Диссертация (958483), страница 28
Текст из файла (страница 28)
201]. Средневековый книжник подчеркнул духовные, личностные и государственные достоинства рязанскихправителей. В данном тексте прослеживается явная склонность к типизации, таккак в «Похвале» представлен идеальный образ русского воина и русского правителя, воплощением которого стали бившиеся до конца и наравне со всеми за честьгорода и его жителей рязанские князья. Без сомнения, прочитываются в этомфрагменте устойчивые выражения, традиционные для агиографического панегирика и летописного некролога.Значительно реже в рязанском летописном тексте появляются образы бояр.«Государственная власть, бытовавшая в Рязанском княжестве, представляла собой монархию во главе с князем, окруженным боярством и, не исключено, опиравшимся на местное вечевое самоуправление» [159, с.
61]. Еще Д.И. Иловайскийупоминал: «При раздробленности уделов и частых распрях князья естественностарались привязать к себе бояр, но те часто злоупотребляли своим правом совета, и, вероятно из личных целей, поддерживали раздоры князей» [72, с. 79]. К тому же «к концу XII века налицо уже четкое деление прежнего дружинного товарищества на "бояр думающих" и "мужей храборствующих"» [159, с. 22]. Такиеутверждения неслучайны и опираются на факты, прочитываемые в летописныхстатьях.В уже упоминаемом выше фрагменте (1175 года), где речь идет о выбореправителя в удельное Суздальское княжество, создан образ могущественного ря-132занского князя.
В.Н. Татищев в данном контексте упомянул о присутствии на владимирском съезде рязанских бояр Дедильца и Бориса Куневича, уговорившихсуздальцев забыть клятву, данную Юрию Долгорукому, а также об отсутствииполитических дел с его младшими сыновьями Михаилом и Всеволодом [168,с. 258]. «Слѣдовательно, Дѣдилецъ и Куневичъ дѣйствовали искусно: они умѣлизастращать Андрееву дружину и привести ее къ нужному рѣшенiю» [87, с. 33].Под 1186 годом в летописной воинской повести информативного типа о междоусобице рязанских Глебовичей прочитывается намек на бояр, которые их перессорили, далее упоминается «о проклѣтыхъ думцахъ Глѣба и Констянтина», замысливших убийство братьев в 1217 году.
Однако в междоусобной войне владимирцев и рязанцев (1177 года), потерпевших поражение, бояре томились в темнице вместе с князьями, впоследствии были ослеплены, приняв мученическуюсмерть вместе со своим правителем Глебом Ростиславовичем.В рассматриваемой выше летописной статье о рязанской междоусобице1208 года книжник неоднократно подчеркивает совместный замысел князей и бояр: «и сiа имъ смышляющимъ», «все же тайно содѣвая».
Вновь образ коварныхрязанских бояр появляется на страницах общерусских сводов в 1301 году: «Тогоже лѣта князь Данило Александровичь Московьскiй приходилъ ратью на Рязань,и бишася у града у Переславля, и князь великы Данило Александровичь Московьскiй одолѣ, и много бояръ и людей избилъ, а князя ихъ Констянтина РомановичяРязанского нѣкоею хитростiю ялъ, крамолою ихъже бояръ Рязанскихъ» [9, т. X,с. 173].
Далее книжник отмечает уважительное отношение к рязанскому правителю «и държа его у себя въ нятьи, но въ бреженiи и въ чести всяцей» [9, т. X,с. 173], что, с одной стороны, свидетельствует о почитании князя и осознании егоневиновности, с другой – указывает на несправедливость поведения московскогокняжича Юрия Даниловича [87, с. 197].В летописной повести о Куликовской битве бояре, напуганные поведениемОлега Ивановича Рязанского, просят помощи и заступничества у Дмитрия Ивановича Донского: «Бояре же его Рязанстiи оставиша Олга и прiѣхаша къ великому133князю и повѣдаша, что князь Олегъ повергъ отчину свою, землю Рязанскую, асамъ побѣжалъ и со княгинею и з дѣтми и з бояры; и молиша его много о семъ,дабы на нихъ рати не посылалъ, а сами бишя ему челомъ въ рядъ и урядишася унего.
Великiй же князь послуша ихъ челобитья и рати на нихъ не посла, а на Рязанскомъ княженiи посади намѣстники своя, и заповѣда всему своему войску,аще кто идеть по Рязаньской землѣ, то никтоже ни единому власу да не коснется»[9, т. XI, с. 67]. В данном случае книжник их не осуждает, поскольку они заботились о своих семьях и родной земле.
Таким образом, посредством упоминаний влетописном тексте сословие бояр предстает коварным, жестоким, хитрым, властолюбивым, воинственным, вместе с тем авторитетным, отважным, готовым погибнуть вместе с правителем. В то же время оно хитро-разумно: иногда, вынужденное выбирать между княжеским долгом и собственным благополучием, предпочитает второе. Однако не следует забывать о позиции летописца соответственно прорязанской и антирязанской обработке текста. Если статья создана рязанским летописцем или в дружественных Рязани землях, отмечается уважение, сочувствие, снисходительность, понимание поступков бояр. Однако если текст антирязанской направленности (владимирский, к примеру), то книжник не ищетоправдания, бичуя высшее рязанское сословие.Образная система рязанского летописного текста пополняется за счет летописных записей о тысяцких, военачальниках городского ополчения (тысячи),бывших на Руси до середины XV века (четыре летописных известия указывают наних достаточно ярко), причем упоминания носят одобрительный либо констатирующий характер, негативная оценка практически отсутствует.
