диссертация (1169590), страница 16
Текст из файла (страница 16)
Как упоминалось выше, считается, что этонаиболееэффективнаяижизнеспособнаямодельорганизациинаучныхисследований, коммерциализации разработок и их внедрения в производство намассовом уровне. Тем не менее, без преуменьшения ее значимости дляэкономических отношений, не следует возводить ее в Абсолют, поскольку не всефундаментальные исследования подлежат переводу в прикладное измерение иизвлечение выгоды.
Некоторые из них совершаются исключительно в целяхнакопления мирового опыта и знаний для продолжения исследований вдолгосрочнойперспективе.Отсюдавозникаетпроблемафинансированияфундаментальных разработок, которая ввиду их долгосрочности под силупреимущественно государствам, а бизнес концентрируется, по большей части, наприкладных исследованиях.Что касается гуманитарных наук, то они обладают потенциалом влияния намировоззрение человека и формирования восприятия обществом тех или иных203Гохбер Л. М. Научная политика. Глобальный контекст и российская практика.
– М.: ВШЭ, 2011. – С. 13.65событий и явлений. Соответственно, налицо связь с политической идеологиейгосударства, будь она официальная или подспудная. Власть может использоватьгуманитарные науки для формирования у населения необходимой картины,интерпретации определенных процессов, укрепления своего позитивного имиджа,а также при необходимости — негативного имиджа «другого» или «врага».
Вовторых, с опорой на гуманитарные науки действующая власть имеет рычаги дляпроникновенияв«чувствительную»областьсоциальнойпсихологиии,следовательно, для корректировки отношения к политическим действиям ипроцессам, происходящим в стране и в мире, на уровне не столько идеологии,сколько элементарных паттернов общественного восприятия текущих изменений.В-третьих, особое место с социально-политической точки зрения в системегуманитарных наук занимает история.
Несмотря на то, что основной принциписторической науки — объективность, историю «пишут» и порой в угодусуществующему режиму. То есть, любым историческим событиям даетсяопределенная оценка и обоснование, которые могут меняться с течением времении сменой политического курса. В международных отношениях некоторыегосударства грешат «переписыванием» и фальсификацией истории радидостижения своих геополитических целей. Достаточно вспомнить процессформирования украинской национальной идентичности, который приобрелгипертрофированные формы в последние годы в виде исключения из учебниковпонятия Великой Отечественной войны и искажения ее фактов. То есть,происходит процесс политизации исторической науки и внедрение ложныхтрактовок посредством образовательной системы.
Как отмечает В. А. Пироженко,создание исторических мифов вовсе не способствует здоровому выстраиваниюнациональной идентичности204, а лишь осложняет международные отношения иразжигает этнические противоречия. Аналогичная ситуация складывается и вполитике прибалтийских государств, где предпринимаются попытки извратитьпредысторию и историю Второй мировой войны. Противодействовать данному204Пироженко В. А. Фальсификация истории Второй мировой войны и идеология этнического национализмав историческом образовании на Украине [Электронный ресурс] // Портал История России. – Режим доступа:http://histrf.ru/uploads/media/default/0001/26/2dfed2881de6a4bd9786e98ecbd7b27f5338db97.pdf.66процессу может такая характеристика науки, как непредвзятость, выраженная всотрудничестве неаффилированных историков различных стран ради сохраненияи распространения точных научных исторических сведений205.Интересный момент взаимодействия науки и политики представляет собойанализ миграции ученых в политику и политиков в науку, а также параллельнаязанятость в обеих сферах.
Согласно статистическим данным, в 1998 году ученыестепени имели более половины членов Правительства России, среди министров24%быликандидатаминауки49%имелидокторскиестепени.ВГосударственной Думе 22% депутатов обладали степенью кандидата наук, 12% –доктора, при этом 19% руководителей думских фракций были кандидатами и 17%– докторами206.
А. Юревич и И. Цапенко объясняют такой интерес представителейвласти к ученым степеням тем, что они символизируют принадлежность к науке,превращая политика в эксперта, что дает ему возможность выступать от именинауки и представлять свое личное мнение в качестве научно обоснованногомнения квалифицированного специалиста207.
Несмотря на такие показатели,политике России зачастую не хватало интеллектуального обеспечения, чтостимулировало массовый отток ученых в политику, в особенности в роликонсультантов, советников, помощников и аналитиков. Если в западных странах кполитическому консультированию привлекается преимущественно профессура, иподбор экспертов ведется на основе их научных заслуг, то на постсоветскомпространствеконсультантамиобладающиестепеньюполитиковкандидатанаук,становятся,ноневосновном,ведущиелица,активнуюисследовательскую работу, а регулярно выступающие в средствах массовойинформации.
