диссертация (1169650), страница 48
Текст из файла (страница 48)
пер.: the complex contract.683Там же.680165было выявлены в ходе проведения переговоров, и существование Гаагской конвенции1978 года. Так, например, испанская делегация в комитете Гаагской Конференцииутверждала, что к отношениям между агентом и принципалом «должно применятьсяправо,котороедолжнобытьсвязаносовсемиимеющимиксделкеобстоятельствами»684.ПосколькунатотмоменттолькотриГосударства-членаподписалииратифицировали данную Конвенцию, исключения, предусмотренные в ней, непринимались во внимание при выработке новых правил. Так, разработчики Регламентавыделили три группы отношений в ст.
7 проекта Регламента, которые возникают изагентских (представительских) договоров:1) отношение между принципалом и агентом-представителем;2) отношение между агентом-представителем и третьим лицом и3) отношения между принципалом и третьим лицом,и поместили в его сферу применения только первые две.Несмотря на то что положения статьи 7 проекта так и не были приняты в первойпредложеннойредакции,предполагалось,чтодоговор,заключенныймеждупринципалом и агентом (представителем), должен подчиняться праву того государства, вкотором агент (представитель) имеет свое обычное место нахождения {habitualresidence685}, за исключением случаев, когда такой агент (представитель) осуществляетсвою основную деятельность в государстве, в котором принципал имеет свое основноеместо нахождения, поскольку будет применяться право такого государства.
Российскоеправо, опираясь на тот же подход, принимает во внимание основное место деятельности{principal place of business}686 агента, поскольку тот осуществляет исполнение, имеющеерешающее значение для содержания договора. Не исключено, что по смыслу положенийп. 9 ст. 1211 ГК РФ, когда агент осуществляет основную деятельность в государстве, вкотором принципал имеет свое основное место нахождения (место жительства), будетприменяться право государства принципала (по совокупности обстоятельств дела).Комментируя положения подп. 13 и 15 п.
2 ст. 1211 ГК РФ, А.В. Асосков приходит квыводу о том, что использование привязки к месту нахождения представителя во многихслучаях может приводить к весьма желательному совпадению статута добровольногопредставительства и статута внутреннего отношения, поскольку для договора поручения684Verhagen, H.L.E. Op citra, P. 199.Прим. пер.: gewöhnlichen Aufenthalt; la résidence habituelle.686По смыслу положений ст. 19 Регламента Рим I обычное место нахождения физического лица {the habitual residence}[der gewöhnliche Aufenthalt], которое действует в рамках осуществления своей предпринимательской деятельность, должнобыть основным местом его деятельности {the principal place of business} [die Hauptniederlassung].685166или агентского договора (статута внутреннего отношения) будет предполагатьсяприменение права страны по месту нахождения поверенного (агента) 687.Однако нельзя не упомянуть и П.
Мюллера, который считает необходимымизначально исходить из вопроса о защите доверия третьих лиц, предлагая, таким образом,остановить внимание только на месте осуществления полномочия (или месте совершенияосновной сделки)688. Так, соответствующую норму можно встретить в ст. 108 ЗаконаБельгии (Кодекса) о международном частном праве от 16 июля 2004 года. Видится, чтоосновной спор в данном случае может состоять в злоупотреблении третьим лицом,которое будет намеренно утверждать о том, что не знало об основном месте нахожденияпредприятия посредника, что, впрочем, на практике суды решают посредствомвозложения бремени доказывания.Для отношения между принципалом (представляемым) и третьим лицом, котороевозникло вследствие осуществления действий агентом (представителем) в превышениеили в отсутствие предоставленного ему полномочия, в комментируемом проектепредлагалось применять право государства, в котором в момент осуществлениясоответствующих действий агент (представитель) имел обычное место нахождения.Кроме того, предлагалось применять право такого государства, в котором агент(представитель)осуществилсоответствующиедействия,посколькувнемпредставляемый (принципал), от имени которого агент (представитель) осуществлялдействия, или третье лицо имели свое обычное место нахождения либо если агент(представитель) осуществлял действия на бирже или принимал участие в торгах.Интересно также то, что разработчики проекта Регламента допускали отступлениеот правил проекта абз.
