Диссертация (1168545), страница 14
Текст из файла (страница 14)
«Я» представляется не зависящим ни от телагероя, ни от его души. Принимая во внимание ценностную установкулирического субъекта, стоит отметить сознательную устремленность сферыего существа, обозначенной как «Я», к обособлению от собственного тела идуши. Данное обособление изображено с оттенком ностальгии по исходномуединству сфер своей сущности:А когда-то во мне находили словаЛюди, рыбы и камни, листва и трава 187.186187Там же.Там же.74Особеннояркотелеснаяобъективацияводномконтекстесобъективацией других сфер образа лирического субъекта проявляется встихотворении Н. Гумилева «Душа и тело»188.
Уже в самом названиистихотворения воплощается мотив противопоставления тела и души присохранении связи между ними (о чем говорит наличие соединительногосоюза «и»).Стихотворение воплощает собой мир, который составляют несколькоценностно активных позиций, объединенных одним субъектом сознания. Встихотворении изображен разговор лирического субъекта с собственнымителом и душой.Здесь мы сталкиваемся не с объективированием тела в сознаниилирического субъекта как ценности концептуальной, но с изображениемизначального противопоставления тела и души лирического субъекта другдругу при сохранении связи между ними. Также усиливается образобособленности самого лирического субъекта от тела и души. Лирическийсубъект здесь – некое Я самостоятельное, но сохраняющее связь с телесной идушевной сферами, характеризующимися своими ценностными позициями.Так, стоит отметить, что данное стихотворение обладает некими чертамиэпизации, которая выражена тем, что объективированные сознаниемлирического субъекта душа и тело обретают статус персонажей, наделенныхспособностью выражать свою точку зрения прямо – высказываниямижизненно-этического характера.
Высказывания эти переданы субъектом речив виде цитат, что приближает его образ к чертам повествователя:И отвечала мне душа моя (…)«Зачем открыла я для бытия188Гумилёв Н. С. Душа и тело // Гумилёв Н. С. Полное собрание сочинений в 10 т. Т.
4.Стихотворения. Поэмы (1918-1921). М.: Воскресенье, 2001. С. 64-66.75Глаза в презренном человечьем теле?»…И тело мне ответило мое (…)«Не знаю я, что значит бытие,Хотя и знаю, что зовут любовью (…)»189Итак,вернемсякособенностямобъективациителаидуши,выражающимся в их ценностной противопоставленности. В образах,связанных с пространством, это противопоставление заключается в близостидуше – неба (пространства верха), а телу – земли, моря (пространства низа).Даннаяпространственнаяоппозициядополняетсяещёрядомпротивопоставлений.
Любовь физическая, смертность, простота для телаимеют положительный статус:(…) И женщину люблю... Когда глазаЕе потупленные я целую(…)За все печали, радости и бредни,Как подобает мужу, заплачуНепоправимой гибелью последней (…) 190.Для души же данные ценности сопряжены со страданием:И отвечала мне душа моя,(…)«Ах, я возненавидела любовь –Болезнь, которой все у вас подвластны189190Там же. С. 64.Там же. С.
65.76(…)И если что еще меня роднитС былым, мерцающим в планетном хоре,То это горе, мой надежный щит,Холодное презрительное горе»191Итак, в противовес телу ценностную позицию души характеризуетследующий ряд установок и состояний: отождествление земной любви сболезнью, выход за рамки земного бытия, стремление к возвышенности.Лирическое Я по отношению к точкам зрения «тела» и «души»поначалуостаетсяценностнонейтральным,сохраняяпозицию,принимающую оба видения, что выражается в характере высказываний оних:А ты, душа, ты всё-таки молчишь,Помилуй, Боже, мраморные души.…И тело мне ответило мое,Простое тело, но с горячей кровью (…) 192.Стоит отметить, что «Я» называет души «мраморными», что даетдополнительную связь душевного с материальным.
Далее точка зрениясубъекта речи приобретает иные черты. В последней части стихотворенияпоявляется образ еще одного персонажа – Бога. Сознание, объемлющеелирического субъекта (Бог), вносит некую ясность, можно сказать,приближает лирическое Я к оцельнению себя. Обращаясь к душе и телу191192Там же. С. 64.Там же. С. 64-65.77одновременно («Душа предстала предо мной и тело»193), не по очереди,лирическое Я более не акцентирует внимание на разности их точек зрения.Более того, обесценивает их недовольство. Лирическое Я в последнихстроках обретает черты существа божественного:Ужели вам допрашивать меня,Меня, кому единое мгновенье –Весь срок от первого земного дняДо огненного светопреставленья? 194Также лирическое Я, до этого момента выражавшее свою точку зрениянепосредственно, теперь цитирует собственную речь, как ранее цитировалоречь своих тела и души:На них я взоры медленно вознесИ милостиво дерзостным ответил:«Скажите мне, ужель разумен пес,Который воет, если месяц светел?» 195Так лирическое Я словно отстраняется от самого себя, говоря о себе уже втретьем лице:Я тот, кто спит, и кроет глубинаЕго невыразимое прозванье:А вы – вы только слабый отсвет сна,Бегущего на дне его сознанья!196Там же.