К примеру, в рамках краткой погодной записи под 1135 годом только в Никоновской летописи читается: «Убiенъ бысть в Рязани тысяцкой Иванъ Андрѣевичь, нарицаемыйДолгiй» [9, т. IX, с. 159]. Рассматриваемое летописное известие входит в составбольшой летописной статьи, повествующей о событиях 1135 года: междоусобицыи многочисленные убийства новгородских, владимирских, киевских князей и посадников, каждый эпизод книжник снабжает осуждающим комментарием или134негативным эпитетом «злiи человѣци», «творятъ брани», «и бысть имъ путь стропотокъ зѣло», «много зла сътворися». Упоминанию об убийстве рязанского тысяцкого предшествует чуть более подробное повествование об убийстве новгородского посадника: «Того же лѣта убiенъ бысть въ Новѣгородѣ посадникъ, мужьславенъ, Якунъ Михалковичь, и даша посадничество Иванку Павловичю» [9,т.
IX, с. 159]. Детальное описание новгородских событий свидетельствует о том,что источником данного известия могли быть новгородские летописи, в которыхоно также приводится. Неслучайно и включение данного эпизода в пространнуюлетописную статью, возможно, «списатель» полагал, что смерть тысяцкого –часть междоусобной войны рязанцев; констатирующий характер и расположениев финальной части повествования свидетельствуют о локальной или временнойотдаленности книжника от описываемых событий.А.Г. Кузьмин трактует данный эпизод иначе. По его мнению, «форма известия свидетельствует о том, что оно неоднократно переходило из одного свода вдругой, возможно, имело фольклорные основы» [87, с.
78]. Так, вслед за исследователем М. Макаровым он говорит об убийстве тысяцкого молнией: «В этот деньпарило как в вешний; православные собирались к молебну, а Ванюшка воровал спеченегами, и вору по делом господь бог пожаловал муку» [112, с. 13]. Верить имможно, опираясь на данные древнейших летописей (Ипатьевской и Лаврентьевской), отмечающих сильные громы «месяца декабря в 10». Однако характер подачи материала в Никоновской летописи подтверждает заимствование материала издругих источников.Впечатляет своей жестокостью известие от 1155 года вновь в Никоновскомсводе: «Въ Рязани убiенъ бысть тысяцкiй Андрѣй Глѣбовъ, убiенъ же бысть въБѣлѣградѣ Рязанскомъ от сродниковь своихъ въ нощи» [9, т.
IX, с. 205]. Даннаяраспространенная погодная запись также является частью объемной летописнойстатьи, включающей описание правления киевских и владимирских князей, ихборьбы с половцами, княжеских браков и т.д. По смыслу рязанское известие выбивается из ряда предыдущих, однако привлекает внимание сухой тон повество-135вания, несмотря на леденящие кровь детали, «списатель» не стал ничего комментировать. А.Г. Кузьмин справедливо отмечал рязанское происхождение сообщения, ссылаясь на достоверность и современность записи, обусловленных обстоятельствами.
На его взгляд, в Никоновскую летопись оно попало не в первоначальном виде [87, с. 99]. Причины убийства тысяцкого родственниками да ещев ночное время неясны: город Белгород занимал срединное положениев Рязанском княжестве, на него никто не претендовал. Однако М.Н. Тихомировуказывал на важность данной сословной группы и ее далеко простирающуюсявласть: «Ведая судебной расправой над городским населением, распределениемповинностей и торговым судом, тысяцкие вступали в близкие отношения с верхами городского населения, а при благоприятных условиях могли опереться на широкие круги горожан. Поэтому смена тысяцкого была важным политическим делом, а не просто сменой одного княжеского чиновника другим» [172, с.
87]. Возможно, убийство связано именно с борьбой за власть.В 1209 году Никоновская летопись сообщает еще об одном убийстве тысяцкого в рамках краткой погодной записи: «Убiенъ бысть въ Кадомѣ тысяцкiй Рязанскiй Матфѣй Андрѣевичь» [9, т. X, с. 60]. Данное летописное известие вновьявляется частью летописной статьи, повествующей большей частью о рязанскихсобытиях – междоусобице владимирских, пронских и рязанских князей, закончившейся поражением и бегством последних. Книжник все рязанские события собрал в одну статью, уже затем упомянул о женитьбе владимирского князя Всеволода и рождении у него сына Василия. Любопытное объяснение этому происшествию можно найти, обратившись к «Истории Российской» В.Н.
Татищева: тысяцкий по приказу князя Всеволода выступил с войском против болгар, разоряющих рязанскую землю, иноземцев прогнали, однако тысяцкий-предводитель геройски погиб [168, с. 142]. Ипатьевская и Новгородская I летописи старшего имладшего изводов в летописной статье под этой же датой повествуют о московско-рязанской междоусобице, возможно, имеющей отношение к убийству тысяцкого: «Посла Всеволодъ Московскiй Ярослава сына своего княжити въ Резань, но136они зло начаша творити на Ярослава; сего ради Всеволодъ показни ихъ якоже достояше» [6, с. 330].
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
