Диссертация (1173348), страница 22
Текст из файла (страница 22)
28]. Хотяобщепризнано,чтоглобальностьанглийскогоязыкаспособствуетвзаимопониманию людей независимо от генетической языковой принадлежностив любой точке планеты, разобщённость его региональных вариантов в конечномитоге может, как в случае с латинским, привести к фрагментации языка иобразованию взаимно непонятных вариантов (т. е. самостоятельных языков)[Сrystal, 2004, p. 31].
Отсюда следует, что для поддержания относительногоединства форм английского языка, обеспечивающих коммуникативный контактмежду различными социальными и территориальными группами людей,72См. о взаимосвязи звучания и значения [Зубкова, 1986].99говорящими на английском как родном, втором или иностранном языке, егорегиональная вариативность должна оставаться в неких пределах.Звуковое варьирование в речи на вторичном языке, воспринимаемое какакцент, можно рассматривать с различных точек зрения: с одной стороны, этообъективносуществующаяхарактеристикаязыковогоузуса,отражающаянациональную (этническую), территориальную (региональную) и социальнуюпринадлежность билингва73 [Вишневская, Г.М., 2002б, с.
30–32]; с другой –особенность речи, потенциально ведущая к сбоям в коммуникации (см.определение акцента как совокупности ошибок в речи на неродном языке[Энциклопедический словарь … , 2014, с. 248]); с третьей – речевой фактор,который может вызывать отрицательные социальные последствия, например, вплане трудоустройства [Moyer, 2013, p. 85–145] и так далее (см. [Абрамова, 2013,с. 104–111; Галунов, Соловьев, 2004; Галяшина, 2003]). В данном разделе работырассматриваются негативные аспекты восприятия акцента с точки зрения егопонимания как возможного источника коммуникативных сбоев и, в крайнихпроявлениях,–созданияконфликтогенныхситуацийвмежкультурнойкоммуникации.Говоряобобщетеоретическихаспектахдопустимостифонетическойвариативности, следует отметить существование в языковой системе механизмасаморегуляции,чёткоопределяющегопределывозможныхзвуковыхмодификаций.
При всём многообразии фонетико-фонологического устройстваязыков мира, в каждом из них основополагающим считается признак акустикоартикуляторной противопоставленности (контрастивности) элементов, которые всвою очередь могут обладать свойствами вариативности только в определённыхграницах.
Как точно заметил И.А. Бодуэн де Куртенэ, «членораздельное(артикулованное) произношение отдельных звуков в их взаимной связи, поотношению к свойственным им особенностям вроде долготы, напряжения и т. п.колеблется между определёнными минимумами и максимумами; этих пределов73«Лингвистические признаки акцента составляют языковой паспорт говорящего, указывают на его национальную,территориальную и социальную принадлежность» [Вишневская, Г.М., 1993, с.
134].100нельзя никак переступить, не лишая данный язык свойственных ему особенностейиндивидуальной или же племенной принадлежности» [Бодуэн де Куртенэ, 1963в,c. 73].Для настоящего исследования представляется целесообразным введение,вслед за Л. Ельмслевым, понятий коммутации и субституции [Ельмслев, 2006,с. 97, с. 150–151]. Коммутативными следует считать явления, при которыхизменение одного плана языкового знака влечет за собой изменение второгоплана: формы и значения и наоборот; субститутивными – явления, допускающиенекоторую вариативность одного плана по отношению к другому без егоизменения (внесистемные изменения – вариации, относящиеся к языковойсубстанции).
Таким образом, в настоящей работе признаётся допустимостьвариативных фонетических изменений в пределах субституции, а нарушениеграниц допустимости считается проявлением феномена коммутации.По мнению российского и американского исследователя, автора гипотезылингвистического существования Б.М. Гаспарова, «фонемный каркас звуковогостроя языка» глубоко укоренён «в толще» языкового опыта его носителей[Гаспаров, 1996, с.
