Диссертация (1173735), страница 56

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 56)

Нет сомнений в том, что подестественным правом следует понимать нечто лучшее по сравнению сдействующимизаконодательствами,что-тосодержащеевсебенеТам же. С. 345.Даже если допускать сакральное, трансцедентальное происхождение естественного права,представление последнего в виде некоего виртуального кодекса, не говоря уже о конкретномсводе правил, будет выглядеть упрощенным пониманием и неизбежной редукцией явления.12234устаревающие, универсальные и оптимальные подходы к организациичеловеческогообщежития,способныебытьдляпозитивногоправаориентиром и смысловым стержнем.

Однако и рассматривать естественноеправовкачественекоегоюридическогоаспектаобраза«НовогоИерусалима», не имеющего ничего общего с актуальной реальностьючеловеческогобытия,тоженеследует.Попыткисоздатьтакойумозрительный идеальный юридический мир и потом заниматься егопротивопоставлением окружающим нас реальным юридическим практикамничем иным, кроме как формой эскапизма, не являются, и предназначениеестественного права, как представляется, отнюдь не в этом. Его задача —обеспечивать трансляцию в повседневные взаимоотношения людей некихвечных и абсолютных ценностей; способствовать тому, чтобы этивзаимоотношенияскладывалисьоптимальнымдляобщегопорядкамироустройства образом, в том числе за счет постоянной адаптации такихценностей к актуальному состоянию общества и современного человека.Еще худшим искажением идеи естественного права является егопревращение в инструмент для обеспечения реализации «природныхсвойств» человека.

То, что принято понимать как кульминацию естественноправовой идеи, и то, что сейчас в значительной степени объясняет ееотносительную популярность в отечественной правовой и общественноймысли, — обретение в ее лице некоего виртуального гаранта базовых прав исамодостаточности личности перед лицом всесильных государств иглобализационных процессов, — на самом деле является методологическойошибкой системного характера, способной направить последователей теорииестественного права по ложному пути. Безусловно, объективность базовыхправовых ценностей, сосредоточенных в естественном праве, зиждется наобъективно существующем устройстве человеческой природы — психике,психосоматике, физиологии.

Однако ключевая проблема состоит в том,чтобы отличить это объективное устройство человека от производных отнего свойств (получивших в ряде направлений юснатурализма статус и235наименование «природных») и тем более — предполагаемых связанными сэтимисвойствамиценностямичеловеческогобытия.Определятьестественное право как свод гарантий важнейших интересов человека неочень продуктивно, особенно в наше время — эти интересы слишком разные.Но еще важнее другое. Поначалу, когда философы Нового времени толькосовершилирешительныйшагвсторонуот«генеральнойлинии»естественного права к «природным свойствам» человека, он с точки зренияпоследствий мог показаться малозаметным.

Тот же Бентам, будучирационалистом и утилитаристом, по-прежнему говорил о греховной природечеловека, в основе поступков которого лежат боязнь страданий и стремлениек удовольствию; дисциплина и самодисциплина новой протестантскойэтики — более простой и ясной, но в основном гораздо более жесткой, чемсоответствующаятомистскоймоделиестественногоправаэтикакатолическая — не давала простора для слишком большого разбросаценностных ориентиров. Однако по мере увеличения в мире веса и значенияфилософии и идеологии антропоцентризма, а в особенности — после Второймировой войны, когда в западном обществе потерпела полное крушение всяпрежняя система ценностей, и только всемерное удовлетворение любыхпотребностей и стремлений человеческой личности стало рассматриватьсяобщественным мейнстримом в качестве хотя сколько-нибудь адекватногоответа цивилизации на трагедию Холокоста, и в наше время, когда этатенденцияоказаласьмногократноусиленаглобализационнымипроцессами, этот разброс стал просто колоссальным.

В то же время этот,казалось бы, несложный переход — от взаимосвязи онтологическойсущностиправасобъективнымустройствомчеловекаиобщимизакономерностями его взаимодействия с себе подобными к происхождениюот «природных свойств» человека неких неотчуждаемых прав личности,обеспечение которых и составляет первооснову права, — не учитывает неменее простого, но очень печального свойства человеческой природы: ееперманентной способности, а порой и тяги к совершению неправильных —236недобросовестных,неразумных,несправедливыхпоступков.То,чтопризнавалось первыми позитивистами и утилитаристами, со временем ушлона задний план, и, как следствие, заданное ложное направление естественноправовойтеориилишилосферупозитивногозаконотворчестваиправоприменения ее концептуальной основы — понимания основ права вкачестве объективно существующих инструментов, призванных помочьобустроить человеческое общество так, как лучше для человека и дляобщества, а не так, как хочется каждому взятому по отдельности или дажесущественному большинству социума (история убедительно показала, что имнение большинства тоже может быть неправильным, особенно если этиммнением удачно манипулировать).

Понимание естественного права вкачестве виртуального гаранта базовых неотъемлемых прав человеческойличности способно привести в лучшем случае к его декларативности ииллюзорности, ничуть не меньшим, чем в случае с трактовкой естественногоправа как свода «идеальных норм», а в худшем — к поощрению правовымисредствами или безразличием правопорядка самых худших проявленийсовременного человека. При этом не вызывает сомнений, что подлиннонеотъемлемые права человека, реализация и гарантированная защитакоторыхнеобходимыдлянормальногообустройствачеловеческогообщества, находят свою проекцию в основных принципах права —неприкосновенности личности, привлечения к ответственности только наосновании закона и судом (либо с возможностью судебного обжалованияадминистративных действий), неприкосновенности собственности, свободыдоговора и др.Сказанное предполагает очень простой вывод, имеющий оченьсложные следствия: ключевой при разрешении вопроса о понятииестественногоправаявляетсяпроблемаотнесениятехилииныхособенностей и потребностей человека и общества к категории факторов,обусловливающих содержание естественного права.

