Диссертация (958818), страница 27
Текст из файла (страница 27)
Но я не прокляну никого, я не могу раскаяться...» (III, 230). В сценевозвращения Наташи к отцу, Достоевский полемизирует с финалом притчи облудном сыне, аллюзии на которую есть в «Мертвых душах».Семен Хлобуев, как и Евангельский герой, промотал свое имение, разорилкрестьян. Как отмечает А.Х. Гольденберг, «кульминационным моментом вкомпозиции притчи является возвращение блудного сына к отцу и брату. Вгоголевском тексте мотив возвращения, подобно мотиву ухода из родного дома,дан в редуцированном виде: ―Обрадовался им (гостям. - А.Г.) как бог весть чему.Точно как бы увидел он братьев, с которыми надолго расстался‖ (VII, 79).
Этисравнения восходят, по-видимому, к следующему месту притчи: ―о том надобнобыло радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропал инашелся‖»1. А.Х. Гольденберг подчеркивает, что архетип блудного сына – этохудожественная модель человека кризисной эпохи, она просматривается и всюжетной перспективе образа Чичикова, как вариант его преображения. Этозаметно при описании ощущений Чичикова от встречи с Костанжогло: «Точно какбы после долгих странствований приняла уже его родная крыша и, по совершеньивсего, он уже получил все желаемое и бросил скитальческий посох, сказавши:―довольно!‖» (VII, 74)2.
Учитывая гоголевский контекст этой притчи, автор«Униженных» снова подчеркивает, что преображение души человеческой,искреннее прощение предавших, оскорбивших тебя людей – это сложный,мучительный вопрос, который далек от однозначного решения. В этом пониманииДостоевский гораздо ближе к Пушкину как автору «Станционного смотрителя»,героиня которого также бежит из родительского дома, вызвав гнев и отчаяниеотца. Проецируя судьбу Дуни и Вырина на сюжет притчи о возвращенииблудного сына, Пушкин не оценивает жизнь Дуни до возвращения к отцу какисключительно неприемлемый и подлежащий забвению жизненный опыт, а1Гольденберг А. Проблема архетипов в антропологии позднего Гоголя // Гоголь как явление мировой литературы.Сб.
ст. по материалам международной научной конференции, посвященной 150-летию со дня смерти Н.В. Гоголя /Под. ред. Ю.В. Манна. М.: ИМЛИ РАН, 2003. С. 38.2См. об этом там же. С. 41.116правду отца как единственно возможную. Финальный покаянный поступокдочери, приехавшей поклониться могиле отца, не рассматривается автором какразрыв с избранной ею судьбой, но прочитывается как жест запоздалогопримирения и одновременно свидетельство признания права на свой жизненныйвыбор1.Н.А. Добролюбов полагал, что Достоевский не раскрыл душу Валковскогостаршего.
Рассматривая «Униженных» с точки зрения поэтики «натуральнойшколы», и ориентируясь на Гоголя, критик искал социальный подтекст в образахперсонажей и в их поступках: «Как и что сделало князя таким, как он есть? Чтоего занимает и волнует серьезно? Чего он боится и чему, наконец, верит?»2. Мыполагаем, что не только демоническая красота Валковского восходит к типамГоголя.
Автор «Переписки», словно предвидя эти вопросы Добролюбова, далответы на них, объяснив поведение подобных Валковскому гордостью ума. Такиелюди все подвергают сомнению: не доверяют близким, идут против правды, ставячеловеческий разум выше божественного (См. об этом: VIII, 413-414). Мы видимкнязя безнравственным, высокомерным, расчетливым; не имеющим идеалов, поего же собственному признанию. Христианской морали и заповедей дляВалковского не существует: «Люби самого себя – вот одно правило, которое япризнаю. Жизнь – коммерческая сделка; даром не бросайте денег, но, пожалуй,платите за угождение, и вы исполните все свои обязанности к ближнему, – вотмоя нравственность <…>. Идеалов я не имею и не хочу иметь; тоски по нихникогданечувствовал»(III,365).Этотрасчетливыйчеловеклюбитисключительно себя и деньги, других людей ни во что не ставит, ждет от жизнитолько удовольствий.По мнению И.П.
Золотусского, Гоголь первый выступил против «гордыниума», которую сокрушает Достоевский в своем Пятикнижии: «Разве не про ИванаКарамазова и Ставрогина сказано в ―Переписке‖: ―Ничему и ни во что он не1См. об этом: Вацуро В.Э. Повести покойного Ивана Петровича Белкина // Пушкин А.С. Повести Белкина:1830/1831. М.: Книга, 1981. С. 325-373.2Добролюбов Н.А. Забитые люди // Добролюбов Н.А. Собр.
