Диссертация (1173767), страница 67
Текст из файла (страница 67)
Поэтому юридическаямнимость(илипритворность)конституционализмаестьрезультатзаимствования определенных правовых институтов без имплементацииценностей конституционного правосознания в ткань общественного бытия исистему государственного управления. С политической точки зрения, иКравец И.А. Конституционализм в России в начале ХХ века. Дисс…канд. юр.
наук.Томск, 1995. – С.141344здесь А.Н. Медушевский прав, лже-конституционализм есть не что иное,как попытка властвующей элиты Старого режима, используя достижениянауки конституционного права, продлить своё пребывание у власти за счетнаполнения конституционных институтов архетипами традиционного (внашем случае – самодержавного) правосознания.Как мы показали выше, российский конституционализм в своёмспецифическом виде появился на исторической арене в качестве следствиянеудачного решения российской властвующей элитой конституционноговопроса в 70-х годах XIX века.
Российские правоведы того времени,осуществляя рецепцию архетипов конституционного правосознания, какправило, в германской или французской интерпретации, вынуждены быливести идейную борьбу с несколькими серьезными противниками. Вопервых, с представителями традиционного самодержавного правосознания,которые в российских условиях того времени являлись также носителямибюрократической правовой культуры. Для них император всероссийскийбыл демиургом всего государственного механизма, его волей он приводилсяв движение. Вся государственная жизнь как бы строилась сверху вниз: отсамодержца через бюрократическую иерархию вниз к организации формнародной жизни.
Получалось, что власть создает и направляет (просвещает)общество. При таком подходе единственной проблемой являлось только то,что самодержцу не хватало непосредственного контакта с народом, для тогочтобы лучше знать и удовлетворять его повседневные потребности иинтересы. Народное представительство как государственный орган для нихбылосроднибюрократическомуаппарату,котороетакжебыпрепятствовало интимной близости монарха и народа-богоносца.
В крайнемслучае, они допускали только совещательные функции у народныхпредставителей, избранных от земств и сословий земли русской напринципах императивного мандата.Вторым серьезным противником был правовой нигилизм (какобратной стороныэтатизма самодержавия).
Крайним выводом из этой345теоретической посылки является анархизм, который призывает к полнойликвидации государства как организующего института народной жизни. Но,к сожалению, общество без институционализированного управления в видеорганов публичной власти подвергается распаду. И связано это не только суровнем сознательности отдельных граждан, но и с разделением труда, безкоторого невозможно многоцветие и развитие такой историческойсущности как народ.
Представители этого направления полностью отрицалипозитивное социальное значение права, видели в нем только орудие дляугнетения народа царскими чиновниками. Единственным социальнымрегулятором они считали мораль, а моделью для разрешения всехсоциальных проблем – механизмы саморегуляции, выработанные всоседской крестьянской общине. Акцент на всеобщности морали иотрицание прав граждан (а заодно и их обязанностей) лишали носителейправовых нигилистов всякого уважения к достоинству человеческойличности.
В случае аннигиляции власти, как это произошло после февраля1917 года, это, с одной стороны, приводило к разгулу анархии, когдавообще отсутствовал правовой порядок, а с другой – деятельностьбезответственных личностей, прислушивающихся только к внутреннемуголосу своей морали, способствовала созданию атмосферы страха вобществе и тоске по твердой хозяйской руке.Но самым опасным оказался третий противник – социализм и егорадикальная версия – коммунизм.Из архетипов самодержавногоправосознания он заимствовал аксиому пассивности народа и унаследовалверу в то, что только с помощью бюрократического аппарата можнозаставить вертеться колесо истории в нужном направлении и нужном темпе.И что только через навязывание разумным и просвещенным меньшинством(партией) своей воли неразумному и пассивному большинству можно идтипопутипрогресса.Иначеговоря,структурирующимэлементомгосударственной жизни для него являлась власть, понимаемая какорганизованное насилие.
От правовых нигилистов он унаследовал346пренебрежение правом как мирным способом социальной саморегуляции.Для него право было всего лишь средством (или доступным для пониманияподвластных языком) оформления властных велений.Все три этих направления также сходились в том, что они лучшезнают народные интересы и чаяния, чем сам народ. Но особенностьюсоциалистическогоморальныхнорм.правосознанияОнобылоотрицаниеподменялоабстрактныевсеобщностинравственныекатегорические императивы дисперсностью этосов различных социальныхгрупп,наполняяморальныенормытакназываемымклассовымсодержанием.