57, с. 59]. В родном языке вариации в звучании тонкоулавливаются коммуникантами как актуализаторы изменений смыслового,эмоционально-модального и дискурсивного планов. Этот факт позволяет учёномуподвергнуть сомнению даже традиционное представление об омонимах какоднозвучныхсловах.«Звуковая“тождественность”омонимов»,пишетБ.М. Гаспаров, «это иллюзия, возникающая лишь при абстрагированном ихпредставлении, – например, в словарной статье. Каждый омоним погружен в своюсобственную интонационную, тембровую, динамическую сферу звучания,соответствующую сфере его употребления. В этом действительном и полномсвоем звуковом воплощении омонимы никогда не бывают тождественны позвучанию» [Гаспаров, 1996, с.
75]. Поэтому «любая неожиданная модификация винтонационном, тембровом, ритмическом, динамическом воплощении знакомогонам звукового “предмета” получает немедленный и непосредственный отклик внашем представлении о коммуникативной ситуации, в которой мы находимся – её101жанре и эмоциональном тонусе, характере и состоянии партнёра. И в этом случаеслушающий не регистрирует модификацию как таковую, то есть как отклонение вреализациикакого-тоодногодискретногопараметра,новоспринимаетполучившийся результат тотально, как иную языковую ситуацию – иной мирпотенциальных языковых реакций, ассоциаций, ожиданий, пробужденный в егосознании этим модифицированным звуковым образом» [Там же.
С. 77–78].Слушатель воспринимает подобные модификации (или нарушения правилфонетической реализации) в определённой зависимости от коммуникативногоконтекста и даёт им различную оценку как модификации, сдвига или искаженияцелостного коммуникативного образа. Фонетическая «деформация образа» можетиметь различные «коммуникативные последствия»: повлечь за собой изменение“речевого портрета” собеседника (слушающий может опознать в собеседникеиностранца и подстроиться под восприятие акцента), вывести заключение о егоэмоциональном состоянии (волнение, коммуникативные затруднения, изменённоесостояние, попытка скрыть какие-то факты); проигнорировать подобный«фонетический инцидент» (случайная “оговорка” или “ослышка”).
Инымисловами, определённая фонетическая вариативность в речи не препятствуетдостижениюцеликоммуникации,а,наоборот,даётдополнительныекоммуникативные ориентиры слушающему. Тем не менее, возникновениеситуации полного непонимания возможно, когда «субъект языковой деятельностипочему-либо неправильно прочитал всю ситуацию в целом, в силу чего егомысль, направленная на распознание звукового образа выражения, пошла понеправильномупути»[Гаспаров,1996,с. 76–77].Данныерассуждениясвидетельствуют о чрезвычайной значимости коммуникативного контекста иизбыточности языковых средств, позволяющих в совокупности обеспечиватьдостаточно надёжную основу для обмена сообщениями при допустимой(субститативной) степени вариативности их фонетических реализаций в реальныхусловиях.Тем не менее, требуется определение границ предельно-допустимыхвариаций в фонетическом строе, особенно, в речи на вторичном языке, выход за102которыеможетпредставлятьпотенциальныепрепятствияуспешнойкоммуникации.
Существуют противоречивые точки зрения по этому вопросу. ПомнениюИ.Е. Абрамовой,например,посколькуграницыварьированияустанавливает в языковой системе языковая норма, «любые отклонения отнормативного произношения могут затруднить общение» [Абрамова, 2013, с. 65].С другой стороны, установлено также, что такие границы являются условными изависят от формата коммуникативной ситуации, языкового статуса участников(носитель+неноситель / неноситель+неноситель) и их личного перцептивногоопыта, во многом определяющего выбор стратегий восприятия.
Типичный примеркоммуникативного сбоя вследствие фонетических девиаций (недопустимоговарьирования) на сегментном уровне в ситуации общения на лингва франкамежду неносителями приводится в знаковой монографии The Phonology of Englishas an International Language Дж. Дженкинс [Jenkins, 2000, p. 81].ABABAI didn’t understand the let cars. What do you mean with this?Let [let] cars? Three red [ed] cars (very slowly).Ah, red.Red.Now I understand. I understood car to hire, to let. Ah, red, yeah I see.Примечательно, что в приведённой ситуации коммуникант (B) – носительяпонского языка – сопровождает вербальный ряд демонстрацией фотографий.Несмотря на то что на одной из них представлено изображение автомобилейкрасного цвета и нет никаких указаний на то, что автомобили сдаются в аренду74,собеседник (А) – носитель немецкого языка, по мнению Дж.
