Диссертация (1098132), страница 82
Текст из файла (страница 82)
Напротив, «стандартные» формы KUB6.45 отражают языковую компетенцию старшего писца, который былответственен за подготовку окончательной версии молитвы. У него былодостаточно времени, чтобы прочесть черновик слово за словом, и,следовательно, произведенное им копирование может быть сопоставлено с382См. [Carter 1979: 94], где дается репрезентативный список словоформ, имеющих варианты без носового.Стоит отметить, что сам Картер считал это примером орфографического варьирования; другую точку зрениясм. у [Justeson, Stephens 1982].383Менее правдоподобно, что они отражают разговорные привычки писца, как считал Зингер [Singer 1996:129].
Против данной гипотезы свидетельствует вариация между формами без n и их «стандартными»аналогами в KUB 6.46. Если бы писец считал, что сокращенные формы без n являются правильными, то онвряд ли бы постеснялся использовать их на протяжении всего текста.394чтением текста информантами, проходившими тест Традгилла. В контекстеданного анализа формы без n представляются образцами разговорного стиля.Хеттские источники не позволяют связать напрямую частотностьносового гласного (носовых гласных) с социальными характеристикамиговорящих.
Считается, что все доступные хеттские тексты написаныпрофессиональными писцами, которые по определению составляли наиболееобразованную группу хеттского общества. Текст KUB 6.46 представляет,скорее, исключение в том, что он отразил фонетические идиосинкразиисвоего автора, в данном случае также относившегося к хеттскому правящемуклассу. Лингвистические соображения предполагают, однако, что формы безn рассматривались как негативные маркеры (варваризмы)384. Это допущениенеобходимо для того, чтобы объяснить, почему формы с -n- на конце слогапродолжали считаться нормой вплоть до самого конца имперского периода,хотя формы без n появились еще в среднехеттском. Английские формы на-in’ являются хорошим примером маркера низшего класса / плохогообразования, который остается устойчивым языковым вариантом уже напротяжении нескольких столетий (как в Англии, так и в США). Широкораспространенное предубеждение против междиалектного изменения -ing >-in’продолжаетпрепятствоватьпроникновениюсуффикса-in’вофициальную и грамотную речь.5.2.4 Был ли новохеттский вымирающим языком?Пришло время резюмировать предварительные выводы данной главы.Некоторые новохеттские фонетические изменения, которые постулировалисьв предшествующей литературе, получили аналогическое или графическоеобъяснение.
Фонетический статус подтвержден для изменения /i/ > /e/,384Термин «маркер» используется здесь в том смысле, который вкладывает в него школа Уильяма Лабова(то есть противоположность «индикатору»). О точных определениях индикатора, маркера и клише вконтексте языкового варьирования см. [Wardhaugh 1998: 140].395распространявшегосяпосредствомлексическойдиффузиивтечениеновохеттского периода и назализации [an] > [ã] на периферии новохеттскойписьменной культуры.
Эти две особенности дают надежные свидетельства впользу того, что хеттский язык продолжал использоваться в устной речи вимперский период, то есть он не был всего лишь средством созданияписьменных текстов. Остается понять, достаточно ли данной информациидля утверждения, что хеттский продолжал передаваться в качестве родногоязыка в XIII в. до н.
э.Ответ может показаться очевидным для тех, кто полагает, что«мертвые» языки не могут характеризоваться фонетическими изменениями.Данное допущение, однако, является неверным. Легко показать, чтофонетические изменения возможны в любом мертвом языке, используемом вустной форме в официальных или литургических целях, по крайней меренастолько, насколько они обусловлены структурой разговорного языка всоответствующем сообществе.
В зависимости от того, имитируют ли этиизменения модификации разговорного языка или заходят слишком далеко вреконструкции «исконного» произношения, они могут классифицироватьсякак гипокоррекции или гиперкоррекции. По существу, интерференция вязыках традиций ничем принципиально не отличается от общего феноменаинтерференции при овладении вторым языком [Беликов, Крысин 2015: 32–35].В частности, имеются обильные и неопровержимые свидетельства впользу гипокоррекции в языках традиций. Очевидным примером являетсяварьирование в произношении палатализованных велярных в средневековойлатыни, напрямую отражающее лингвистическую историю романскихдиалектов, например /tʃentum/ в Италии, /θentum/ в Испании и /sentum/ воФранции.
