диссертация (1169387), страница 22
Текст из файла (страница 22)
German national identity after the Holocaust. Cambridge: Polity Press, 1999.105обнаружены массовые захоронения, и баварские власти стали получать письмапротеста от бывших заключенных, свое недовольство выразили и официальныеорганы власти Франции. В итоге застройка была приостановлена, на могилахустановили временные памятники, однако не нашли средств на уход за ними.Для второго периода официальной немецкой памяти Дж. Олик предлагаетпонятие «моральная нация»214, когда Германия начала самостоятельно инициироватьсудебные процессы по делам нацистских деятелей, когда из уст официальных лицстали доноситься слова о жертвах немецкой диктатуры. Новое правительство взялокурс на «восточную политику», на снижение напряжения между Востоком иЗападом.
Большая значимость приписывалась понятию ответственности Германии иза международные отношения, и за страшное прошлое. Одним из ключевыхсимволических событий того времени стал драматический жест Брандта, которыйпреклонил колени перед монументом в Варшавском гетто. На следующий день частьнемецких газет вышла с возмущенными заголовками и требованием объяснить, ктоуполномочил канцлера на подобные действия. Консервативное крыло былонедовольно «унижением» Германии, вставшей на колени. Однако этот эпизодобозначил перелом в официальных мемориальных практиках ФРГ.
Начался,пользуясь термином Лепсиуса, процесс интернализации памяти, когда воспоминанияо жертвах и о трагедии европейского еврейства осваиваются и становятся частьюобщественной жизни215.Середину и вторую половину 1960-х годов в современной научной литературе,посвященной историческим дебатам, принято связывать с началом новой эпохипамяти в связи с «поколенческой линией разлома».Этот период описывается как то время, когда хрупкое единство немецкогообщества вместе с негласным договором о молчании было разрушено выступлениемвторого, послевоенного поколения. В то время как «отцы» молчаливо примыкали к214ОликДж.
Цит. соч. С. 66.Lepsius R. Op. cit. S. 289.215106официальному сдержанному осуждению гитлеровского режима, не интересуясьдеталями и не вынося их на публичное обсуждение,«дети» громко заявили опрерывании отношений с прошлым и о недоверии к новой демократии, котораяпотворствовала молчанию. Обвинение родителям выносилось сразу по двум«статьям»: как за причастность к нацистским преступлениям, так и за послевоенное«коммуникативное умолчание». Это протестное движение, по выражению ЮргенаХабермаса, повлекло за собой «фундаментальную либерализацию» и положилоначало становлению «антифашистской федеративной республики».
Социолог РальфДарендорф одним из первых отметил связь поколенческой смены с трансформациейобщественной памяти в Западной Германии, написав еще в1965 г.: «Сломленоглухое и долгое молчание, и преодоление прошлого становится серьезным... Новоепоколение может ставить вопросы… Только 20-летняя дистанция помещаетпрошлое в новое измерение»216.Однако часть исследователей не без оснований относятся к такой постановкевопроса критически, считая 1968-й год сконструированным позже мифом. Н. Фрайотмечает, что само понятие «поколение 1968 г.» сформировалосьтолько в середине1980-х годов. И критическое переосмысление прошлого стало возможным, преждевсего, потому, «поколение 1968-го года» составляли не только и не столькостуденты, сколько люди, уже занимавшиеопределенные общественные позиции –это были молодые солдаты вермахта и представители гитлерюгенда, или, в редкихслучаях, те, кто во времена нацистской диктатуры занимался антифашистскойдеятельностью217.Историкиипублицисты,протестующиепротивсубъективизации«антинацистского поколения»-68, отмечают тот факт, что в его рядах были широкопредставлены взгляды, пропагандировавшие антикапитализм, борьбу с Америкой инеприятие правового и конституционного государства.
В качестве примера Михаэль216Цит. по: Борозняк А.И. Цит. соч. С. 141.Фрай Н. Государство фюрера. Национал-социалисты у власти: Германия, 1933–1945. М.: РОССПЭН, 2009.217107Мертес приводит фигуру Хорста Малера, политического радикала, идеологалеворадикальной марксистской группировки Фракция Красной Армии (RAF),который, переосмыслив итоги68-го года, превратился в антисемита и перешел вправый националистический лагерь218.На 1960-е годы пришлось и несколько ярких публицистических высказыванийфилософов и социальных психологов, которые оказали большое влияние наобщественную мысль в ФРГ.
В этой связи нельзя не упомянуть Теодора Адорно,автора очень популярных в Германии эссе «Что означает ―извлечение уроков изпрошлого‖»и«ВоспитаниепослеОсвенцима»,написанныхнаосноверадиовыступлений Т. Адорно. Ученый отмечал угрожающую, на его взгляд,тенденцию к бессознательной и даже вполне сознательной защите от чувства вины,выражающуюся в желании «подвести черту под прошлым» и «стереть его изпамяти». Он выступает против сложившегося в ходе холодной войны нарратива о«красной» угрозе, которую используют в качестве оправдания нападениягитлеровской Германии на СССР, и предостерегает от забвения. Адорно предлагаетконцепцию «проработки прошлого», имея в виду необходимость критическойрефлексии внутри общества219.В эссе «Воспитание после Освенцима» Адорно определил доминанты работыпо критической рефлексии – просвещение и образование, основную задачу которыхон видел в укреплении императива «Освенцим: никогда больше!».В 1975 г.