Дженкинс, пытаетсяподстроить контекст к слышимой акустической информации, а не наоборот[Ibid.].Ещё одним примером сбоя в коммуникации вследствие переноса насегментном и супрасегментном фонетических уровнях может служить следующаякоммуникативная ситуация – разговор преподавателя английского языка изРоссии (ДВФУ) (коммуникант 2) со студентом из Южной Кореи (коммуникант 1)у входа в университет ранней весной.74To let a car (англ.) – сдать машину в прокат; to hire a car (англ.) – взять машину в прокат.103Коммуникант 1: Suffering!Коммуникант 2:Why suffering? It’s getting warm and beautiful! It’s spring!Коммуникант 1: That’s what I mean: suffering.Коммуникант 2: I guess I understand what you are saying: you mean s-p-r-i-n-g.В данной ситуации нарушение пониманиявозникает в результатенедостаточного уровня развития фонетической компетенции билингва – носителякорейского языка и как следствие значительной фонетической вариативности,вызванной интерференционным влиянием родного языка, а именно:1) замещением английской фонемы /p/ корейской губно-губной фонемой /f/,отсутствующей в исконной фонетической системе корейского языка, ноиспользующейся для фонетической реализации заимствованных слов,2) упрощением артикуляции группы согласных /spr/ путем гласных вставок=> [sʌfər],3)изменениемпоследовательностиакцентно-ритмической['sʌfə'rɪŋ](избыточноеорганизацииударениенаслоговой1-мслоге),трансформированной вследствие сегментных модификаций (плюс-сегментации).Вобоихслучаяхвыборстратегиивосходящеговосприятиясобеседниками объясняется высокой степенью зависимости восприятияненосителей английского языка от фонологической формы речевогосообщениявследствиенедостаточногоразвитияспособности(илиневозможности) извлекать интегрировать информацию из общих для обоихсобеседников фоновых знаний или из более высоких контекстуальныхуровней.
Описанные примеры указывают на коммуникативную значимость(отрицательныйэффект)фонетическихизмененийнасегментномисупрасегментном уровнях и подтверждают утверждение о том, что «успешностьустной коммуникации в значительной зависит от уровня владения фонетическиминавыками собеседников» (перевод наш – ЗВЛ) [Decheva, Magidova, 2005, p. 3].Действительно, акцент в речи на неродном языке зачастую становитсяфактором, влияющим на восприятие текста [Чугаева, Меченкова, 1996]. Данныемногочисленных опросов, проводимых автором данной работы на ДальнемВостоке России среди российских граждан, имеющих опыт англоязычного104общения с носителями языков Восточной Азии в том или ином контексте(деловые переговоры, работа на международных конференциях, учебный процесс,бытовое общение и т. д.), свидетельствуют о том, что взаимное непонимание икоммуникативные сбои возникают достаточно часто. В большинстве случаевпричиной появления сложностей в общении является специфическое «азиатское»звучание английской речи (восточноазиатский акцент), при котором дажеобщеупотребимые слова и выражения нередко фонетически изменены донеузнаваемости.
Например, топонимы (географические названия) зачастуюпроизносятся носителями языков Восточной Азии в речи на английском языкетак, как они звучат в их родных языках: Россия – КитЯ:. Èluósī, ЯпЯ: Roshia,КорЯ: Leosia; Москва – КитЯ: Mòsīkē, ЯпЯ: Mosukuwa, КорЯ: Moseukeuba[Мосыкыба]; Владивосток – КитЯ: Fú lā dí wò sī tuō kè, ЯпЯ: Urajiosutoku, КорЯ:Bulladiboseutokeu; Хабаровск – КитЯ: Hǎba luō fu sīkè, ЯпЯ: Habarofusuku, КорЯ:Habalobseukeu и так далее. Отметим, что для передачи слов китайского,японского и корейского языков в настоящей работе используются системыроманизированной транскрипции пиньинь75, ромадзи и новой корейской системыроманизации – Revised Romanization of Hangeul 2000 соответственно. Частотноеанглийское слово but – союз но, однако, тем не менее в речи носителя китайскогоязыка звучит как butter – сущ. масло; speak – гл.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
