполагает аналогическое происхождениеēssa-, но не постулирует промежуточную форму *yēssa-. Это не формальное замечание, посколькупредлагаемая здесь реконструкция требует принять транскрипцию halzi(y)essa- ‘звать’ и, вероятно,warri(y)essa- ‘спасать’, однако у Рикен это — halzessa- и waressa-.
В обоих случаях графическоепредставление неоднозначно.377Рикен [Rieken 1996: 296] предположила, что новохетт. tammeshai- могло возникнуть в результатеаналогического влияния родственной основы tamas(s)-/tames(s)- ‘давить’. Однако данное объяснениепредставляется проблематичным по хронологическим соображениям, поскольку в новохеттском языкеоснова tamass- почти обобщилась [ср. Oettinger 1979: 122].386‘оправлять’ обычно записывается с i во все периоды, но изредка встречаетсяивариант ha-li-eš-ši-ya, который, по-видимому, распределенмеждусреднехеттским и новохеттским (ср.
MS. KUB 57.30 6 ha-li-eš-ši-ya-an-ta). Вслучае hannitalwa-/hannetalwa- ‘противник на суде’ единственный вероятныйсреднехеттский пример записан со знаком <ne> [Hoffner 1997: 45, см. там жесноску 127]. Существительные lēsi-/lissi- ‘печень’ и sissur/sessur ‘ирригация’зафиксированы только в текстах, записанных новохеттским пошибом, ачетыре надежных примера фиксации лексемы lēti-/līti- ‘(вид растения)’недостаточны для установления хронологии звукового перехода.
Хотяпереход sīna- > sēna- ‘образ’, без сомнения, имел место в истории хеттскогоязыка, он, по-видимому, произошел еще до начала новохеттского периода(MS KUB 27.38 i 19 [še]-e-nu-uš, 22 [še-e-nu-uš], MS? KUB 55.3 obv. 10 še-naan).Следовательно, остаются лексемы inissan/enessan ‘так, оным образом’,apenissan/apenessan ‘так, таким образом’, sist-/sest- ‘процветать’, которыемогут быть добавлены к списку Мелчерта.
В первых двух случаях имеютсяизолированные примеры форм с e-, записанные древнехеттским исреднехеттским пошибами, но в них отсутствует систематичность. Ни одиниз этих примеров не допускает прямого объяснения по аналогии. Если кданному списку добавить рассмотренные выше формы hestā- и tammeshai-, топоявляется соблазн заключить, что переход i > e в новохеттском языке былограничен позицией перед s.
Данная формулировка будет работать для всехпяти примеров, но она представляется сомнительной с фонетической точкизрения, поскольку позиция перед [s] лишена переходных акустическихэффектов, и, следовательно, едва ли вообще может вызывать изменениегласного. Изначальная формулировка Мелчерта, касающаяся «a-умлаута»,может объяснить четыре из пяти примеров (исключая sisd-/sesd-).
Числоконтрпримеров к данному правилу, как бы его не формулировать, будетзначительным (ср. приведенные выше формы kistant- ‘голод’, kissan ‘так,таким образом’ и hissa- ‘дышло’).387Поскольку для перехода i > e в новохеттский период недоступнообъяснение через понятие фонетического закона, следует признать, что онраспространилсяврезультателексическойдиффузии.Синхронноеварьирование между i и e перед s в некоторых глагольных суффиксахзасвидетельствовано еще в среднехеттский период [Melchert 1984b: 134].Возможно,сходствофонетическогоокруженияспособствовалораспространению этого процесса на такие глаголы, как tammishai- и sist-, изатем на другие лексемы, рассмотренные выше.
Также можно представить,что последующая гласная нижнего подъема способствовала обобщениюгласной среднего подъема в некоторых из этих лексем. Но посколькуобсуждаемый звуковой переход не является регулярным, ни одно из этихсоображенийнеимеетобъяснительногостатуса,еслисудитьсмладограмматических позиций.Социолингвистическое объяснение диффузии e в новохеттском языкебудетпредставленониже.Вданныймоментможноограничитьсязамечанием, что нерегулярный характер перехода i > e исключает гипотезу очисто графическом изменении. Другое важное заключение, которое можносделать на базе анализа Рикен, состоит в том, что переход i > e имелпостепенный характер. Новохеттское развитие может рассматриваться какпродолжениеболеераннейтенденции,котораяответственназадревнехеттские варианты tessummi- и hanessa-, а также среднехеттскиеварианты sēna- и tetha-.5.2.2 Отсутствие звукового перехода e > iДля хеттского языка XIII в. предполагался противоположный переходe > i.
Мелчерт [Melchert 1984b: 142–143] постулирует его на основеследующего набора примеров:388Таблица 36. Примеры, приводимые в пользу перехода e > i в новохеттскомneya- ‘вести, поворачивать’ (NH)niya- (Хатт. III +)kē ‘эти (ср.)’ (NH)kī (Мув. II +)kēdani ‘этому’ (NH)kīdani (Мув. II +)n=e=tta ‘PTCL=они=тебе’ (NH)n=i=tta (Супп. II)Мелчерт полагал, что данный переход был ограничен /ē ̣/ (долгоезакрытое e), являвшегося рефлексом праанатолийских кратких дифтонгов *eiи *oi. Идея о существовании /ē ̣/ в хеттском языке не является общепринятой[ср. Kimball 1999: 210–211; Oettinger 1979: 535].
Хотя можно привестидоводы в пользу существования подобной фонемы в предке хеттского языка,данныйпереход,насколькоможносудить,являетсяединственнымаргументом в пользу ее сохранности в исторический период. С другойстороны, трудно вообразить, что ни один хеттский писец не попыталсязафиксироватьоппозицию/ē/̣~/ē/написьме,еслиданноепротивопоставление действительно имело место378. Но если даже принятьсуществование [ẹ]/[ē ̣] вплоть до XIII в. до н. э., останется достаточнопримеров, не поддерживающих фонетическую регулярность перехода /ē/̣ > /ī/(засвидетельствовано kī ‘этот/эти’, но не **abī ‘тот/те’). Следовательно,необходиморассмотретьальтернативныеспособыобъясненияэтогопоздненовохеттского перехода.Объяснение по аналогии представляется вполне возможным дляосновыуказательногоместоименияближнейдальностиk(a)-.Каксправедливо отмечает Мелчерт [Melchert 1984b: 143], использование kī вноминативемн.распространениеср.kīизможетрассматриватьсяноминативаед.ср.каканалогическоеСледующийэтапвраспространении основы kī — это ее спорадическое расширение накосвенные падежи.
Данную стадию можно наблюдать в тексте KUB 6.46,378Дополнительный, хотя и не решающий, аргумент против долговечности /ē ̣/ заключается в возможнойнеустойчивости асимметричных систем вокализма. Хотя имеются аргументы в пользу существования /ō/ вхеттском языке, существование двух отдельных фонем /ō/ и /ō ̣/ не вызывает доверия.389который является наброском молитвы Муваталли II собранию богов [Singer1996: 126]. В данной табличке мы находим им. мн.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
