Диссертация (1173393), страница 12
Текст из файла (страница 12)
В диссертационномисследовании и статьях, посвященных не только истории католицизма, но и вработах по историографии (статьи о Коллингвуде, Тойнби), уже в то времяпроявились признаки спекулятивного и антиисторического мышления, когдачерез определенную понятийную сетку Уайт объясняет самые различные явления.Например, он отождествлял централизацию папской власти после григорианскойреформы с организацией повседневной жизни в аббатстве Клюни по признакусоответствия одному из веберовских «идеальных типов». В целом, оставаясьсоциальным историком и «веберианцем», Уайт придерживался академическихнорм американской историографии. Но он проявлял неодобрительное отношениек сложившемуся идеологическому консенсусу историков, что видно по статье86White H.
"The Gregorian Ideal and Saint Bernard of Clairvaux."// Journal of the History of Ideas,vol. XXI, no 3, July-September, 1960, pp. 321-325.87Paul H. Hayden White. P. 19.56«Печатная промышленность от Ренессанса к Просвещению и от гильдии ккапитализму» (1957г.), в которой рассуждает с позиций близких к историческомуматериализму88.Первый этап научной деятельности Уайта нельзя назвать успешным. Егоработы по истории католицизма были подвергнуты критике со стороны другихсоциальных историков и вскоре забыты. Социальный анализ был сведен им кборьбе идеологических интересов враждующих партий, к тому же он пыталсяпредставить эту борьбу в виде «теории охватывающего закона» Гемпеля дедуктивно выводимое объяснение из эмпирически подтвержденного кругапричинно-следственных связей, которые возможно описать универсальнымобразом и логически непротиворечиво89.
Выведенный Гемпелем способобъяснения и соответствующий ему способ описания исторических процессов неучитывал ни альтернативности развития, ни роли свободной воли в человеческойдеятельности, также ее иррациональных аспектов. В реальной практике, дажевероятное установление всех значимых видов «охватывающих законов»,детерминировавших событие, будет лишь указанием на условия деятельности, ноне объяснением конечного результата – собственно события.
К этому можнодобавить, что разные историки будут по-разному определять степень значимоститого или иного вида «охватывающего закона», и критериев для этого Гемпель несформулировал. В связи с этим К. Поппер пришел к заключению, чтоисторическое познание способно выявлять лишь те или иные общие тенденции,под влиянием которых складываются уникальные исторические ситуации, а необъяснять события на основе каких-либо научно обоснованных социальныхзаконов развития 90 . Эти выводы аналитической философии истории СШАподрывали ее авторитет среди социальных историков, старавшихся уйти отподобных88теоретическихабстракцийиограничитьсяэмпирическимиPaul Н.
Hayden White: The Making of a Philosopher of History // Journal of the Philosophy ofHistory. 2011. №5 (1). P.137-138.89Гемпель К.Г. Логика объяснения. М., 1998. С. 16-17.90Поппер К. Нищета историцизма. Вопросы философии. 1992. № 10. С .29-30.57исследованиями. В сложившихся обстоятельствах происходило изменениенаучных интересов Уайта и последующий отход от социальной тематики.Период с 1953 по 1966 годов был для Уайта наиболее значимым встановлении философско-мировоззренческих взглядов, и особое значение в этотпериод имело знакомство с взглядами французского экзистенциалиста Ж.П.Сартра. Сартр был интересен для молодого Уайта своей философией свободывыбора.
Не социальной, религиозной, политической и т.д., а свободы личной,возможности всегда выбирать между чем-либо («человек обречен бытьсвободным»). В условиях нарастающей критики буржуазного общества взглядыэкзистенциалистов, обращенные к проблемам индивидуального бытия иотчуждения, были популярны у молодых интеллектуалов. Уайт, как и Сартр, участникразличныхпротестныхдвижений.Критическаяпредвзятостьнепременно присутствует в его трудах, когда он обращается к анализусоциальных функций тех или иных видов гуманитарного знания. Для него важнасвоя персональная свобода, не свобода в обретении истины или власти и т.п., аиндивидуальная – «сартровская», понимающая все условности и ограничения, носпособная хотя бы делать выбор. Его склонность к волюнтаризму особеннопроявится, когда на некоторое время он покинет США и будет работать в Риме.
