Диссертация (1098107), страница 66

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 66)

Она презираетсупружескую верность. Любовников она меняет и обманывает. В одной из эпиграммМ. И. Попова, помещенных в журнале «И то и сё», эта мысль выражена в форме комического диалога:1116Живописец. Ч. 1. Л. 9. Ст. 8. С. 65.Всякая всячина. Ст. 49. С. 131–136.1118Трутень. 1770. Л. 14. Ст. 43. С. 107–109.1119Живописец. Ч. 1. Л. 18. Ст. 34. С. 143–144; Ч. 2. Л. 10. Ст. 11. С. 281–284; Л. 23.

Ст. 26. С. 389–392.1117285Пора уже тебе и замуж выходить,Сестрица! – А тебе, – ответ был, – умным быть:Сестре твоей вовек нейти ни за кого;Возможно ль променять мне сто на одного!1120В любви кокетки часто меркантильны и доводят любовников до разорения1121.В одной из статей «Живописца» рассказывается, как любовницы со своими любовниками приходят в лавку и уговаривают их покупать понравившиеся им вещи, несмотря на то что купцы, обманывая их, просят за товар втридорога; все это описаноот имени купца, которому подобное поведение позволяет нажиться1122.

А в эпиграмме М. И. Попова от лица кокетки дается такое пародийное оправдание ее поведения:Неверностью меня не можешь ты винить;Кого любила я, тот в той поднесь судьбине:Богатству твоему клялась я верной быть;Его любила я, его люблю и ныне1123.Престарелая кокеткаМаска престарелой кокетки принадлежит к числу периферийных, но устойчивых. Забота о внешности и преувеличенное внимание к любовным увлечениям осуждаются сатириками XVIII века как таковые, но в поведении немолодой женщиныэти черты представляются особенно неуместными.

Комический эффект, производимый этим образом, объясняется несоответствием поведения персонажа той модели,которая предопределяется возрастом.Престарелая кокетка, как и молодая, прибегает к разнообразным, прежде всегокосметическим средствам, чтобы казаться красивой. В одном из пародийных объявлений «Сатирического вестника» под заголовком «Продажа с публичного торгу»перечисляются вещи, оставшиеся после смерти г-жи Кхахи, с помощью которых онапыталась скрыть недостатки своей внешности: «108 шиньонов и паричков разного1120И то и сё.

Л. 21. С. 8.См.: Смесь. Л. 12. С. 91.1122Живописец. Ч. 1. Л. 20. Ст. 36. С. 153–157.1123И то и сё. Л. 21. С. 7.1121286цвета волос; 69 фижм, сделанных наподобие подушек; 20 снуровок, 77 грудных подушечек, 140 башмаков, подобных ходулям, и на серебряной проволоке сделанныхверхних и нижних зубов 30 пар»1124. В «Продолжении отрывка путешествия в * * *И * * * Т * * *» престарелая кокетка упомянута среди прочих сатирических масок;она радуется восходу луны, так как думает, что при лунном свете кажется привлекательной1125. Нередко она действительно убеждена в собственной красоте. В одномиз читательских писем в «Живописце» рассказывается история «пожилой знатнойгоспожи», которая заказала художнику свой миниатюрный портрет, но, когда картина была готова, рассердилась, так как художник изобразил ее, в соответствии сдействительностью, семидесятилетней старухой; в зеркале она казалась себе моложе1126.ВзяточникДля русских сатирических журналов взяточничество – одна из важнейших социальных проблем.

Восприятие ее в разных журналах не совпадает, и это несовпадение даже становится предметом полемики: спор между «Трутнем» и «Всякой всячиной» разворачивается в том числе и вокруг того, следует ли делать взяточничество предметом сатиры. Это принципиальное разногласие отражается в приемах, используемых при обращении к этой теме.Взяточник – один из шаблонных образов русской сатиры XVIII века. Основные варианты этой маски – судья-мздоимец, готовый за деньги и подарки осудитьправого и оправдать виновного, и подьячий, лишенный чести секретарь, которыйрешает дела за судью, неспособного справиться со своими обязанностями.

