диссертация (1169387), страница 20
Текст из файла (страница 20)
65.94Бернхард Шлинк рассматривает два основных измерения чувства вины –горизонтальное и вертикальное. Горизонтальное измерение относится к упрекусовременникам: с моральной позиции, виноват каждый, кто наблюдал запроисходящим и молчал, в то время как людей преследовали и уничтожали191. ХаннаАрендт развила эту концепцию, переместив уровень совершения преступлений науровень знания о них и причастности – такая конструкция подразумевает «тотальноесообщничество немецкого народа», который, по выражению Примо Леви, выбрал«добровольное незнание».Вертикальное измерение вины, по Шлинку, относится к тем, кто родилсяпозже, а им и вовсе бессмысленно выдвигать в качестве упрека деяния или «недеяния» во время нацистской диктатуры.
В данном случае вина возникает постольку,поскольку в послевоенные годы эти люди не осудили преступников и сообщников ине исключили их из общества. Именно в таком контексте в первые десятилетияпосле войны велись дискуссии о сроках давности преступлений, об амнистиях ипомиловании192.КонцепцияKollektivschuldвызывалауисследователейинтересивдальнейшем. Ханна Арендт выступает против самовосприятия немецкого народасквозь призму «коллективной вины». Народ, на который накладывается вина, недифференцирован, выступает в качестве безликого множества, и, таким образом,использование понятия коллективной вины заставляет упустить из виду, что запреступления несут ответственность конкретные люди. Арендт отмечает, что вдискуссиях немецких интеллектуалов основанием для «коллективной вины» была«произвольная интерпретация событий немецкой истории»193.
Если нацистскийрежим стал закономерным следствием череды социальных и исторических событий,то в злодеяниях никто не повинен. Признание внутренней логики историческогопроцесса снимает вину с человека.191Schlink B. Vergangenheitsschud und gegenwärtiges Recht. Frankfurt a.M.: Suhrkamp, 2002, S. 45.Ассман А. Длинная тень прошлого. М.: Новое литературное обозрение, 2014. С.58.193Арендт X. Ответственность и осуждение.
М.: Издательство Института Гайдара, 2013. С.15.19295Стоит отметить, что Арендт с философско-этических позиций проводитчеткую разделительную линию между понятиями вины и ответственности. Первоеотносится к правовой и личной сферам жизни, второе – к политической.Соответственно рассматриваются и следствия.Следствие вины – раскаяние илинаказание преступников, следствие ответственности – политические меры. Именнопоэтому Арендт протестует против смешения сострадания, близкой к нему жалостии чувства вины, иными словами, сантиментов (sentiment) с внутренней мотивациейполитическихпроцессов.«Вполитике…местосантиментовзанимаетсолидарность»194. Если человек осознает ответственность за происходящее в мире,он будет считать себя обязанным действовать во имя изменений.В первые послевоенные годы самовосприятие немецкого общества обреталоформу за счет противоречивого чувства, где смешивался страх вины, ее принятие изащита.
Для большой части населения оказалось заманчивым представлять себя вроли жертвы режима, а не его пособников. Союзники также активно поддерживалиэту парадигму, опираясь на нее для развития демократических процессов, особеннопосле того, как потеряли первую популярность после начала спорной и вызывавшеймного недовольства, воспринимавшейся в качестве несправедливой программыденацификации.Следующим этапом развития жертвенного нарратива стал Нюрнбергскийпроцесс, проходивший в Международном военном трибунале. Главный обвинительот США Роберт Джексон в своей приветственной речи четко обозначил разницумежду всемогущим диктатором и группой его криминальных пособников с однойстороны, и «хорошими», по крайней мере добросовестными, ответственными иразочарованными немцами с другой. Такая двойственность была на руку абсолютновсем – и союзникам, и представителям элит нацистского времени, и рядовымгражданам, пережившим войну195.194Тамже.
С. 20.Scheulen A. Ausgrenzung der Opfer – Eingrenzung der Täter. Berlin: BWV, 2002. S .18.19596«Жертвенную» модель поддержали и итоги Нюрнбергского процесса,особенно решения, вынесенные относительно судеб немецкого высшего военногокомандования. С одной стороны, военные в какой-то мере стояли в стороне отдеяний СС, с другой стороны, снимать с них ответственность целиком нельзя,потому что они содействовали преступникам и при этом молчали.
Такое внутреннепротиворечивоеобвинениеоченьскорополностьютрансформировалосьвоправдательный приговор.Миллионы немцев идентифицировали себя с «потерянным поколением»,вернувшимся с войны, без вины виноватым и лишенным иллюзий и надежды.Социальная интеграция раздробленного и скомпрометированного общества являласьосновным приоритетом, и сформировавшийся жертвенный образ ее поддерживал.В ГДР в 40–50-е гг.
также эксплуатировался образ жертвы, но скореегероический и проактивный, образ «борцов с фашизмом». Жертвами нацизмапредставлялись не только и не столько преследуемые по идеологическимсоображениям группы, но в первую очередь весь социалистический рабочий класс.Для ГДР важно было позиционировать себя как страну-победителя, и для этой целиотлично подходили торжественные празднования 8 мая, когда отмечалась «победаСоветского Союза над гитлеровским фашизмом и освобождение немецкого народаот нацизма»196.В ФРГ предпринимались попытки воспринимать и отмечать этот день какможно более политически нейтрально.
Первое официальное торжество по случаюокончания войны в 1970 г. было отмечено критикой оппозиции: «поражения непразднуют», «позор и вина не заслуживают чествований»197.На рубеже пятидесятых и шестидесятых годов неожиданно стало очевидно,что большое количество преступников, которые были причастны к массовомууничтожению людей, пособники режима, «попутчики», да и просто большинство196Sabrow M. Verwaltete Vergangenheit. Geschichtskultur und Herrschaftslegitimation in der DDR. Leipzig: AkademischeVerlagsanstalt, 1997. S. 22.197Ibid. S.
