Диссертация (1173769), страница 96
Текст из файла (страница 96)
Эту особенностьнаряду с судом должны учитывать и стороны, определяя, в соответствии со ст.274 УПК РФ, порядок исследования доказательств. На первый взгляд, предложенная нами процессуальная рекомендация, несомненно, вступает в противоречия с ч. 2 ст. 193 УПК РФ, предполагающей обязательное проведение предварительного допроса свидетеля по поводу обстоятельств, при которых он видел опознаваемый объект, а также о приметах и об особенностях, по которымон может быть опознан. На это обращается внимание и в литературе925.
Однакопредставляется, что данные противоречия имеют несколько надуманный, иллюзорный характер. Указанная правовая норма вовсе не предполагает необходимости допроса свидетеля непосредственно перед опознанием. Следовательно, такой допрос вполне может иметь место и ранее, например, в ходе досудебного производства; в этом случае перед опознанием в судебном заседаниидолжны быть оглашены соответствующие свидетельские показания. Полагаем,что рассмотренный правовой механизм не будет противоречить общему условию непосредственности судебного разбирательства; уголовно-процессуальный закон предусматривает и иные возможности оглашения свидетельских показаний в зале суда (ст. 281 УПК РФ). Тем более что после проведения опознания суд и стороны получат полноценную возможность допросить данное лицов общем порядке. Если же в материалах уголовного дела прежние показанияНапример: Научно-практическое пособие по применению УПК РФ … С.
119–120;Загорский Г.И., Кауфман М.А., Моисеева Т.Ф., Радутная Н.В. Судебное разбирательство поуголовным делам о торговле людьми … С. 177; Баев М.О. Теория профессиональной защиты: тактико-этические проблемы … С. 215 и т.д.925440опознающего лица отсутствуют (например, при появлении в уголовном деленового свидетеля, при необходимости опознания каких-то новых объектов, покоторым он ранее не допрашивался, и т.д.), то его предварительный судебныйдопрос, конечно, необходим.
Представляется, что в этом случае условия, исключающие визуальное восприятие данным лицом потенциальных опознаваемых объектов, должны обеспечиваться посредством использования современных технических средств и возможностей, например, специальных зеркальныхстекол и т.д. Особое значение в данной ситуации приобретает введенная в 2011году ст. 278.1 УПК РФ, позволяющая допрашивать свидетелей путем использования систем видеоконференцсвязи926. Тем более что случаи проведения судебных опознаний, как уже отмечалось выше, большого распространения впрактике не имеют, поэтому установка соответствующих, очевидно достаточнодорогостоящих, технических приспособлений буквально в каждом зале судебного заседания явно не потребуется.
Попутно следует обратить внимание, чтопредложенные нами механизмы судебного опознания вполне применимы и вчасти реализации положений закона, предполагающих обеспечение безопасности опознающего лица (ч. 8 ст. 193 УПК РФ).В завершение хотелось бы обратить внимание, что в настоящем исследовании мы попытались рассмотреть лишь некоторые проблемы производства«невербальных» судебных действий и наметить определенные пути для их разрешения. Ввиду общего многообразия существующих здесь проблем их болееподробное изучение в рамках одной работы просто не представляется возможным. Поэтому мы планируем вернуться к их рассмотрению в дальнейшем.Федеральный закон от 20 марта 2011 г. № 39-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации».926441ЗАКЛЮЧЕНИЕНастоящее диссертационное исследование позволило на комплексном монографическом уровне рассмотреть, проанализировать и частично разрешитьконцептуальные методологические, нормативно-правовые и практические проблемы, связанные с формированием доказательств, основанных на закономерностях наглядно-образного восприятия дознавателем, следователем, судом материальных фрагментов объективной реальности и представляющих собой результаты «невербальных» следственных и судебных действий (осмотра, освидетельствования, обыска, выемки, эксперимента и др.).Исследование генезиса представлений о сущности уголовно-процессуальных доказательств на протяжении последних 150 лет позволило обосновать вывод о трансформации соответствующих научных взглядов в зависимости от соответствующих философских и иных общенаучных концепции, а также политического климата государства.
По мнению автора, представители дореволюционной процессуальной школы, определявшие доказательства как любые основания для судейского убеждения, базировали свои позиции на господствовавших в то время постулатах формальной логики. Отдельные дореволюционные ученые, пытавшиеся отождествить доказательства с фактами, связать их счем-то конкретным, единичным, реальным, наоборот, отталкивались от стремительно развивавшейся на рубеже XIX–XX веков философской теории диалектического материализма. По этой же причине данные воззрения плотно укоренились в советской процессуальной до- и послевоенной науке, основаннойна диалектическом материализме в его марксистско-ленинском понимании.Активное развитие советскими учеными указанных идей в контексте ленинской теории отражения, постепенно привело процессуальную науку к одной изнаиболее известных точек зрения: «Доказательства – фактические данные»,ставшую своеобразным фундаментом для современного доказательственногоправа.
