Диссертация (1098132), страница 81
Текст из файла (страница 81)
ср. ki-i (2x) vs. ke-e (1x),дат. ед. ki-i-da-ni (1x), но дат. мн. ke-e-d[a-aš] (1x). Та же табличка несетследы зарождающегося аналогического распространения вопросительногоместоимения kui- вместо kue-: ном. мн. ср. ku-e (4x) vs. ku-i (1x); дат. мн. ku-eda-aš/-ša (3x) vs. ku-i-ta-aš (1x). Форма дат. ед. ku-i-e-da-ni (2x),контрастирующая с ku-e-da-ni (2x) в параллельной версии KUB 6.45, являетсяпромежуточной стадией в этом аналогическом замещении.Другое место, где можно наблюдать более чем один пример данноговыравнивания, — это сборная табличка ритуалов KBo 3.8 + KUB 7.1 (CTH390.A, издана в [Kronasser 1961]), где обнаруживается ki-i-da-ni (i 8), ku-i-dani (ii 3) наряду с ku-e-da-n[i (iii 28), но e-da-ni (i 16).
Этот изолированныйпример, безусловно, не доказывает правильности аналогического анализа, нополное отсутствие в новохеттском корпусе формы **a-pí-i-da-ni наряду снормальной a-pé-e-da-ni является показательным379. В данном случаеотсутствиепригодноймоделивнутрипарадигмыпрепятствуетпарадигматическому выравниванию (ср. 3 ед. ср. kī vs. apat). Важно иметь ввиду, что эта табличка также демонстрирует ряд других особенностей,свидетельствующих о том, что ее писец плохо владел стандартным хеттскимязыком [ср. Kronasser 1966, §25; Oettinger 2004: сноски 5, 12, 13].Наиболее поучительным текстом для исследования двух других лексемиз Таблицы 36 является KBo 4.14 (CTH 123, издан у [Stefanini 1965]). Даннаятабличкасодержитабсолютноебольшинствозасвидетельствованныхпримеров глагола niya- (2 ед.
наст. ni-ya-ši (1x), 3 ед. наст. мед. ni-ya-ri (6x) иni-ya (1x), 3 ед. имп. мед. ni-ya-ru (1x), 3 мн. наст. мед. ni-ya-an-ta-ri (1x)[CHD, L-N: 349–350], а также формула проклятья ni-it-ta EGIR-an ú-wa-an-du‘пусть они придут за тобой’ (iii 52). В то же время она весьмапоследовательна в сохранении e в местоименных основах: им. мн. ср. ke-e (iii379Имеется один изолированный пример род.
ед. a-pí-il (KBo 2.13 obv. 12). Едва ли можно делать какие-либолингвистические выводы на основе этого гапакса, особенно учитывая тот факт, что чтение a-pé-élтехнически также возможно.39023), дат. ед. ke-e-da-ni (iii 51, iv 48), дат. мн. ke-e-da-as i 21, дат. ед. ku-e-da-niiii 64, 72, дат. мн. ku-e-da-aš ii 49. Из данной дистрибуции понятно, чтофакторы, обусловившие эволюцию двух групп, различны. Стремительныйпереход в «ni-группе» легче всего понять, если принять во внимание, чтознак из восьми клиньев <ne> (HZL 169) вообще не используется в KBo 4.14,где он по всему тексту замещен знаками <ni>=<né> из двух клиньев (HZL72)! По всей вероятности, мы имеем дело с упрощенной орфографией,характеризующейся отказом от громоздкого знака <ne>, а никак не слингвистической инновацией380. В противоположность этому, отсутствиеинноваций в «k-группе» может отражать языковую реальность.
Несмотря натот факт, что KBo 4.14 является поздним текстом, составленным к концуцарствования Тудхалии IV [Bryce 2005: 318, см. там же библиографию],аналогическое выравнивание -i- в местоименных основах не было характернодля диалекта автора/писца, или, по крайней мере, писцу было известно, чтооно не должно иметь место в «правильном» хеттском языке.Явное преимущество предложенного объяснения заключается ввозможности обойтись без хеттского /ē ̣/.
Если принять, что новохеттскийпереход e > i ограничен двумя случаями, один из которых являетсяследствием аналогии, адругойимеет графическое объяснение, тосуществование отдельной фонемы, дающей основание для этого мнимогозвукового закона, теряет свой смысл. Возможное существование /ē/̣ в предкехеттского языка должно стать предметом отдельного анализа, но в данныймомент не видно убедительных доводов в пользу такого решения.
Приятноотметить, что К. Мелчерт независимо пришел к сходным заключениям[Melchert 2008b].380Ср. употребление знака из пяти клиньев <en> (HZL 40) вместо знака <in> из восьми клиньев (HZL 354). Вданном случае различие в графической сложности не особенно принципиально, и тем не менееспорадическая замена <in> на <en> весьма распространена. Корпус лувийских клинописных текстов, где неожидается последовательность фонем /en/, содержит более 50 случаев употребления знака <en>. Впротивоположность этому, в том же корпусе текстов имеются лишь три примера употребления <ne> вместоожидаемого <ni>.391Другой урок, который можно усвоить из анализа тех же материалов,состоит в важности изучения идиолектов отдельных писцов, фиксировавшихпоздний вариант новохеттского языка. Так, писец KUB 6.46 отчастиосуществлял аналогическое выравнивание в основах k(a)- и kui- и свободноиспользовал знак <ne>, в то время как писец KBo 4.14, работавший ок.
