диссертация (1169387), страница 16
Текст из файла (страница 16)
Эта категория позволяет отойти от необходимостимоделирования социальной памяти, всегда некорректного, переместиться надифференцированное,постоянноизменяющеесяполесмысловсоциальнойреальности и рассматривать конкретные эмпирические данные с учетом заданныхметодологических направлений.73Глава 2.Нацистское прошлое: многообразие отражений социальной памяти§ 1. Холокост как социокультурная конструкция памяти: фактор травмыПонятие «травмы» активно исследуется в гуманитарных областях вмеждисциплинарномполе.Отравмеширокопринятоговоритькаквпсихотравматических теориях, так в общественных науках.
Фрейд в эссе «Человекпо имени Моисей и монотеистическая религия» рассматривает реплицирующуюсятравму отцеубийства: сначала вождь-самец был съеден первобытной ордой, черезмного веков Моисея убил собственный народ149.. Эти события вытесняются изколлективного сознания, они присутствуют в латентных формах, сознание включаетзащитные механизмы для того, чтобы отгородиться от произошедшего; вместе с темвозникает фиксация на травме, которая заставляет переживать ее вновь и вновь. ПоФрейду, именно невротические симптомы общества породили религию–человечество стремится возвратить «давно забытые важные процессы» в историючеловеческой семьи. Раскаяние в убийстве мессии подталкивает к поиску новогомессии, которым и становится Христос, преемник и продолжатель дела Моисея.Травма в междисциплинарном понимании выступает как троп «повторения ипересмотра»150: она не может быть переработана когнитивными средствами ипотому обречена на то, чтобы возвращаться в сознание жертвы в разных формахснова и снова151.Травма преступника проносится через поколения и находит свое искупление ивыражение только у далеких потомков.
Спорным остается вопрос о значениитравматического события для преступников, непосредственно совершивших деяние.А. Ассман считает, что для них это понятие неприменимо: «В отличие от жертвы,преступник не подвергается травматизации, ибо событие, за которое его привлекаютк149ответственности, былопреднамеренным, спланированным исознательноФрейд З. Человек по имени Моисей и монотеистическая религия. СПб: Азбука-Классика, 2012.Рождественская Е.Ю. Репрезентация культурной травмы: музеефикация холокоста // Логос, 2017. № 5 (120).
С. 89.151Leys R. Trauma: A Genealogy. Chicago: University of Chicago Press, 2000.15074осуществленным, а в случае с преступлениями национал-социализма – еще иидеологически оправданным»152. Б. Гизен связывает понятие вины преступниковпрежде всего с шоком от возвращения к реальности, когда меняется социальнополитическая ситуация,задаются новые условия оценки совершенных деяний, ипреступники сталкиваются со своим бессилием153. Если бы фашистская Германиявыиграла войну, неуместно было бы говорить о переживаниях высокопоставленныхнацистских чинов. По сути, для Гизена травма преступников имеет место толькотогда, когда она одновременно становится травмой проигравших.К проблематике «травмы преступников» примыкает «травма вины» – переходответственности за совершенные преступления на следующие поколения, к детям,внукам и правнукам.
Она проявляется по-разному: и замалчиванием, и отрицаниемсодеянного, и его принятием. Коллективная идентичность формируется подвлиянием травмы, которая становится ее ключевым элементом и переходит изпоколения в поколение.Осмысление травматических событий прошлого в настоящем связано с ещеодним требованием – этическим императивом невозможности забвения. Обществобережет память об «абсолютных» событиях: тех, которые являются основой дляобщей идентичности154. Зачастую такие события сакрализованы, возведены в статуснеприкосновенных.Итравматическоепроисшествие,нарядусославнымисобытиями прошлого, такими, например, как успешные освободительные войны,также находится в ореоле святости.Популярнымпсихоаналитическимтрактовкам,основывающимсяналогической последовательности «травмирующее событие» – «специфическаяреакция на него индивида», противостоят социологические теории.152Ассман А.
Длинная тень прошлого. М.: Новое литературное обозрение, 2014. C. 101Giesen B. Triumph and Trauma. L.: Yale Cultural Sociology Series: Paradigm Publishers, 2004.154Филиппов А.Ф. Конструирование прошлого в процессе коммуникации: теоретическая логика социологическогоподхода. М.: ГУ ВШЭ, 2004.15375П. Штомпка, который ввел в социологическое поле термин «травма»,характеризует в своей культурной теории травму как следствие противоречийкультурных ценностей социума «чужому» окружению, как масштабный конфликтосновных ценностей и смыслов социальной реальности, который уничтожаетгрупповую и индивидуальную идентичности155.