В 60–70 годы XX века на общем фоне развития учения об информациивозникает информационная (кибернетическая) теория доказательств, которая и442по сей день поддерживается многими отечественными процессуалистами. Современные уголовно-процессуальные школы характеризуются многообразиемточек зрения на сущность доказательств. Наряду с информационной теорией,сегодня активно развивается так называемая прагматическая модель доказывания, а также большое количество иных теорий, что объясняется отсутствиемединства существующих философских и иных общенаучных концепций, атакже различными подходами к дальнейшему развитию российского уголовного судопроизводства.По мнению автора, дальнейшие научные изыскания в этой области необходимо проводить не в целях конструирования оптимальной формулировки понятия доказательств в уголовном судопроизводстве, а в целях более глубокогоуяснения их философской сущности и места в механизмах установления обстоятельств уголовного дела.
Имеющиеся в теории определения доказательствнельзя противопоставлять друг другу, тем более ставить их в зависимость оттипа (формы) уголовно-процессуальной деятельности в государстве, посколькуони всего лишь более или менее удачно характеризуют разные стороны одногои того же процессуально-гносеологического и логического феномена – некоегосредства, с помощью которого реализуются разные этапы процесса доказывания обстоятельств уголовного дела. Автор пришел к выводут, что исследованиесущности доказательств в современных условиях развития уголовно-процессуальной науки целесообразно проводить в контексте общего анализа закономерностей всего механизма познания и доказывания по уголовному делу, определяя их роль на каждом отдельном этапе уголовного судопроизводства, а такжеприменительно к деятельности каждого отдельного участника: дознавателя,следователя, прокурора, защитника, суда и т.д.Рассмотрение вопросов уголовно-процессуального познания и доказывание в контексте современных демократических принципов судопроизводства,в первую очередь состязательности сторон, позволило сделать вывод о невозможности как отождествления, так и полного, гетерогенного разграниченияэтих философско-правовых категорий.
В диссертации обосновывается позиция443о доказывании как о сложном, многоэтапном процессе, с одной стороны включающем в себя познавательные и удостоверительные операции, а с другой –аргументацию судом и сторонами правоприменительных решений. Причемприменительно к последнему этапу доказывания – логическому обоснованиюпроцессуальных решений – более приемлемым является подход к сущности доказательств, встречающийся в работах дореволюционных юристов, писавшихо доказательствах как об основаниях для судейского убеждения. В части удостоверительного этапа доказывания наиболее рациональной является прагматичная теория, делающая акцент на допустимости доказательств.
Первая ступень доказывания – познание – должна основываться на информационной теории доказательств, предполагающих под ними сведения (информационные сигналы), позволяющие дознавателю, следователю, суду установить (познать) обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела.В этой связи в работе высказывается позиция о сохранении информационной теории как концептуальной основы уголовно-процессуального познания инеобходимости ее дальнейшего развития, но при частичном отказе от используемых советской процессуальной наукой постулатов марксистско-ленинскойгносеологии и разумном сочетании методологии диалектического материализма с современными мировоззренческими идеями ведущих философскихшкол и направлений, в частности критическим рационализмом, герменевтикой,феноменологией и т.д.Автор приходит к выводу, что в контексте информационной теории доказательств под уголовно-процессуальным познанием как первым этапом доказывания следует понимать деятельность органов дознания, предварительногоследствия и суда, состоящую в восприятии посредством процессуальных действий определенных информационных сигналов, поступающих от различныхматериальных и идеальных объектов, ранее отразивших в своей форме или всвоем содержании обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, тоесть входящие в предмет познания (доказывания).
Вместе с тем представленнаяв диссертационном исследовании модель (схема) процессуального познания444имеет наиболее простой, базовый характер, не обремененный различными промежуточными элементами. В реальных практических ситуациях, возникающихв ходе расследования и судебного разбирательства уголовных дел, например, вслучае работы с косвенными или производными доказательствами, при использовании заключений эксперта, документов, протоколов следственных действийи судебного заседания и т.д., данная модель приобретает более сложные, многоступенчатые формы.Анализ современных научных достижений в области философии (гносеологии), психологии, психофизиологии, нейропсихологии, изучающих закономерности и механизмы восприятия человеком обстоятельств объективной реальности и формирования соответствующих мысленных образов, позволил выявить и обосновать два основных способа уголовно-процессуального познания,обуславливающих появление в уголовном деле различных видов доказательств: вербальный и «невербальный».
По мнению автора, вербальный способнаправлен на познание сведений идеального характера (показаний, заключенийэксперта или специалиста, письменных документов). Он представляет собойсистему гносеологических и психофизиологических закономерностей зрительного или слухового восприятия сведений, выраженных в условно-знаковой(вербальной) форме, которые трансформируются в соответствующие мысленные образы посредством рационального мышления дознавателя, следователя,судьи или присяжных заседателей. При этом протокол вербального следственного или судебного действия является средством фиксации не мысленных образов, сформированных в сознании субъекта познания, то есть не результатовего рационального мышления, а самих сведений, сообщенных подозреваемым,обвиняемым, потерпевшим, свидетелем, экспертом или специалистом в практически первозданном виде.В свою очередь, под «невербальным» способом познания в уголовном судопроизводстве в диссертации понимается система гносеологических и психофизиологических закономерностей чувственного (зрительного или посредством иных органов чувств) восприятия дознавателем, следователем или судом445материальных фрагментов объективной реальности, элементов вещной обстановки, трансформирующихся в соответствующие мысленные образы посредством наглядно-образного мышления.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
