Диссертация (1173485), страница 10
Текст из файла (страница 10)
Probably, Possibly, Evidently,Certainly, Undoubtedly. c. #It's probable, It's possible, It's evident, It's certain, It'sundoubted) [305, с. 5]; их способность использоваться без какого-либопропозиционального материала предполагает, что в них есть компоненты силыутверждения [341, с. 21].Рассуждая о наречиях с эпистемической семантикой, Я. Ньютс располагаетнаречие certainly и его синонимичные варианты undoubtedly и surely наположительном конце шкалы значений, как выражающие высокую степеньуверенности говорящего, possibly и его альтернативные формы maybe и perhaps –посередине, на нейтральной границе между положительным и отрицательнымзначениями, probably и его альтернативный вариант likely – между нейтральной иположительной отметкой.
По мнению лингвиста, незначительная разница междуальтернативными формами заключается в силе эпистемической оценки: maybeнемного сильнее, чемpossibly, или же имеют место региональные /стилистические вариации (как в случае с наречиями certainly, undoubtedly и surelyили maybe и perhaps) [294, с. 55-56]. Аналогичной точки зрения придерживаютсяЛ.
Вулф, А. Коэн и А. Симчон, отмечая, что степень уверенности говорящего прииспользовании модального наречия possibly ≥ 0, наречия probably ≥ 0,5, наречияcertainly = 1 [341, c. 8]. Э. Пик и Г. Фурманиак, анализируя в своей статьефункционирование наречий вероятности perhaps, maybe и possibly, приходят квыводу о том, что в данных наречиях отсутствует эвиденциальный компонентзначения. В то время как МГ must, may / might имеют в себе эвиденциальныйкомпонент, поскольку они указывают, что догадка говорящего основана нанекоторых имеющихся доказательствах, модальные наречия основаны нанеожиданной догадке, возникшей внезапно гипотезе без указания на то, чтомодальная оценка опирается на какие-либо доказательства [303, с. 35–36].50Употребление МС perhaps, maybe в начальной позиции придаёт пропозициивысказывания гипотетический характер, где предположение не подтверждаетсяникакими доказательствами, а внезапно возникает у говорящего, которыйстремится объяснить какой-то факт читателю [303, с.
41]. Модальное наречиеsurely используется с намерением убеждения и предполагает согласие с точкойзрения говорящего. Эпистемическое наречие certainly выражает сильнуюуверенность говорящего, но не предполагает рассуждения, основанного на какихлибо доказательствах [266, с. 207].По замечанию Р. Хаддлстона и Дж. К. Пуллума [266, с.
182, 207], МГ must,may и should гармонично сочетаются соответственно с модальными наречиямисходного значения surely / necessarily, perhaps / possibly и probably. В такихвысказываниях оба модальных элемента служат для усиления друг друга: It mustsurely be valid. He may perhaps have left already. It should probably be in the deskdrawer.Таким образом, эпистемическая семантика МС иррадиируется на всёвысказывание, охватывая всю пропозицию и позволяя оценивать её в плоскостиуверенности / неуверенности говорящего в её достоверности.
Высокую степеньуверенности передают МС certainly, of course, surely, undoubtedly, среднююстепень уверенности – probably, likely и низкую степень уверенности – possibly,maybe, perhaps и другие. Как было отмечено ранее, основанием для формированиямнения говорящего о достоверности пропозиции могут выступать выводныезнания,поэтомунеобходимоподчеркнутьнеразрывнуюсвязьЭМиэвиденциальности, рассмотрению которой посвящён следующий параграфнастоящего исследования.1.5 О соотношении эпистемической модальности и эвиденциальностиС ЭМ связано другое явление – эвиденциальность (в отечественномязыкознаниитакжепересказывательность,известная,очевидность),какизучениюзасвидетельствованность,которойвотечественной51лингвистике дал толчок выход в свет работы Р.
О. Якобсона «Shifters, VerbalCategories, and the Russian Verb» (1957), в которой эвиденциальностьрассматривается лингвистом как грамматическая категория, основанная насобытиях трёх видов: рассказанное событие (narrated event), речевое событие(speech event) и рассказанное речевое событие (narrated speech event) [268].Информативной базой высказывания могут выступать чьё-либо сообщение,сновидение / мечты, предположение, догадка или предшествующий опытговорящего.
По справедливому замечанию А. Мустайоки, в случаях экспликацииэвиденциальности говорящим высказываются одновременно факт и сомнение вдостоверности информации, потому что она получена «из вторых рук» [129, с.289]. Говоря о категории эвиденциальности, стоит отметить, что существуютразличныемненияотносительноклассификацииисточникаинформации.Некоторые лингвисты выделяют лишь информацию, полученную говорящим откого-то ещё; другие разграничивают сведения «из первых рук» (firsthand) и «не изпервых рук» (nonfirsthand); существуют классификации, основанные на данных,получаемых органами чувств.Согласно Т.
