диссертация (1169176), страница 81
Текст из файла (страница 81)
С. 56–57.4На данное обстоятельство обращают внимание многие отечественные и зарубежные авторы. – См., например:Берко А.В. Кибальник А.Г. Применение запрещенных средств и методов ведения войны. Ставрополь, 2002. С. 18;Ратнер С.Р. Категории военных преступлений //Военные преступления. Это надо знать всем / под ред. Ю.М.
Колосова. М., 2001. С. 98; и др.5Как отмечалось выше, впервые такой подход был применен Нюрнбергским МВТ, и затем использовался современными международными уголовными трибуналами и интернационализированными судами. В специальной литературе проводится анализ решений международных органов уголовного правосудия, в частности, Международного трибунала по бывшей Югославии по вопросу о признании обычной нормой международного права уголовнойответственности за нарушения международного гуманитарного права, совершенные в вооруженных конфликтахнемеждународного характера.
– См., например: Русинова В.Н. Нарушения международного гуманитарного права:индивидуальная уголовная ответственность и судебное преследование. М., 2006. С. 63–67.230дит более предпочтительным, принимая во внимание принцип nullum crimen sine lege – nullapoena sine lege и отмеченные выше преимущества международного договора (которым являетсяСтатут МУС) в его утверждении и реализации. С другой стороны, диссертант полностью разделяет высказанную в специальной литературе критику редакции ст.
3 Устава Международноготрибунала для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершённые не территории бывшей Югославии, с 1991 г. (далее– МТБЮ), где, соответственно, речь идёт о нарушениях законов и обычаев войны, при этомоговаривается, что данный перечень не является исчерпывающим 1. В данном случае, очевидно,редакция упомянутой статьи Устава МТБЮ не соответствует принципу законности, его важнейшим составляющим (четкости и определенности закона)2, при этом, судебное толкованиестало, по существу, исполнять роль основного источника международного уголовного права(применительно к ситуации расследования и рассмотрения дел о серьезных нарушениях международного гуманитарного права, совершенных на территории бывшей Югославии с 1991 г.),что, в свою очередь, свидетельствует о выходе Трибунала за рамки своей компетенции (осуществлять судебное преследование3, а не создавать правовые нормы.4.
Особенности субъективной стороны. Общепризнанным условием для признания деяния преступным выступает установление субъективной стороны преступления 4. С точки зрениясовременного международного уголовного права, ряд основных положений которого приведёнв Римском Статуте Международного уголовного суда, субъективная сторона преступления против мира и безопасности человечества (в том числе, военного преступления) характеризуется:– намерением лица совершить деяние;– осознанием лицом того обстоятельства, что последствие деяния наступит при обычномходе событий (либо намерении причинить это последствие)5.Иными словами, субъективная сторона данных преступлений в отношении самого деянияхарактеризуется (если использовать в данном случае привычную для отечественной правовойнауки терминологию) прямым умыслом, в то время как, в отношении последствий возможны1См.: Михайлов Н.Г.
Международный уголовный трибунал по бывшей Югославии: компетенция, источники права,основные принципы деятельности: Монография. М., 2006. С. 48.2Здесь уместно привести мнение авторитетного юриста в области международного уголовного права и международного уголовного процесса Ш. Бассиоуни, согласно которому принцип законности (nullum crimen sine lege –nulla poena sine lege) «исключает двусмысленность и неопределенность, требуя, чтобы преступления и наказания заних были четко и гласно определены в законе».
– См.: Бассиони Ш. Международно-правовая юрисдикция в борьбес организованной преступностью // Уголовная юстиция: проблемы международного сотрудничества: Международный научно-исследовательский проект. М., 1994. С. 50.3Так, как это прямо следует из Преамбулы, ст.1, 2, 3, 4, 5, и др. Устава МТБЮ.4Здесь мы абстрагируемся от отмеченных выше особенностей трактовки субъективной стороны (субъективногоэлемента, mens rea) в различных правовых системах. В отечественной и зарубежной доктрине международногоправа значимость установления субъективной стороны подчеркивается рядом авторов. – См., например: КибальникА.Г. Современное международное уголовное право: понятие, задачи, и принципы /Под науч.