правление принял Гельмут Шмидт, в 1982 г. к власти пришлихристианские демократы во главе с Колем, заявившие о «смене вех» и«неоконсервативном повороте» в политическом развитии Федеративной̆ Республики.Ревизиятолкованийнацистскогопрошлогобыланеобходимадляперепозиционирования ФРГ в НАТО и на европейской арене.218Мертес М. 1968-й как миф [Электронный ресурс] // Неприкосновенный запас, 2008. № 4 (60). Режим доступа:http://magazines.russ.ru/nz/2008/4/mm21.html (дата обращения 01.04.2017).219Лезина Е. Источники изменения официальной коллективной памяти (на примере послевоенной ФРГ) // Вестникобщественного мнения, 2001.
T.109. № 3. C. 13–37.108Для политической риторики использовался образ «нормальной нации»,которая принимает и признает нацистский период своей истории, но лишь как однусоставляющую часть славной и долгой истории страны220. Здесь можно отметитьнекоторое сходство с политическим дискурсом раннего послевоенного времени,когда нацистская диктатура оправдывалась беспощадным ходом истории. Такимобразом, неоконсервативное правительство попыталось трансформировать курскультурной политики для изменения исторического сознания и укрепленияидентичности. Для этого даже были предприняты решительные шаги по развитиюофициальной политической меморизации: запущены процессы по разработкепроектов и открытию целого ряда мемориалов, памятников, музеев и историческихвыставок, проведению «годов памяти».Так, в 1983 г.
в ФРГ отмечали «год Лютера»,1981 год был объявлен «годом Пруссии», и в его рамках был организован целый рядвыставок, а в 1995 г. пышные торжества проходили в связи с окончанием Второймировой войны в «мирной» и даже «сочувственной» атмосфере по сравнению спрошлыми юбилеями. В 1977 г. в Штутгарте большой успех имела историческаявыставка, посвященная династии немецких королей Гогенштауфенов, и впостоянную экспозицию была превращена выставка 1971 г. «Вопросы к немецкойистории», приуроченная к столетию постройки Рейхстага.
В 1982 г. было приняторешение основать обширный Музей немецкой истории, а в 1994 г. Дом историиФРГ,экспозициякоторогобылапосвященаразвитиюзападногерманскойдемократии, открыл свои двери в Бонне221. Темы всех этих мемориальных инициативникак напрямую не затрагивали проблемные вопросы нацистской вины икатастрофы еврейства, но, наоборот, были сконцентрированы на прославлении«немецкости», традициях, славе и успехах Германии – как впрошлом, так и внастоящем.220Олик Дж.
Указ.соч. С. 66.Франсуа Э. «Места памяти» по-немецки: как писать историю? // Империя и нация в зеркале исторической памяти.М.: Новоеиздательство, 2011. C. 35.221109Хрестоматийным для этой новой парадигмы является эпизод официальноготоржества в Битбурге по случаю сорокалетия окончания войны, когда президентСША Рональд Рейган был приглашен для участия в церемонии примирения навоенном кладбище222. Несколькими годами позже, в 1992 г., по инициативе ГельмутаКоля бывший мемориал ГДР Neue Wache на Унтер-ден-Линден был превращен вновый центральный памятник объединенной Германии, посвященный «жертвамвойны и тирании». В этом понимании широкий собирательный образ жертв, ккоторымотносилисьиузникиконцлагерей,иборцыСопротивления,ипострадавшие от изгнания и бомбардировок местные жители, и изнасилованныеженщины,игралпассивную роль: не sacrifice, «жертва во имя», но victim, жертвачужой воли, жертва вопреки.
Такая универсализация жертв и слияние в общуюмассу жертвкак пострадавших, так и преступников, ознаменовали желание канцлерамаксимально отмежеваться от нарратива о вине немецкой нации.В 1979 г. произошло событие, которое все исследователи единодушно считаютпереломным для процесса трансформации памяти в Германии, – трансляцияпотелеканалу ARD американского художественного сериала «Холокост», в которомперед немецкими зрителями разворачивалось повествование о еврейской семье Вайси трагических событиях, которые им пришлось пережить. Решение о трансляциифильма было принято не сразу: руководство сомневалось, что население, которое«не желает ничего знать о преследованиях евреев», сможет воспринять увиденное223.Двойственные тенденции в отношении общества к наследию нацистскогорежима отражены в исследовании, проведенном институтом INFAS в январе 1985 г.:54% были уверены, что больше не хотят ничего слышать и знать о Третьем рейхе иВторой̆ мировой̆ войне, и лишь 34%опрошенных высказали противоположнуюпозицию.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