Типажглупого судьи часто сопровождает образ подьячего и иногда отделяется от типажасудьи-взяточника. Впрочем, рядом с фигурой судьи бесчестного сатирические журналы рисуют и судью, достойного своего звания. В ряде статей фигуры двух судейили вообще чиновников, честного и бесчестного, противопоставляются. Честныйсудья изображается с несомненным сочувствием, но лишь как исключение из пра1124Сатирический вестник. Ч.

4. С. 107–108.Живописец. Ч. 1. Л. 14. Ст. 20. С. 106.1126Живописец. Ч. 1. Л. 12. Ст. 17. С. 95–96.1125287вила. Например, одна из первых статей в журнале «Рассказчик забавных басен» посвящена такому судье, честному, «что случается очень редко; да и на диковинку»,замечает издатель в скобках. По смерти судья оставляет наследникам лишь долги.Издатель иронически сообщает: «Правосудие в это вступилось: долг платит; а наследники о себе самих помышляют». Рассказ завершается горько-ироническим выводом: «Вот, г. читатель! какова участь честного человека»1127.Традиционный образ бессовестного чиновника в русской литературе начинаетскладываться еще до эпохи сатирических журналов.

Уже в комедиях Сумарокова ипрозаических статьях, опубликованных им в «Трудолюбивой пчеле», формируетсяустойчивый комплекс присущих ему черт. Лишенный справедливости, он толкуетзаконы по своему произволу – «подбирает указы». С просителями он груб и нагл.При создании этого образа часто используются приемы речевой характеристики.

Вречи персонажа используются канцеляризмы. Как показывает В. М. Живов, этотлингвистический аспект образа связан с влиянием французской литературы, гдесильная традиция делового языка вызывает отторжение. В русской культуре социальная характерность приказного языка, по В. М. Живову, ощущается меньше, поэтому в роли канцеляризмов в литературно-языковых полемиках XVIII века иногдавыступают архаизмы церковнославянского происхождения, в действительности неимеющие прямого отношения к деловой письменности.

В то же время смешениецерковнославянизмов с канцеляризмами позволяет внести в речевую характеристику чиновника еще одну краску: он предстает не только как взяточник, но и как ханжа.Возможно, потому, что «Всякая всячина» старается если не избежать критикивзяточников, то, во всяком случае, смягчить ее социальный эффект, она, как правило, не дает целостного детализированного описания этого типажа. В уже упоминавшемся письме за подписью Занапрасно Ободранного преобладает оценка, в то времякак описательная часть редуцирована. В дальнейшем «Всякая всячина» помещает«Нравоучительные заповеди подьячим», где описание взяточничества вместо кон-1127Рассказчик забавных басен. Ч.

1. Л. 3. Ст. 4. С. 18.288статации его существования принимает форму перечисления поступков, которыхследует избегать (всего таких правил двенадцать):1. Не бери взятков ни под каким видом; ибо всякий взяток есть род подкупа.2. Не волочи дела от тебя зависящего.3. Не сотвори крючков.4. Не обходися грубо с людьми. <…>1128Зато в «Трутне» типаж взяточника представлен рядом вариантов, различающихся степенью детализации и приемами изображения.Пример развернутой характеристики взяточника в «Трутне» – письма дяди кплемяннику, первое из которых помещено уже во втором номере журнала.

Его раннюю публикацию можно интерпретировать как свидетельство значимости этой темы для «Трутня», что подтверждает и развернувшаяся впоследствии полемика со«Всякой всячиной». Форма изложения от первого лица позволяет извлечь эстетический эффект из дистанции между точками зрения персонажа, оправдывающего взяточничество и, более того, осуждающего отказ от взяток как признак гордости, и автора, который осуждает самого персонажа. Персонаж статьи представлен одновременно как взяточник и ханжа.