ред. А.В. Наумова.СПб., 2003. С. 101; Cassese A. International Criminal Law. Oxford, 2003. P. 159.5См.: ст. 30 Римского Статута МУС.231иные формы вины, прежде всего (если мы воспользуемся отечественной юридической терминологией), косвенный умысел1.При этом, характеризуя субъективную сторону военных преступлений с точки зренияРимского Статута МУС, а также принятых в его развитие Элементов преступлений, следуетиметь в виду, что, во-первых, в зависимости от вида военного преступления и условий его объективной стороны, конкретного объекта его посягательства, набор элементов субъективнойстороны может варьироваться, вина исполнителя может иметь различные формы в отношениисамого деяния и его последствий2, в отдельных случаях в субъективную сторону также входитопределённая цель3; во-вторых, исполнитель военного преступления должен осознавать фактические обстоятельства, свидетельствующие о защищенном статусе лиц – жертв преступления4;в-третьих, в любом случае требуется дополнительный умозаключительный элемент, касающийся осознания исполнителем наличия факта вооруженного конфликта5.1Об этом, более подробно, см.: Международное уголовное право: учебник для вузов /А.В.
Наумов, А.Г. Кибальник, В.Н. Орлов, П.В. Волосюк. М., 2013. С. 117–118.2Заметим, что в доктрине обращается внимание на различные формы намерения в различных составах военныхпреступлений. В частности, британский эксперт в области законов и обычаев войны А.П.В. Роджерс указывает нато, что нормы международных договоров, касающиеся серьезных нарушений, часто определяют наличие такогонамерения, как «преднамеренность» (например, в формулировке «преднамеренное убийство, пытки и бесчеловечное обращение»).
С другой стороны, как он далее замечает, наличие намерения может также принимать форму«произвольности», как в случае «произвольного и проводимого в большом масштабе разрушения… имущества, невызываемого военной необходимостью». – См.: Роджерс А.П.В. Преднамеренность // Военные преступления. Этонадо знать всем / под ред. Ю.М. Колосова.
М., 2001. С. 358. В Элементах преступлений также можно обнаружитьразличные подходы к указанию форм вины исполнителя и других признаков субъективной стороны. Так, в частности, к элементу военного преступления в виде нападения на гражданское население в ходе вооруженного конфликта отнесен умысел исполнителя, направленный на избрание объектом нападения гражданского населения как такового или отдельных гражданских лиц, не принимающих непосредственного участия в военных действиях. Аналогичный по смыслу элемент содержится при описании элементов отдельных военных преступлений (в частности,нападение на гражданские объекты; нападение на персонал или объекты, задействованные в оказании гуманитарной помощи или в миссии по поддержанию мира); в ряде случаев прямое указание на умысел исполнителя отсутствует, вместе с тем, указывается на то, что исполнитель знал о запрещенном характере нарушения и его возможных серьезных последствиях (в частности, речь идет об элементах военного преступления в виде ненадлежащегоиспользования флага, знаков различия или формы Организации Объединенных Наций); в отдельных случаях указывается на осознание исполнителем фактических данных, свидетельствующих о тяжести деяния (военное преступление в виде сексуального насилия); в некоторых случаях при изложении элементов военного преступления, отсутствуют какие-либо указания на формы вины исполнителя (примером может служить военное преступление ввиде нанесения увечий).3Так, особенность субъективной стороны военного преступления в виде заявления, что пощады не будет, связана сналичием цели – запугать неприятеля или вести военные действия, исходя из того, что никто не будет оставлен вживых.
– См.: Русанов Г.А. Международная уголовная ответственность и международное преступление: монография. М., 2015. С. 17.4Данный элемент прямо указан в ряде случаев (примерами могут служить военное преступление в виде убийства;военное преступление в виде пытки; военное преступление в виде бесчеловечного обращения; военное преступление в виде биологических экспериментов; военное преступление в виде умышленного причинения сильных страданий; военное преступление в виде уничтожения и присвоения имущества; военное преступление в виде принуждения к службе в вооруженных силах неприятеля; и др.).5При этом, как следует из трактовки, данной в Элементах преступлений (ст.
8 Военные преступления. Введение),не требуется, чтобы исполнитель оценивал наличие вооруженного конфликта с точки зрения права, а также понимал к какому типу (международному или немеждународному) относится вооруженный конфликт; достаточно лишьосознания фактических обстоятельств, определяющих существование вооруженного конфликта, что подразумевается во фразе «имело место в контексте… и было связано с ним». – См.: Элементы преступлений //В кн.: Международное уголовное право в документах: Учебное пособие. В 2 т.
Т. 2 / сост. Р.М. Валеев, И.А. Тарханов, А.Р.Каюмова. Изд. 2, перераб. и доп. М., 2010. С. 469.232Как обоснованно замечает А.Г. Кибальник, неосторожная вина в международном уголовном праве – явление исключительное1, при этом любое применение запрещенных средств и методов ведения войны может быть совершено только с прямым умыслом2.Между тем, в практике Международного трибунала по бывшей Югославии была сформулирована и утвердилась позиция, согласно которой преступная небрежность является достаточной для всех преступлений, составы которых возникают из положений Женевских конвенций,посвященных серьезным нарушениям, и из общей статьи 33.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