То есть, без принижения таланта отдельных политическихэкспертов, можно заметить общую тенденцию: политики при поиске своихсоветников ориентируются на «публичность» ученого, его медийную известность,что не всегда положительно отражается на качестве его оценок и прогнозов.205Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов / под ред. А. Е.
Петрова, В. А. Шнирельмана. – М.: ИА РАН, 2011. – 384 с.206Юревич А. В. Наука и политика: механизмы взаимодействия [Электронный ресурс] // РИЭПП. – Режимдоступа: http://riep.ru/upload/iblock/074/0746120a793614bff63ba369ba5f796f.pdf. – С. 287.207Юревич А. В., Цапенко И. П. Наука и политика [Электронный ресурс] // РФФИ. – Режим доступа:http://csr.spbu.ru/pub/RFBR_publications/articles/social%20sciences/2003/nauka_i_politika_03_hum.pdf.67Проблема здесь заключается не столько в интеллектуальной одаренности, скольков том, что политика выражает конкретные интересы, а наука per se требуетнепредвзятости.Поэтомуученым,работающимнавластныеструктуры,приходится «подгонять» свои рекомендации под конъюнктурные требованияполитической аффилированности, что наносит ущерб непосредственно научномупоиску.
Как пишут А. Юревич и И. Цапенко, наличие такой тенденциисовершенно не означает, что в политику идут «неспособные» ученые, скореевсего, она лишь способствует выводу из научных кругов того чуждого материала,который был сосредоточен в ней в советские годы208. В такой ситуации можнопредположить, что политикам следует опираться на своих консультантов вбольшей степени в повседневной политической деятельности и при принятиирешений,нестратегическойимеющихлиниидолгосрочныхповедения,последствий.подготовкеПриматериаловвыработкежедолгосрочногохарактера, оценке глобального или регионального эффекта действий необходимопроведение глубокой политической экспертизы, которая под силу ученым,которыепрофессиональнозанимаютсянапостояннойосноведаннойпроблематикой, имеют заслуги в научной среде и награды, а также, возможно,ведутактивнуюпреподавательскуюдеятельность,участвуютвспециализированных грантах и публикуют свои исследования в авторитетныхисточниках.Несмотря на то, что политические консультанты политиков выполняютсхожие функции, их подразделяют на несколько категорий.
Так, З. Бауман209выделяет «ученых законодателей» (разрабатывают модели общественногоустройства) и «ученых-переводчиков» (облегчение взаимоотношений акторовполитики). В свою очередь, Х. Дженкинс-Смит210 говорит о существовании«объективных техников» (реализация социально-политических технологий),208Там же. – С. 4.Bauman Z.
Legislators and interpreters: on Modernity, Pos-modernity and Intellectuals. – N.Y.: Polity Press, 1987.– 209 p.210Jenkins-Smith H. C. Democratic politics and policy analysis. – Pacific Grove: Brooks-Cole. – P. 75.20968«адвокатов идей» (разработка и продвижение политических доктрин), «адвокатовклиента» (отстаивают интересы отдельных личностей или групп).211Интересныйпримерполитическойроливысшегообразованиянапостсоветском пространстве приводят исследователи А.Смоленцева, И.Фрумин иЙ.Хёйсман: что после распада СССР правительства постсоветских государстврассматриваютвысшееобразованиевкачествеважногоинструментавыстраивания своей государственности. В них были учреждены новые вузы,специализация которых была направлена на удовлетворение потребностей страныв кадрах. В частности, это были национальные академии военной, гражданскойслужбы и полиции, вузы по подготовке дипломатов, экономистов и финансистов.Были упразднены советские партийные школы. При этом осуществлялсяпостепенный переход с преподавания на русском языке на национальныеязыки.212Еще одной особенностью постсоветского пространства является наличиемногочисленныхсоциологических,политологических,экономическихистратегических центров, которые «явно настроены на обслуживание тех или иныхструктур власти, предпринимательства и общественных организаций»213.
Какподчеркивает А. Юревич, «независимые» центры стали оказывать в 1990-х гг.существенное влияние на власть и общество, поскольку обладали рядомпреимуществ по сравнению с традиционными НИИ из-за своей мобильности,компактности и приспособленности к решению конкретных задач и выполнениюзапросов властных структур214.Сегодня,вовремяразвитияэкономикизнаний,особоезначениеприобретает человеческий ресурс, что придает возрастающую актуальностьпроблематике образования, и в первую очередь высшего, как основы научно-211Юревич А.
В. Наука и политика... – C. 294.25 Years of Transformation of Higher Education Systems in Post-Soviet Countries. Reform and Continuity/ ed.J.Huisman, A.Smolentseva, I.Froumin. – Palgrave Macmillan, 2018. – Р.28.213Филатов В. Ученые «на виду»: новое явление в российском обществе // Общественные науки и современность. – 1993. – № 4.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