2 ст. 7 при условии, что агентом-представителем или принципалом(представляемым) в письменной форме был сделан выбор применимого права и третьелицо явно признавало такой выбор. Так, применимое право по смыслу положений проектаст. 7 абз. 2 должно было применяться к отношениям между агентом-представителем итретьейстороной,которыевозникливрезультатеосуществленияагентом-представителем предоставленного ему полномочия (представительской власти), хотя и впревышение или в отсутствие таковой.В пункте 3.3.3 Позиции Европейского экономического и социального Комитета кпроекту Регламента Рим I отмечалась сложность в ответе на вопрос о том, какое именноправо должно быть применено для соблюдения интересов между агентом и третьимлицом: было уточнено, что, если агент превышает пределы своего полномочия илидействует в отсутствие предоставленной представительской власти, третья сторонаАсосков, А. Op.
Citra. § 3.4.Müller, P.: Probleme der Vollmacht, Abschnitt D, in: Sandrock, Handbuch der Internationalen Vertragsgestaltung, Bd. 2,Heidelberg 1980, Rn. 31.687688167обычно больше нуждается в защите689. Несмотря на то что Комитет поддержал текстпроекта ст. 7, который был направлен на достижение баланса интересов, ее положениябыли полностью исключены Европейским парламентом690 по предложению Комитета поправовом делам на первом заседании691. Таким образом, положения Регламента Рим I также, как и нормы Римской конвенции, исключают представительство из их сферыдействия. Следует отметить, что разработчики Регламента Рим I также не смогли прийтик согласию относительно коллизионного регулирования представительства, поскольку поправу отдельных государств предоставление полномочия может быть признано каксамостоятельной сделкой, так и неотделимой частью поручения (мандат или договор обуполномочии).
Так, по мнению германского профессора У. Магнуса, вопросыколлизионного регулирования представительства «остаются насущной потребностьюдля последующих Регламентов»692.3. Перспективы унификации коллизионного регулирования агентирования идобровольного представительстваПоскольку трансграничный договор торгового представительства (коммерческогоагентирования) допускает совершение посредником действий от имени принципала, еслипоследним было предоставлено специальное полномочие, для целей настоящегоисследования необходимо рассмотреть современные взгляды на проблему определенияприменимого права как ко «внутреннему», так и ко «внешнему» статутам.
Как ипредполагалось, отпечаток исторического аспекта в концепциях взаимосвязанностиинститутов поручения и представительства, который можно найти в современныхправопорядках, препятствует в настоящиймомент процессу унификациикакматериальных, так и коллизионных норм. Однако применение метода компаративистикипозволяет выделить наиболее прогрессивные направления движения научной мысли иучитывать положительный опыт, накопившийся в связи с их применением. Так, согласногосподствующему германскому взгляду добровольное представительство должно иметьсамостоятельные виды коллизионных привязок.Анализ правоприменительной практики германских судов позволяет сделать выводо том, что такие привязки не должны приводить к одновременному определениюприменимого права к отношению между представителем и представляемым и котношению между представляемым и третьим лицом693.
В германской доктрине в целомOpinion of the European Economic and Social Committee on the Proposal for (Rome I) COM (2005) 650 final — 2005/0261(COD), OJ C 318, 23.12.2006, P. 56–61.690Committee on Legal Affairs – 21.11.2007 (PE 374.427v02-00 // A6-0450/2007) on the proposal for a regulation (Rome I).6912005/0261(COD) - 20/11/2007 Vote in committee, 1st reading/single reading.692Magnus, U. Staudinger BGB // Rom I – VO Internationales Vertragsrecht, Gruyter, 2016, Anh. II zu Art 1 Rom I – VO, Rn. 9.693BGH DB 1958, 1010; BGH NJW 1990, 3088; BGH, 03.02.2004 – XI ZR 125/03, NJW 2004, 1315.689168поддерживается мнение о необходимости установления самостоятельной коллизионнойпривязки для сделок об уполномочии, которые являются независимыми от «внутреннего»отношения, посредством которого могли бы затрагиваться вопросы образованияправовой связи между представляемым и третьим лицом, т.е.
для так называемых «голыхдоверенностей». Как правило, такого рода сделки должны быть тесно связаны с местомнахождения представителя и местом совершения действия представителя – обычно обакритерия совпадают по территории. Однако имеется и иной взгляд, который непредусматриваетнеобходимостиразделенияколлизионныхпривязоквслучаепосреднического договора, поскольку за ним может (или должна) следовать судьбаотношения представительства. Таким образом, самостоятельная коллизионная привязкамогла бы следовать как за судьбой посреднического договора, так и за судьбой сделки,заключаемой между представляемым и третьим лицом.Диссертант полагает, что самостоятельная коллизионная привязка для полномочияне будет противоречить нормам буквы g) абз. 2 ст.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