60 летспустя, сохранил исконное распределение форм в местоименных основах иполностью устранил знак <ne>. Безусловно, было бы неверно приписыватьособенности каждого из этих двух текстов позднему варианту новохеттскогоязыка в целом.5.2.3 Образование носового гласногоМы видим, что представленные в литературе свидетельства в пользуновохеттскихфонетическихзаконовявляютсялибослабыми,либоошибочными. Это, однако, не означает, что регулярные фонетическиеизменения не могут быть обнаружены в диалектах отдельных новохеттскихписцов.
Наилучший из известных мне примеров вновь относится к наброскумолитвы Муваталли II (KUB 6.46)381.Таблица 37. Формирование носового гласного в черновике CTH 381KUB 6.45KUB 6.46hu-u-ma-an-da-ašhu-u-ma-a-da-aš (1x, humant- passim)iš-ta-ma-aš-ša-an-duiš-ta-ma-ša-du (1x, with n 1x)La-u-wa-za-an-ti-yaLa-u-wa-za-ti-ya (1x)ši-ip-(pa-)an-tiši-ip-pa-ti (7x)KI-ašda-ga-zi-pa-aš- (2x)Писец текста KUB 6.46 имел склонность опускать носовой n передшумными (t/d, z).
Соблазн рассмотреть примеры из правой колонки как381О выводах, касающихся отношения между этими двумя текстами, см. [Houwink ten Cate 1968], [Singer1996: 135–142] и раздел 5.4.2.392случаи упрощенной орфографии, которая зафиксирована в других частяхданной таблички (ne-pí-aš вместо ne-pí-ša-aś ‘небо (род.)’, 5x), должен всетаки быть преодолен. Выпадение носовых перед взрывными согласными иаффрикатами встречается, хотя и менее последовательно, во многих другихновохеттских текстах, в то время как сокращенное написание именнарицательных является относительно редким феноменом.
Что касаетсяданного текста, то следует заметить, что вариант hu-u-ma-a-da-aš едва лиможет рассматриваться как сокращенная форма от hu-u-ma-an-da-aš, авыпадение n в 3 мн. iš-ta-ma-ša-du являлось бы очень страннымсокращеннымнаписанием,посколькуоноведеткутратеважнойграмматической информации. Следовательно, необходимо принять, чтописец текста KUB 6.46 (или лицо, диктовавшее ему текст) по-особенномупроизносил n в конце слога. Наиболее вероятной интерпретацией этих формявляется образование носового гласного [an] > [ã] [Friedrich 1960, § 31; ср.Melchert 1994: 124].Описание в терминах исторического изменения может произвестивпечатление, что диалект KUB 6.46 отражает хронологически более позднююстадию развития хеттского языка по сравнению с KUB 6.45. Однако в болееширокой перспективе это следует считать ошибочной трактовкой.
Формы без-n- начали спорадически встречаться еще в среднехеттском языке (напр., MSKUB 9.7 obv. 13 ne-e-a-za ‘повернутый’). Хотя число вариантов без nпостепенно возрастает в более поздних текстах, все же контраст междуотдельными табличками того же периода является более впечатляющим.Опираясь на сопоставление KUB 6.45 и KUB 6.46, можно заключить, чторазличие между двумя вариантами являлось скорее стилистическим, чемхронологическим. Было показано, что табличка, содержащая большое числоформ без n, является надиктованным наброском, в то время как табличка со«стандартными» формами представляет собой отредактированную копию393того же текста382. Следовательно, образование носового гласного в хеттскомподдается скорее социолингвистической, чем исторической интерпретации.Статус данного разговорного маркера может быть подобен статусу перехода-ing > -in’ в английском языке.
Со времен классических экспериментовФишера [Fischer 1958] и Традгилла [Trudgill 1974] известно, что эта языковаявариация коррелирует как с социальным классом информанта, так и состепенью формальности коммуникативной ситуации. П. Традгилл разделилчетыре типа вводных данных для своего эксперимента: чтение списков слов,чтение отрывков из текста, официальный дискурс и разговорная речь.
Хотяобразованные канцелярские служащие, как и предполагалось, избегалиразговорных форм на -in’ при чтении, они все-таки довольно свободноупотребляли их в своей речи. Представители рабочего класса иногдаиспользовали формы на -in’ при чтении и отдавали им предпочтение вразговоре.Текстология CTH 381 позволяет реконструировать две различныекоммуникативные ситуации. Следуя Зингеру [Singer 1996: 134], я исхожу изтого, что писец KUB 6.46 зафиксировал официальную речь Муваталли II иливысокопоставленногочиновника,выступавшегоотегоимени.Следовательно, фонетические особенности этого наброска отражают, по всейвидимости, индивидуальные черты лица, диктовавшего молитву писцу,вероятно самого царя Муваталли II383.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