Молодого и честного прокурора, с которым вместеслужит, этот персонаж осуждает за то, что хотя у него много книг, но «пути нет ни водной», потому что в них не сказано, «которого святого в тот день празднуется память»1129. В следующем письме, опубликованном в «Трутне» через три месяца, онпротивопоставляет традиционное религиозное образование секулярному, напоминаяплемяннику, что в детстве он читал лишь церковные книги, например жития и акафисты. Теперь же, получив образование в кадетском корпусе, он якобы впал в заблуждение, и дядя-взяточник обращается к нему с такими словами:Ты стоишь на краю погибельном, бездна адской пропасти под тобою разверзается <…>11301128Всякая всячина.

Ст. 140. С. 376.Трутень. 1769. Л. 2. Ст. 2. С. 14.1130Трутень. 1769. Л. 15. Ст. 24. С. 114.1129289Соединение типажей корыстолюбивого чиновника и ханжи в одном образе характерно не только для «Трутня»: впоследствии по этому пути пойдет и Фонвизин в«Бригадире», создавая образ Советника.В составе циклов малых пародийных форм в журнале «Трутень» образ представлен в свернутом виде. Предельно кратко пародийное объявление из цикла «Ведомостей» в номере за 2 июня 1769 года, где мысль о продажности судей высказаналишь намеком:В некоторое судебное место потребно правосудия до 10 пуд; желающие в поставке оногоподрядиться могут явиться в оном месте1131.Больше внимания этой теме уделено в продолжении цикла «Ведомостей» влисте 9, датированном 23 июня 1769 года.

Здесь следуют одно за другим три пародийных объявления, где также изображены взяточники. Каждое из них прибегает киносказанию. В первом случае это традиционная аллегория, сниженная благодарябытовой сюжетной реализации мотива:Судья некоторого приказа покривил весы правосудия; он в том не виноват, а виноват подрядчик, который на судейскую сторону так много положил кулей с мукою, что правосудиепротив такой тягости устоять не могло; желающие те весы починкою исправить из своихматериалов могут явиться в том приказе1132.Во второй из этих статей используется обычная для сатирических журналовмедицинская метафора: рассказывается о судье Криводушине, который «заразилсяизвестною под именем акциденции болезнию» (акциденция – взятка).

Служащийвместе с ним прокурор Правдулюбов (совпадение фамилии с той, которой подписанряд принципиальных сатирических статей в «Трутне» едва ли случайно) хочет вылечить его, но сам судья не желает лечиться1133.Антитеза двух персонажей, честного и бесчестного, реализована и в третьемобъявлении из этой группы, но развернута в хронологической последовательности:справедливого судью сменяет взяточник.

Ключевой прием здесь – ирония. Верность1131Трутень. 1769. Л. 6. Ст. 8. С. 47.Трутень. 1769. Л. 9. Ст. 14. С. 71.1133Там же.1132290нравственному долгу иронически представлена как гордость: честность первого судьи «большие судьи <…> почли гордостию, думая, что он не берет для того, что недают больше». Теперь на его место назначен «другой судья, в котором нималой нетгордости.

Он берет взятки не яко взятки, но яко подарки»1134.В двух статьях из цикла «Картин», помещенных в номере «Трутня» за 23 марта 1770 г. (цикл продолжается и в следующем номере), тема взяточничества является побочной. Она вводится с помощью экфрасиса жанровых сцен и аллегорическихобразов. В первой статье описан «мужчина низкого происхождения, который нашелслучай приплестись в родню знатной фамилии»1135; он обогащается бесчестнымиспособами. На это указывает следующая сцена:<…> изображается несколько вдов, сирот и беспомощных: они его просят с заплаканными глазами и с распростертыми руками; и кажется, что они все хотят вымолвить: помилуй,покажи правосудие! Но он со спокойным видом всегда говорит им завтре1136.Аллегорический характер носят следующие детали:Живописец, писавший сию картину, не позабыл вдали изъяснить брошенные на пол изломанные весы, означающие правосудие, и также истину поверженную1137.Персонаж еще одной картины из цикла назван Худосмыслом.

Характеристики

Список файлов диссертации