Райт [Wright 1982] показал, что эффекты интерференции были ещесильнее в ранней средневековой латыни, тогда как латинское произношение,известное из литургических традиций, является продуктом каролингскойреволюции (которую в данном контексте точнее назвать каролингской396реакцией). В этом случае мы, очевидно, имеем дело с гипокоррекцией вусловиях диглоссии, которая смягчилась в момент, когда диглоссияразвилась в настоящее двуязычие с ситуационным переключением кодов385.Заметим при этом, что официальный язык не обязательно должен бытьблизок к разговорному, для того чтобы подвергнуться фонетическойинтерференции.
Рубио [Rubio 2006] рассматривает ondoku-стиль чтенияклассической японской литературы, записанной китайскими иероглифами,который предполагал не перевод на японский, а лишь адаптацию ихкитайского чтения к фонологии и фонотактике японского языка. В данномслучае, конечно, параллель с латинским не является точной, посколькукитайский язык продолжал передаваться в качестве родного на материке ипоскольку те же тексты могли читаться и на японском языке, но данныедетали второстепенны для целей настоящей дискуссии.
Китайское shān ‘гора’всегда произносилось как san в Японии VIII в. н. э. и долгое время спустя386.Примерыконтактно-обусловленнойгиперкоррекции,пообщемумнению, менее частотны, но большое число соответствующих формзафиксировано в корпусе буддийского санскрита. Этот диалект (или, скорее,группадиалектов)возникврезультатенесовершенногоовладенияклассическим санскритом носителями буддийских пракритов в начале I тыс.н. э.387. Важно учитывать, что классический санскрит уже ко времени385В настоящей диссертации я придерживаюсь первоначального определения диглоссии, данного в работе[Ferguson 1959], согласно которой акролект и базилект должны представлять собой генетическиродственные формы, между которыми возможны простые правила взаимного пересчета.
В современнойлингвистике понятие диглоссии часто употребляется в отношении любой языковой ситуации, гденаблюдается распределение между акролектом и базилектом [cр. Беликов, Крысин 2015: 55–59]. С моейточки зрения, классическое определение диглоссии остается предпочтительным, поскольку она описываетособую ситуацию, когда между акролектом и базилектом наблюдается континуум промежуточныхидиолектов, что невозможно в ситуации настоящего двуязычия с ситуационным переключением кодов.386Наряду с фонетической гиперкоррекцией можно упомянуть симметричный феномен семантическийгиперкоррекции, крайний случай которого рассмотрен в работе [Якубович 2013b: 106–52].
Лексема ZY,выполнявшая роль подчинительной частицы в официальном арамейском языке, начала использоваться(наряду с другими функциями) как гетерограмма для сочинительного союза в согдийских текстах. Данноеразвитие не может объясняться исходя из арамейской исторической грамматики, поскольку оно отражаетсерию функциональных сдвигов в гетерографическом согдийском языке.
Эти сдвиги были стимулированыполисемией и омонимией, реконструируемыми для собственно согдийских союзов, причем процессы всогдийском языке, скорее, развивались в противоположном направлении, то есть определенныеподчинительные союзы уподобились по форме сочинительным.387Эджертон [Edgerton 1953: 5] резюмирует историю происхождения буддийского санскрита следующимобразом: “По-видимому, в ранний период некоторые северные индийские буддисты отказались от своих397исторического Будды был языком без настоящих носителей. Тем не менее онпродолжал передаваться от учителя к ученику, а возможно, иногда и от отцак сыну в брахманских сообществах и постепенно получил авторитет и вбуддийской среде.
В результате формы буддийского санскрита подвергалисьнеуклонному конвергентному развитию и постепенно стали фонетическиидентичными формам классического санскрита.Постоянная эволюция буддийского гибридного санскрита исключаетвозможность говорить о норме внутри данной группы диалектов. Различныеотклонения могут сосуществовать с классическими формами в рамках одноготекста. Большинство из них являются гипокоррекциями, отражающимипрямое влияние форм пракритов, например будд. санскр.
khudrāka‘маленький’ vs. санскр. kṣudraka- и ардхамагадхи khuḍḍāga- ‘id.’. Однакогиперкоррекции также довольно многочисленны. Приведенные нижепримеры (Таблица 38) представляют собой выборку из словаря [Edgerton1953]. Формы пали даются в качестве иллюстрации среднеиндийскойфонотактики.Во всех нижеприведенных примерах анонимные авторы произведенийна буддийском санскрите пытались реконструировать санскритские формы,опираясьнаихэквивалентывпракритах.Ошибочныемоделисанскритизации не были случайными, а опирались на соответствия междусанскритскими и пракритскими формами, которые можно обнаружить вдругих случаях.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
