диссертация (1169387), страница 21
Текст из файла (страница 21)
Вней К. Ясперс, признавая двойственность и пограничность ситуации, в которойпребывало немецкое сознание, обращался к своим согражданам с призывомпризнать «правомерность и правдивость» Нюрнбергского процесса. Философуказывал на необходимость обратить внимание на события, которые привели кпроцессу, и осознать «национальный позор». Большое значение Ясперс приписывалморальной ответственности каждого гражданина страны за содеянное, которую он201Цит. по: ReichelP.
Op. cit. S. 64.100выделялнарядусуголовной(винойпреступников,осужденныхсудом),политической (ответственностью граждан за деяния выбранных ими властей) иметафизической (ответственностью за каждое несправедливое действие в мире). Приэтом Ясперс не принимал понятие «коллективная вина»: лишь напряженнаявнутренняя работа отдельной личности может привести к трансформации, которая ибудет означать «реальное изменение»202.В послевоенной Германии Ясперс со своими идеями о признании виныпрактически оказался персоной нон грата, его позиция не соответствовала ни одномуиз официальных политических нарративов: консерваторы ФРГ упрекали его винициировании унизительной политики денацификации и развитии культуры вины;со стороны ГДР приходили обвинения в пронатовской позиции и заискивании передЗападом.Первый этап официальных действий в мемориальном поле относится кпериоду с момента основания ФРГ в 1949 г.
до прихода к власти Большой коалициив 1960-х годах. В это время руководство ФРГ и «придворные» историки, находяподдержку и одобрение у союзников, представляли нацистское прошлое каквременное, хотя и роковое, отклонение от генерального курса истории. Причиныискались и находились в несовершенстве конституции и слабостях политическойсистемы Версальской республики. Таким образом, ответственность за страшныесобытия прошлого перекладывалась на политико-правовые процессы, которыхнельзя было избежать, на логику исторического развития, перед которой людибессильны.
Как сформулировал в 1955 г. политолог и общественный деятель ГерманРаушнинг, прославившийся своей книгой «Разговоры с Гитлером»: «Националсоциализм – это радикальный разрыв с историческим развитием германскогонарода»203.202Ясперс К. Вопрос виновности // Знамя, 1994. № 1. С. 158.Цит. по:Борозняк А.И. Жестокая память. Нацистский рейх в восприятии немцев второй половины ХХ и начала ХХIвека. М.: Политическаяэнциклопедия, 2014. C. 67.203101Дж. Олик предлагает в качестве ключевой символической опоры данногопериода для трансляции ценностей политической системы использовать слово«надежность». Образ «надежной нации», которая, с одной стороны, признаетответственность за деяния Третьего рейха и выплачивает репарации, а с другойактивно двигается в сторону интеграции с Западом, чтобы занять на международнойарене полноценное место, – такую позицию транслировал в своих официальныхвыступлениях и Конрад Аденауэр.Очень показателен его курс на «коверную политику», Teppichpolitik, которыйбыл твердо обозначен уже на церемонии по поводу основания Республики.
Аденауэри члены его правительства должны были ожидать за краем ковра, на которомрасположились члены Союзнического Контрольного совета. Однако Аденаэур, нежелая признавать подчиненную и унизительную позицию ФРГ, ступил на ковер204.Во имя мирной европейской консолидации и восстановления ЗападнойГермании и союзники, и немецкое правительство декларировали свою готовность кзабвению.Намеждународномуровнетакаястратегиятакжепубличноподкреплялась, что не могло не иметь влияния на внутренние настроения.
УинстонЧерчилль, выступая в Цюрихе в 1946 г., ратовал за то, чтобы на Германию и еесоюзников не возводили вину за события прошлого. Он призвал «подвести черту»после Нюрнбергского трибунала: «Мы должны повернуться спиной к ужасампрошлого. Мы не можем позволить себе пустить в грядущее ненависть иместь…Если Европу суждено спасти от бесконечных бедствий и полногоуничтожения, то в основу спасения должен лечь акт веры в семью европейскихнародов и акт забвения всех преступлений и ошибок прошлого»205.Аденауэр преследовал цель выстроить идеологию для поддержки идеиформирования армии ФРГ и для присоединения к НАТО.Противостояние немецкого204Olick J.K., Levy D. Collective Memory and Cultural Constraint: Holocaust Myth and Rationality in West German Politics //American Sociological Review, 1997. № 6. P.
922.205Цит. по: Ассман, А. Новое недовольство мемориальной культурой. / Пер. с нем. Б. Хлебникова. М.: Новоелитературное обозрение, 2016. С. 257.102государства и СССР переросло в более широкое «холодное» противостояние полинии «Запад – Восток». В этих условиях активно развивалась тенденция кобелению немецкого вермахта, «простых» немецких солдат, которые «выполнялиприказы» и не являлись фашистами. Широкое распространение в стране получилимногочисленные романы о «войне на Востоке», где немецкие солдаты и офицерыописывались в виде благородных героев, идущих на жертвы ради «Отечества», в товремя как СС за их спинами творит бесчинства206.Интеллектуального дискурса как такового вокруг событий прошлого неразвивалось. Дискуссии относились только к конкретным юридическим коллизиям испорным толкованиям в ходе судов над военными преступниками.