Говоря проще — в какоймомент следует остановиться и сказать: «Такие-то и такие-то свойства237человеческой природы и закономерности взаимодействия людей в социумеимеют объективных характер и определяют те алгоритмы, которые мыотносим к естественному праву, а все прочие — являются привнесенными вчеловеческую природу склонностью человека к неправильному поведению ина содержание естественного права не влияют»? Ответ на этот вопрос всегдабыл и остается исключительно трудным, ведь любое общественное явление,которое мы априорно или на основе опыта признаем объективным, всегдапретворяется в нашем сознании, т.е.

получает субъективную оценку. Невызывает сомнений, что такое сложное и многоплановое явление, какличность человека, всегда будет трактоваться также сложно и многопланово.Дополнительную сложность вносит и то обстоятельство, что вариативность впсихотипе, темпераменте, мировоззрении, поведении различных индивидовтоже огромна, и это может вызвать обоснованные замечания — а есть ливообще возможность сформулировать эти черты, якобы объективноприсущие каждому человеку, даже если предположить, что таковыесуществуют? Не правильнее ли идти по пути обобщения всех наличных ипотенциально возможных проявлений человеческой природы, отделять наранней стадии «зерна от плевел» — противозаконные проявления отнепротивозаконных — и далее считать последние «природными свойствамиличности», порождающими ее «неотъемлемые права»?Сразу же оговоримся, что такой подход был бы в корне неверен строгометодологически.

Определять, что противозаконно, а что нет, можно либосогласно действующему позитивному праву, либо с одновременной сверкойс неким стандартом, образцом для сравнения и возможной критики. Такимстандартом может быть только нечто стабильное и неустаревающее,определенное в своем основном и важнейшем содержании раз и навсегда, т.е.объективное естественное право. В случае аморфности, неопределенности ипрезюмируемой потенциальной изменяемости этого стандарта его роль изначение стремятся к нулю, и единственным критерием для оценкиправомерности проявлений «природы человека» остается позитивное право238(религия, мораль, общественное мнение давно утратили роль императивныхобщественных регуляторов), причем не имеющее стабильной и объективнойконцептуальной первоосновы. Каким такое позитивное право способно быть,каждый, даже далекий от юриспруденции современный человек, знаетсегодня достаточно неплохо.

Не вдаваясь в подробности, скажем только, чтомногие современные его образцы наводят на мысль о том, что онинаправлены на обоснование и защиту самых безобразных свойств, интересови решений как отдельных индивидов, так и их сплоченных групп.Однако нам представляется, что правильно определить понятие исодержание естественного права можно не только «от противного», но и припомощи позитивной аргументации.

Главным основанием для этого послужитследующий тезис: да, все люди — разные, и во многом — существенно идаже диаметрально разные. Однако при этом все же существует некийсегмент свойств и проявлений человеческой личности, более или менееобщий для всех. В значительной степени эта общность обеспечена тем, чтоявляется безоговорочно общим для подавляющего большинства людей —физиологией,закономерностямифункционированиячеловеческогоорганизма как части живой природы.

Чуть в меньшей степени, но такжеочень высокой долей общности обладают психосоматические процессы.Наконец, придется признать и то, что по факту признается сегодня не тольков религиозном сегменте общественной мысли, но даже в массовой культуре:набор элементов деструктивного сознания человека, толкающего его нанедобросовестные, неразумные и несправедливые поступки, также примерноодинаков для всех людей — разумеется, при той оговорке, что у разныхиндивидов разные элементы из этого набора проявляются сильнее илислабее.

Подавляющее большинство людей способно контролировать ипредотвращатьнаиболеерадикальныепроявлениясобственнойдеструктивной природы и в течение всей жизни находится во власти ее менееочевидных для окружающих слабостей; меньшинство не способно или нежелает бороться даже с первыми и выплескивает на окружающих свою239деструктивную энергию в противоправных и преступных проявлениях; самоемалое меньшинство борется и с первым, и со вторым. Нравится это или нет,но это основное сходство всех людей, пусть небезупречно, но, видимо,максимально близко к истине определили первые утилитаристы, и к ихтезисам по прошествии веков по-прежнему нечего прибавить: человек боитсястраданий и стремится к наслаждениям; для предотвращения первого идостижения второго он готов и расположен к деструктивному, опасному дляокружающих и общества поведению; удерживает же его от такого поведениянекий императив — внутренний или внешний, последний основан навластном потенциале права и государства.Несмотря на свою емкость, формула утилитаристов все равно не такпроста в применении.

Общие свойства, характерные для критическогобольшинства людей и потому определяющие содержание естественногоправа, безошибочно определить по-прежнему непросто. Однако для этого всеже существуют определенные подспорья. Во-первых, — время. Мы далеки,конечно, от того, чтобы ратовать за признание в качестве образца того илииного варианта «старины» — будь то благословенные доперестроечные,дореволюционные,допетровские,домонгольскиеилидохристианскиевремена. Однако попытка проанализировать, какие общечеловеческиеценности,какиеобщепринятыевариантыобщественногоповеденияпреобладали на том или ином этапе человеческой истории, в том числе набольшей ее протяженности, может показаться нелишним.

Характеристики

Список файлов диссертации