Гивону, в сферу ЭМ входят следующие значения: очевиднаяистина (правда) / предположение; фактическая истина / утверждение реалис;возможнаяистина/утверждениеирреалис;неправда/отрицательноеутверждение [257, с. 301]. С точки зрения лингвиста, явление эвиденциальности вопределённой степени перекрывает ЭМ. Связь между двумя понятиямисхематически можно представить следующим образом: эвиденциальный источник> эвиденциальная сила > эпистемическая уверенность [257, с. 326].Существуют две основные точки зрения на соотношение категорий ЭМ иэвиденциальности:1. Узкий подход к пониманию двух рассматриваемых категорий:эвиденциальность и ЭМ качественно отличаются и не зависят друг от друга. Вданном случае средства выражения эвиденциальности выступают в ролиязыковых маркеров, которые указывают на тип полученных сведений илиисточник информации.
К приверженцам узкого подхода относятся Ф. де Хаан52(2001), Г. Лазард (2001), А. Айхенвальд (2005, 2007) и другие. В защиту даннойточкизренияА.Айхенвальдзаявляет,чтолингвистическаякатегорияэвиденциальности демонстрирует, как была получена информация, и лишьфакультативно может содержать указания на степень уверенности говорящего вдостоверности пропозиции высказывания [229, c.
3]. В рамках данного подхода всвоём труде П. Портнер выделяет два полярных взгляда:1) эвиденциальность выступает видом перформативности (М. Фаллер (2002,2006);2) эвиденциальность связана с категориями времени, аспекта и дейксиса (К.С. Чанг (2007) [306, c. 259]. У. Фроли [254] определяет эвиденциальность какмодальный дейксис, в то время как Ф. де Хаан (2001) называет эвиденциальностьчисто дейктической, немодальной категорией. С выделением эвиденциальности вкачестве субкатегории модальности или времени также категорически не согласнаА.
Айхенвальд, рассматривающая её в качестве самостоятельной грамматическойкатегории [228].2. При широком подходе эвиденциальность рассматривается в качествесоставляющей ЭМ, её подвида, что видим из следующего определения,предлагаемого лингвистическим онлайн-справочником «Glossary of linguisticterms»: ЭМ – модальность, которая сигнализирует о степени уверенностиговорящего и о том количестве сведений, которые необходимы ему дляэкспликации пропозиции высказывания. Эвиденциальность – это ЭМ, котораяпредставляет собой оценку говорящим располагаемых им сведений [386]. С этойточки зрения средства выражения эвиденциальности рассматриваются каклингвистические маркеры, которые указывают на тип информации через призмустепени её надёжности, вероятности или достоверности.
Сторонниками широкогоподхода являются Дж. Байби (1985, 1994), Ф. Р. Палмер (1986), Т. Уиллет (1988),Э. Гаррет (2001), Э. Ифантидоу (2001), Л. Мэтьюсон, Г. Дэвис, Х. Рулман (2007),Э. МакКриди и Н. Огата (2007), Т. Петерсон (2010) и другие. Однако позднее Ф.Р. Палмер (2001) уже разделяет ЭМ и эвиденциальность, рассматривая обелингвистические категории как подвиды пропозициональной модальности.53Можно также выделить другую точку зрения, являющуюся симбиозом двухпредшествующих: несмотря на то, что эвиденциальность указывает на типисточника информации, а ЭМ является отражением степени уверенностиговорящеговдостоверностипропозициивысказыванияивозможностиактуализации информации в одном из возможных миров, именно источникинформации во многих случаях оказывает прямое влияние на уверенностьговорящего.
При такой трактовке можно сделать вывод, что эвиденциальность, неявляясь подвидом ЭМ, в то же время имеет с ней точки соприкосновения и вопределённых ситуациях данные категории могут накладываться друг на друга(Дж. Рурик (2001), К. фон Финтель и Э. Джиллис (2006, 2007), К. Дэвис, К. Потс,М. Спис (2007). К. фон Финтель и Э. Джиллис приходят к выводу, что средствавыражения ЭМ сигнализируют о наличии косвенного вывода или дедукции, а ненепосредственного наблюдения, из чего следует, что они включают в себя своегорода семантический компонент эвиденциальности [329, c. 38–39].
Как заметилещё Ф. Кифер, в случае актуализации ЭМ говорящий делает определённыевыводы относительно обоснованности данного высказывания на основе того, чтоонзнает [271,c.59],следовательно,нельзярассматриватькатегорииэвиденциальности и ЭМ независимо друг от друга.В каждом языке есть способы указания на источник полученияинформации, но не каждый язык располагает грамматическими средствами еговыражения; таким образом, можно говорить о том, что несмотря на то, чтокатегории эвиденциальности и ЭМ представлены во всех языках, ЭМ располагаетболее широким спектром лингвистических средств своего выражения.
При этомне всегда можно чётко отличить, несут ли языковые средства эвиденциальнуюили эпистемическую семантическую нагрузку; в таких случаях необходимоопираться на широкий коммуникативный контекст, то есть принимать вовнимание прагматический фактор.Подводя итог вышеизложенного, можно сделать вывод, что ЭМ иэвиденциальность не следует изучать в отрыве друг от друга как абсолютнонесвязанные лингвистические категории. В большинстве коммуникативных54ситуаций степень ответственности, которую берёт на себя говорящий в связи соценкой пропозиции высказывания как достоверной, зависит от наличия у негосведений, полученных посредством третьих лиц или чувственного восприятия,что позволяет рассматривать эвиденциальность как подвид ЭМ.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