ЗападнаяГермания, озабоченная доказательством собственной «нормальности», большоезначение приписывала необходимости придерживаться буквы закона и избегатьрешений, не подкрепленных правовыми основаниями.Молчание очень органично вписывалось в цели и задачи, которые стоялиперед немецким обществом и Европой в целом. Политолог Тони Джадт, которыйпровел анализ международных процессов мемориальной памяти, отмечал, чтозабвение служило целям западного политического альянса и интересам в ходехолодной войны207.По сути, на исследования нацистского прошлого было наложено табу.
Всеисторические работы, связанные с историей Третьего рейха, в основном касалисьвнешнеполитическихаспектов,опускаясоциальныефакторыивопросыответственности правящей элиты.В 1950-е годы отдельные призывы историков и мыслителей обратиться кстрашной сути нацистского режима получают все большую поддержку, в том числеи за счет развития концепции тоталитаризма. В какой-то степени изучениетеоретических подходов к этому феномену позволяло ФРГ снять с себя часть206БорознякА.И.
Указ.соч. С. 167.Judt T. The «Problem of Evil» in Postwar Europe [Электронныйресурс] // The New York Review of Books, 2008. Режимдоступа:http://www.nybooks.com/articles/2008/02/14/the-problem-of-evil-in-postwar-europe/ (дата обращения 14.06.2017).207103ответственности за деяния национал-социализма, потому что выступления Гитлерапротив СССР укладывались в антикоммунистическую парадигму холодной войны.Некоторыесдвигивландшафтеисторическойпамяти,никакнеподдерживаемые официальными лицами, начинают происходить в конце 1950-х гг.Издается«ДневникиндивидуальнуюАнныперспективуФранк»,представлявшийвоспоминанийоХолокостеинновационнуювпротивовесофициальной историографической, по которому ставится пьеса и снимается фильм,сразу завоевавший огромную аудиторию.
Ярким информационным поводом длялиберальных СМИ стала посещение несколькими тысячами школьников территориибывшего концлагеря Берген-Бельзен, которое было названо «крестовым походомдетей против собственного прошлого»208.В 1967 г. большой резонанс получает книга психоаналитиков Александра иМаргарет Мичерлих «Неспособность скорбеть»209. Согласно трактовке авторов, длянемцев характерна неспособность глубоко проживать и ощущать собственныеэмоции, которая связана с принципами воспитания, заложенными во времямилитаризации Пруссии, и устоявшейся эмоциональной культурой кайзеровскойГермании, которая и в дальнейшем закреплялась в паттернах поведения.
СупругиМичерлих сделали вывод, что в послевоенные годы население защищалось отнаплыва разрушительных эмоций, оградив себя стеной молчания.Психоаналитическое объяснение молчания было впоследствии раскритикованои опровергнуто другими исследователями. Так, философ Герман Люббе говорит опрагматической силе и необходимости «коммуникативного молчания», котороесталопитательнойсоциальнойсредойдлятрансформациииинтеграциипослевоенного общества.
Противники нацистского режима не оказались по другуюсторону пропасти от «безобидных нацистов», к которым Люббе относил и себя210.Подобные «безобидные нацисты», «попутчики» режима, которые вступили в208БорознякА.И. Цит. соч. С. 53.Mitscherlich A., M. Die Unfähigkeit zu trauern. Grundlagen kollektiven Verhaltens. München: Piper, 1997.210Lübbe H. Ich entschuldige mich. Das neue politische Bußritual.
Berlin: Siedler Verlag, 2011.209104преступную партию под действием пропаганды или из оппортунизма, илисимпатизировали ее идеям,составляли значительную часть населения.Социолог Райнер Лепсиус говорит об «экстернализации» нацистскогопрошлого в послевоенное время, имея в виду, что память о прошлом отторгаласьнаселением и властью211.Все свойства и характеристики этого периода «забвения» истории нагляднообнаруживаются и при анализе через призму понятия place-making, введенного К.Тилл, – обустройства мест, связанных с прошлым, которые дают возможностьвыстраивать идентичность и социальную память212. Согласно тезису М.
Фулбрук, вэтот период нацистские сооружения и несущие смысловую и символическуюнагрузку прочие места и объекты, непосредственно связанные с деятельностьюпреступного режима, были забыты, в том числе и намеренно, не использовались ипостепенно превращались в руины213. Пытаясь воссоздать профиль «надежнойнации» и декларировать нормальность и естественной повседневной жизни, властибыли в большей степени озабочены строительством гражданских зданий ивосстановлениемгородов.Состороныобщественности,отдельныхзаинтересованных групп и элит тоже не доносилось призывов о создании местпамяти, необходимых для толкования, концептуализации и оценки болезненныхмоментов истории.Характерным эпизодом для раскрытия господствующих позиций являетсяистория меморизации концлагеря Дахау, где в 1945 г. был расположен лагерьпереселенцев.
Сначала местные власти даже подготовили план застройкитерритории и дали ей названиекак новому жилому району – «Дахау-Ост». Во всехофициальных документах эта территория именовалась не бывшим концлагерем, а«бывшим лагерем для переселенцев». Однако вскоре на территории были211Lepsius R. Das Erbe des Nationalsozialismus und die politische Kultur der Hachfolgestaaten des «Großdeutschen Reiches».Frankfurt a.M., New York: Max Haller, Kultur und Gesellschaft, 1989.212Till K.The New Berlin.Memory, Politics, Place. Minneapolis, L.: University of Minnesota Press, 2005.213Fulbrook M.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