Встатье «Религия, культура и Западная цивилизация в идее истории КристофераДоусона» (1957) Уайт обвиняет религию и государство в разрушениичеловеческой индивидуальности, самоопределение которой, по его мнению,возможно только через личный моральный выбор91.Под влиянием философов-экзистенциалистов, в числе которых такжеследуетупомянуть«бунтарскую»философиюА.Камю,формируютсягуманистические идеалы Уайта, которые определят его отношение к собственнойпрофессии, понимание ее целей и социальных функций. Почти в каждой егоработе прослеживается мысль, согласно которой, отдавая предпочтение какойлибо исторической доктрине, одновременно делается выбор этический иполитический.
При подобной постановке проблемы всегда появляется следующая91Paul H. Hayden White. P. 22-24.58дилемма: что является приоритетным при выборе философии или теории истории–ихпознавательныевозможностиилиихморальныйаспект?Дляэкзистенциалиста Уайта, конечно, моральный аспект имел первостепенноезначение. Поэтому он находит поддержку своих взглядов в этике Канта, которыйполагал, что историческую традицию нужно формировать, опираясь нанравственные цели. В философии Ницше, который видел в истинах и знании, втом числе исторических, – инструменты власти, подавляющие свободу воли.Позднее, поворот Уайта к французскому структурализму был обусловленжеланием обосновать, что исторические теории в большей мере нужны не длятого, чтобы познавать прошлое, а для регулирования отношения общества кпрошлому.Во время стажировки в Риме в 1953-55 гг.
и в 1961 г. Уайт попутно сисследованиями по медиевистике углубляется в изучение теории историческогознания. Со знакомством с богатой европейской традицией становиласьочевидным ограниченность американской академической историографии: верхомпрофессионализма оставались работы Ранке, социальные историки изучалиглавным образом работы Вебера, позитивизм не испытал серьезных потрясений,сохранялся идеологический консенсус. Симпатии же Уайта обращались к Вико,Коллингвуду, Хейзинге и, особенно, к Кроче. Этот интерес появился подвлиянием второго учителя – итальянского профессора К.
Антони. Философияистории Кроче была близка гуманистическим убеждениям Уайта. В период жизниКроче образовалась фашистская Италия, идеологи которой обосновывали еестановлениекакисторическизакономерное.Кроче осуждалпроявлениядетерминистского и универсалистского мышления по отношению к изучениюпрошлого, полагая, что таким образом лишь маскируются частные интересы 92 .Историческая традиция не должна восприниматься как установленный кем-топуть к определенному будущему. Напротив, исторический опыт долженвосприниматься как пространство выбора для принятия решений. Таким образом,будущее будет таким, каким его хотят видеть люди, являясь результатом их92Кроче Б.
Антология сочинений по философии. СПб, 2008. С. 186-187.59волевых усилий 93 . Для Уайта был привлекателен подобный волюнтаристскийподход к деятельности историка. Ведь в каждом историке он видел проводникаопределенной идеологии, а в каждой идеологии определенную жизненнуюустановку, формирующую представление о целях и ценностях.
Философияистории Кроче была в высшей степени либеральной. Историческое знаниеслужило целям моральной ответственности и индивидуальной свободы. В 1963г.он написал статью о Кроче, в которой обосновывал актуальность его взглядов длясовременности. Гуманистический историзм итальянского философа виделся длянего средством против социальных утопий, способных реализовываться в видетоталитарных режимов94. Техногенная культура, массовое потребление ииндустриализация угрожали вырождением гуманистических идеалов, появлениемрежима еще более жестокого, чем фашизм.ВидеяхКоллингвуда,Хейзинги,Кроче,направленныхпротивпозитивистских стандартов науки, «бездушия» индустриальной культуры,пороков империализма и неоколониализма, проявлялсяупадок авторитетаакадемической исторической традиции в сознании масс европейского обществапервой половины XX века.
Эта ситуация проецировалась Уайтом на свое время,когда историческая наука стала заложником «холодной войны», вынуждена былаоправдывать локальные войны за сферы влияния, расизм и шовинизм. Обапериода казалось были в преемственной связи, представляя собой чередующиесяфазы углубляющегося кризиса историзма, обозначенного ранее Ницше 95 . Запопытками втиснуть историческое познание в сциентистские критерии, задискуссиями об объективизме и путях к истинному знанию он видел утверждениепредрассудка о привилегированном положении западного мировоззрения96.События первой половины ХХ века своим примером показывали, какиекатастрофические последствия ведут подобные настроения. Но главное для93Там же.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