Вариантом кризиса может являтьсяколлизия между фактами прошлого и базисными основами культуры настоящего.Здесь травматической оказывается память о преступлениях, совершенных впрошломобществом,ккоторомупринадлежитчеловек:онитрагическипротиворечат принятой в настоящее время социально-исторической норме.Иллюстрацией подобного несоответствия, согласно П. Штомпке, является Холокост:немцы с ужасом оглядываются на деяния национал-социализма, потому что всегодняшнейпреступления.системеКценностейобщейониконцепцииП.воспринимаютсяШтомпкикакпримыкаетвеличайшиепонимание,сформированное Б.Х.
Штаммом с группой соавторов: в качестве культурной травмыони предлагают трактовать любое наступление на важные составные частиколлективной культуры, которые выступают в качестве ценностных оснований:история, язык, вера и т.д.156Культурная травма в трактовке Дж. Александера также в первую очередьоказывает значительное влияние на идентичность, однако он не делает акцента накризисе ценностей157. По Александеру, можно говорить о возникновении культурнойтравмы, когда члены коллектива ощущают, что были вовлечены в страшноесобытие, оставляющее в групповом сознании и памяти нестираемый след, которыйпотом кардинальным образом и необратимо трансформирует их будущуюидентичность.
Травма для Александера, прежде всего, – это культурный конструкт,статус, который общество приписывает событию (реально произошедшему или155ШтомпкаП. Социальноеизменениекактравма // Социологическиеисследования, 2001. № 1. С. 6–16.Stamm Β.Η., Stamm Η.Ε., Hudnall Α.C., Higson-Smith C. Considering a Theory of Cultural Trauma and Loss // Journal ofTrauma and Loss, 2003. Vol.
9.№ 1.P. 89−111.157Alexander J. C. Trauma. A Social Theory. Cambridge: Polity Press, 2012.15676воображаемому), исходя из понимания того, насколько сильное и негативноевлияние оно оказало на коллективную идентичность; сложная смысловая система,которая не сводится к наивной «натуралистической» цепочке. Трансформацияиндивидуальногостраданиявколлективнуютравмупредставляетсобойкомплексную культурную работу, которая, помимо прочего, включает в себя речиполитиков, ритуалы, марши, пьесы и фильмы, статьи, рассказы о произошедшем ит.д.Происшествие само по себе не имеет травматического значения, оноприписывается ему позже в процессе социальной коммуникации и транслируетсяобществу в виде определенного культурного кода. Эли Визель называл Холокост«онтологическим злом», но Шоа получает такой статус лишь после того, каксоответствующим образом кодируется, презентуется и становится таковым158.Значение и смысл травмы проявляется только ретроспективно, после того, какобщество проделывает культурную работу, чтобы принять, понять и преодолетьтравматическое событие.На следующем этапе речь идет об аспекте контртравмы, о предпринимаемыхдействиях для ресоциализации.
Й. Рюзен приводит стратегии детравматизации,которые сводятся к тому, чтобы рассмотреть травмирующее событие в различныхсоциоисторических контекстах. «Историческое исследование по своей сути являетсякультурой практикой детравматизации. Оно преобразует травму в историю»159. Этойпозиции не противоречит и трактовка Дж. Александером «переживания травмы».Процесс предполагает коммуникацию травмы, распределение ролей и установлениевиновных. Постепенно формируется новая, посттравматическая идентичность, апотом начинается процесс «рутинизации», когда в дело вступают специалисты,рассматривающие события с нейтральной профессиональной точки зрения.158Ibid. P. 36.Рюзен Й. Кризис, травма и идентичность // «Цепь времен».
Проблемы исторического сознания / Под ред. Л.П.Репина. М.: ИВИРАН, 2005. С. 60.15977Благодаря Холокосту травма сформировалась как «новый господствующийнарратив»(masternarrative),отражающийособуюзначимостьколлективногострадания в современном мире. После войны предпринимались попытки построитьпарадигму репрезентации случившегося на героическом «нарративе прогресса»160,где на первое место выносится мужество и героизм, что отодвигало сам Холокост навторой план. Затем лидерство перешло к нарративу о трагедии, где в центревнимания оказалась получившая социокультурную значимость фигура жертвы.Развивая концепцию культурной травмы в русле теории Дж. Александера,Нейл Смелзер отмечает, что происшествия, которые кодифицируются каккультурная травма, должны быть презентованы в поле публичной коммуникации вкачестве угрозы для функционирования культуры, к которой индивид себя относит,а также для его самоидентификации161.Одной из ключевых характеристик Холокоста как травмы в самом началестановления концепта являлся тезис о его принципиальной невыразимости,невозможностиегорепрезентации,однаковсовременноммиреонтрансформировался в комплексную метафору, объединяющую в себе множествосмыслов и являющуюся символом эпохи162.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