30.97представителей элит нацистского периода не просто не понесли никакого наказания,но и восстановили свою гражданскую репутацию.Классической историей того времени являлось громкое дело «Харлана –Люта»198. Режиссер Файт Харлан завоевал широкую известность и успех внацистской Германии, сняв в 1940 г. фильм «Еврей Зюсс» по одноименному романуЛиона Фейхтвангера.
Об этом фильме доктор Геббельс напишет в своем дневнике:«Антисемитский фильм, какой мы только можем себе пожелать». После войныХарлана несколько раз арестовывали и даже начинали против него судебныепроцессы, однако каждый раз оправдывали и отпускали. В 1951 г.
Харлан снялкостюмный исторический фильм «Бессмертная возлюбленная», который началвыходить на экраны кинотеатров. Директор пресс-бюроГамбургского сената ЭрихЛют воткрытом письме призвал владельцев гамбургских кинотеатров бойкотироватьпрокат фильма Ф.Харлана, указывая на его прошлые «заслуги». Харлан начинаеттяжбу против Люта, дело доходит до Конституционного суда в Карлсруэ, который,затянув процесс на шесть лет, в конечном счет принял решение в пользу Люта,сделавнесколькопоясненийиоговороквконтекстеОсновногозакона.Примечательно, что за рубежом данный громкий судебный процесс известенпреждевсегокак «дело Харлана», потому что за пределами ФРГ общественность логичнымобразом интересовали «жареные» факты – «приспешники» нацистского режима и ихсудьбы.
В самой Германии дискуссии выстраивались именно вокруг «дела Люта»,исходя из иной логики: для судей было важнооставаться в правовых рамках и ни вкоем случае не поставить под сомнение Основной закон как основу новойгосударственности и символ «нового начала» ФРГ.В 1958 г. состоялся первый крупный процесс по обвинению «оперативныхгрупп» (Einsatzgruppen) перед немецким судом, тогда же вЛюдвигсбурге былоучреждено Центральное ведомство земельных управлений юстицией для раскрытиянационал-социалистических преступлений.198Reichel P. Op. cit. S. 80.98Эти два события можно расценивать как начало процесса по переработкепрошлого, который инициировался уже не за счет стараний оккупационных сил, асамостоятельно властями внутри страны.
Такой переход подтверждает и судебнаястатистика. Вплоть до конца 1950-х годов 43% судебных дел, связанных снацистами, относились к преступлениям против немцев на последнем этапе войныиликпреступлениям,неимевшимотношениякнацистскойпрограммеуничтожения. Но уже во второй половине 1960-х годов 60% судебныхантинацистских процессов имели отношения к массовым уничтожениям людей199.ДелоАдольфаЭйхманаопятьприковаловниманиемеждународнойобщественности к преступлениям нацизма и его еврейским жертвам – первый разпосле Нюрнбергского процесса.
В это же время вФРГ началась проходившая внесколько этапов дискуссия по вопросу о продлении срока давности за националсоциалистические преступления, известные как Verjährungsdebatte.Накануне очередной серии дебатов в «Шпигеле» был опубликован разговормежду главным редактором Рудольфом Аугштайном и Карлом Ясперсом подзаголовком «Для геноцида срока давности нет»200. Все эти события делалиочевидным масштаб преступлений режима и стали прологом к протестам молодогопоколения «шестидесятников» против «отцов».В 1970–1980 гг. постепенно подходил к концу тот период, когда работа снацистским прошлым заключалась, прежде всего, в преследовании соратниковпреступного режима и «преодолении» его последствий.
Этотпериод был отмеченеще одним крупным процессом – Майданекским – а также третьим и четвертымэтапами дискуссий в Бундестаге о продлении срока давности за нацистскиепреступления. В ходе роцесса стало очевидно, что суд просто не располагаетдостаточнымколичеством подтверждающих документов и свидетелей, чтобывыносить приговоры, кроме того, приходилось учитывать возраст и состояние199Reichel P.
Op. cit. S. 83.Für Völkermord gibt es keine Verjährung [Электронныйресурс] // Spiegel, 1965. № 11. Режим доступа:http://www.spiegel.de/spiegel/print/d-25803766.html (дата обращения 18.03.2017).20099здоровья подсудимых, однако обвинения подтверждались. На первый план всебольше выходила символическая значимость подобных публичных судебныхразбирательств.В качестве одного из аргументов в дебатах Бундестага об отмене срокадавности для преступлений нацизма звучала уверенность в том, что положительноерешение будет иметь большое символическое значение для общественной памяти.«Над убийством когда-нибудь вырастет трава, а над Освенцимом она не вырастетникогда»201.Уголовные процессы в 1970–1980-х годах несли в себе не тольконепосредственную функцию защиты от опасности, но и в первую очередьсимволический заряд,призванный служить памяти и воспитаниюмолодогопоколения.Итак, первые послевоенные десятилетия – 1940–1960-е годы – былипосвящены в первую очередь действиям в политико-правовой сфере для немецкого«преодоления прошлого».
Оно выстраивалось по трем основным направлениям:публичный разбор преступлений в виде громких судебных дел и наказаниепреступников; денацификация и «очищение» государственного и юридическогоаппарата, избавление от представителей старых элит; компенсационные выплатыжертвам, необходимость отдавать долги – искупление в широком смысле слова.Крупнейший философ и идеолог XX в. Карл Ясперс в 1945–1946 гг. прочел вГейдельберге курс лекций,которые потом легли в основу книги «Вопрос о вине».
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