Лишая себя и граждан универсального критерия оценкиповедения элиты (а также смысла законов или иных нормативно-правовыхактов),социалистическоеправосознаниерасполагалотолькооднимсредством для поддержания социальной дисциплины и только однимметодом государственного управления – непрерывным духовным ифизическим насилием над населением страны.Вэтихусловияхроссийскиеконституционалистысчиталинеобходимым защитить идею права в её рационалистической версии«естественного права». В качестве модели государственного устройстваони выдвинули идею конституционного государства, к особенностямикоторогоотносилиналичиеоргананародногопредставительства,разделение властей и признание естественных гражданских и политическихправ человека. Народное представительство мыслилось ими как орган,избираемый народом на принципах равного, тайного, всеобщего и прямогоголосования, который должен осуществлять функции законодательнойвласти и быть в качестве такового стержнем всего государственногоуправления.Правительству,руководимому главойконституционногогосударства, должна была принадлежать власть управления, реализуемая наосновании и в рамках законов.
Гарантией защиты прав граждан иподзаконности управления являлся бы независимый суд. Признание иобеспечение прав и свобод граждан гарантировало бы подконтрольность347всех властей конституционного государства народу, и было бы залогомтого, что государственное управление осуществлялось в интересах народа.Однако, не смотря на то, что данный тип российского правосознания,казалось бы, пережил момент своего торжества, когда в результатеразрешения второго конституционного вопроса в 1905 году появиласьпервая русская конституция, тем не менее, он потерпел поражение в октябре1917 года.Уже в середине 1905 года В.М.
Гессен констатировал постановкунового конституционного вопроса в Российской империи: «Нравственныйавторитет бюрократии, право творческой силы современной России,утрачен ею бесповоротно и навсегда. Он утрачен ею в бесславной войне сЯпонией и еще больше бесславном хозяйничании внутри России.Господство бюрократии опирается только на силу нагаек и штыков». 1 Этопонимало и царское правительство. Поэтому на фоне разворачиванияпервой русской революции самодержавие предприняло из чувствасамосохранения попытку самореформироваться.
С конца 1905 года Россиявступила в новый период своей истории государства и права, которыйхарактеризовался синкретизмом конституционных и самодержавных идей вгосударственном праве.Документы 1905 – 1907 гг., октроированные царем в общем и целомнесущественно изменили политико-правовое устройство российскогогосударства. Как показал наш анализ текста Основных законов 1906 года икритических замечаний в его адрес ведущих российских правоведов тоговремени, первая российская конституция по сути дела имитировалавведение в жизнь государства основных принципов конституционализма.Как справедливо заметил известный американский историк Р. Уортман поэтому поводу: «Российские императоры видели свой главный интерес в том,чтобы сохранить, во что бы то ни стало своё право даровать свыше общееГессен В.М. Государственная дума// Конституционное государство.
Сб. статей. 2-еизд. СПб.: Общественная польза. 1905. – С. 4611348благо. Это влекло за собой их упорное нежелание поступиться хотя бымалой частью самодержавных прерогатив». 1 По нашему мнению, Основныезаконы 1906 года можно квалифицировать как своеобразную кодификациюархетипов самодержавного правосознания с помощью определеннойюридической техники. Все институции, которые содержались в Основныхзаконах 1892 года, такие как самодержавная власть главы государства,дистинкция верховного и подчиненного управления, чрезвычайно-указноеправо не на основе закона, а по усмотрению правительства и главыгосударства, были сохранены в редакции 1906 года.Как мы указали выше, основным архетипом самодержавногоправосознания являлось понимание главы государства как верховного,суверенного и неограниченного монарха.
В своем лице он воплощалединство государственной власти, независимость от других социальных иполитических акторов как внутри страны, так и за её пределами. Это такжепредполагало, что такой глава государства обладает учредительной властьюв конституционном смысле этого слова, то есть только имеет право ивозможность решать о вопрос, как о форме государства, так и о способахосуществления государственной власти в России.
Именно поэтому,несмотря на обещание Манифеста от 17 октября 1905 года, что никакойзакон больше не будет приниматься без согласия Государственной Думы,Николай II посчитал себя вправе принять новые Основные законы 1906года, Учреждения Государственного Совета и Государственной Думы, атакже определить бюджетные правила и временные правила, регулирующиереализацию некоторых гражданских и политических прав подданных.Неограниченность власти главы государства также усиливалосьполным неприятием самодержавным правосознанием принципа разделениявластей. Поскольку он являлся единственным учредителем государства,постольку все органы государственной власти необходимо вытекали из егоУортман Р.С.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