соч. В 9 т. М.; Л.: Гос. изд-во художественнойлитературы, 1963. Т. 7. С. 235.117верит; только верит в один ум свой‖?»1 Этот программно важный для нас тезисмы подтвердили на примере князя. Если мы рассмотрим сюжетную линию ИванаПетровича и Валковского как перевернутую модель линии Чичикова и Муразова,то увидим: зло несгибаемого князя - от самоуверенности и могущества духа. Он –выше раскаяния, о чем прямо говорит Ивану Петровичу: «…вы меня обвиняете впороке, разврате, безнравственности <…>. Это я скверно делаю, но я теперь такхочу.
<…> я сказал ―виноват‖, но ведь я вовсе не прошу прощения» (III, 362). Напримере этого «гения зла» Достоевский доказывает, что убеждением нельзявоздействовать на душу преступника и заставить ее по-гоголевски ужаснутьсясамое себя, как это сделал Муразов, беседуя в остроге с Чичиковым.Носителем волчьего эгоизма, подобно Валковскому, является и Бубнова,принимающая людей (даже ребенка) за вещи, которые ей принадлежат, которымиона вольна распоряжаться: «Не делай своего хорошего, а делай мое дурное, - вот якакова! <…> Да я ее поганке-матери четырнадцать целковых долгу простила, насвой счет похоронила, чертенка ее на воспитание взяла <…>! Что ж, не вправе янад ней после этого?» (III, 259).
Так она хладнокровно объясняет свое жестокоеповедение, как Валковский, не скрывая совершенных злодеяний, не опасаясьнаказания. Лишь один вид эгоизма, по Гоголю, мог служить во благо и принестипользу: «…упрек, который сделал другому, сделай тут же себе самому. <…> Будьэгоист в этом случае! <…> Позаботься прежде о себе, а потом о других; станьпрежде сам почище душою, а потом уже старайся, чтобы другие были чище»(VIII, 342-343). Гоголь призывает увидеть в первую очередь свои недостатки,чтобы стать лучше душой и быть примером для других.
Так поступил Ихменев.Осознав со временем свою вину, что был не прав, отвергнув дочь, он понимает,что сам теперь нуждается в прощении и благодарит Бога за него, когда Наташавозвращается: «…благодарю тебя, боже, за всѐ, за всѐ, и за гнев твой и за милостьтвою!..» (III, 422). Ихменев следует Евангельской заповеди: «Ибо если вы будетепрощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не1Золотусский И.П. Гоголь. С. 367.118будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешенийваших» (Матфей, 6:14, 15).***Как видим, не только в публицистике Достоевского начала 1860-х годов, но ив романе «Униженные и оскорбленные» нашли свое отражение идеи и замыслыГоголя.
В произведении Достоевского присутствует автобиографическое начало,писатель разрабатывает сюжеты, образы и проблематику романа, ориентируясь натворчество Гоголя. Возможно, поэтому у авторов общие темы и мотивы - любовьи милосердие к ближнему, раскаяние, смирение и прощение вины. Имеют местоаллюзии и реминисценции с комедией «Ревизор» и поэмой «Мертвые души»,прослеживается аналогия «Алеша Валковский, Маслобоев – Хлестаков,Ноздрев».
Оставаясь верным идеалам «натуральной школы» 1840-х годов,Достоевский снова пробуждает в читателе сочувствие к судьбе «маленькогочеловека», показывая, как тот страдает от бедности и беззакония. «Маленькийчеловек» Достоевского в этой ситуации своей кротостью и смирением близокгоголевскому Башмачкину, а не Фоме Опискину, которому было свойственностремление к превосходству над другими. «Маленькому человеку» в романепротивостоит безнравственный эгоист, цинично пренебрегающий нормамихристианскойморали.Этоумный,коварный«идеологзла»,ставящийчеловеческий разум выше божественного и признающий только одну заповедь:«Люби самого себя». Соединение красоты и зла в этом персонаже позволяет уже вэтом романе Достоевскому поставить восходящую к типам Гоголя (панночка в«Вие», брюнетка в «Невском проспекте») проблему миссии Красоты в мире,которая амбивалентна по своей сути: она может одухотворить («спасти»), а можети погубить.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