С. 65.Там же. С. 66.195Там же.196Там же.19319478Одновременно субъект сознания здесь сливается с образом Бога, вопроскоторого упомянут им в начале последней части стихотворения. Лирическийсубъект в конце произведения уже приобщается к словам Бога. Сначала еготочку зрения он передает отстраненно:«Когда же слово Бога с высотыБольшой Медведицею заблестело,С вопросом: «Кто же, вопрошатель, ты?»197Затем – прямо, обращаясь к душе и телу, «Я» соединяется с образом Бога:На них я взоры медленно вознесИ милостиво дерзостным ответил (…)198Очевидно изменение ценностной позиции лирического субъекта. Онвоспринимает точки зрения тела и души уже не с щадящим принятием, нозанимаетпозициюсверхсознания,осуждающуюиодновременноприближающую тело и душу к некоему подобию единства.Итак, в данном тексте телесная объективация становится элементомпротивопоставления ценностей тела и души (также объективированной воценке лирического субъекта).
Эффект многоуровневости внутреннейорганизации лирического субъекта усиливается за счет появления третьейсоставляющей его образа: «Я», не тождественного ценностям ни тела, нидуши. «Я» здесь, скорее, выражает свойства над-сознания (относительносознаний тела и души), что усиливается слиянием образа «Я» с точкой зренияБога в последних строках стихотворения.197198Там же.
С. 65.Там же. С. 66.79Несколько по-иному внутренняя разобщенность изображается встихотворении Н. Гумилёва «Память»199.Телесная объективация здесь основана на восприятии лирическимсубъектом тела как сосуда, вместилища души, точнее, душ:Только змеи сбрасывают кожи,Чтоб душа старела и росла.Мы, увы, со змеями не схожи,Мы меняем души, не тела200.В высказываниях лирического субъекта тело представлено тойстороной человека, что создает ощущение непрерывности, всегда оставаясьвместилищем для душ, сменяющих друг друга.В качестве основных типов времени, изображенных в произведении,можно выделить прошлое и настоящее. Лирический субъект, объективируясобственное тело, рассматривает души, жившие в нем до него:Память, ты рукою великаншиЖизнь ведешь, как под уздцы коня,Ты расскажешь мне о тех, что раньшеВ этом теле жили до меня 201.Из контекста данных строк и последующего описания душ, живших в телелирического субъекта, следует, что все они составляют часть его Я.
Каждаяиз них связана с определенным возрастом (от юности до зрелости), чтоследует из характера основополагающих ценностей для каждой души:Гумилёв Н. С. Память // Гумилёв Н. С. Полное собрание сочинений в 10 т. Т. 4. Стихотворения.Поэмы (1918-1921). М.: Воскресенье, 2001. С. 90-93.200Там же. С. 90.201Там же.19980Самый первый: некрасив и тонок,Полюбивший только сумрак рощ,Лист опавший, колдовской ребенок,Словом останавливавший дождь[Детство - А. Р.]Он совсем не нравится мне, этоОн хотел стать богом и царем,Он повесил вывеску поэтаНад дверьми в мой молчаливый дом[Юность - А. Р.]Я люблю избранника свободы,Мореплавателя и стрелка,Ах, ему так звонко пели водыИ завидовали облака.[Молодость - А.
Р.]Знал он муки голода и жажды,Сон тревожный, бесконечный путь,Но святой Георгий тронул дваждыПулею не тронутую грудь.[Зрелость - А. Р.]Каждая из описанных субъектом речи душ связана с прошлым. Лирическийсубъект же, находясь во времени настоящем, отождествляет себя с душой,пребывающейв состоянии старости,упоминанием о Храме, небесах:Я – угрюмый и упрямый зодчийХрама, восстающего во мгле,Я возревновал о славе Отчей,81обозначаяблизость к смертиКак на небесах, и на земле202.Одновременно в проекции на будущее лирический субъект предчувствуетновое перерождение:Крикну я...
но разве кто поможет,Чтоб моя душа не умерла? 203На первый взгляд, очевидна установка на конечность земного бытия.Однако в последних строках, совпадающих с началом произведения,появляется намек на возможность появления новой души в теле лирическогосубъекта: «Только змеи сбрасывают кожи, // Мы меняем души, не тела» 204.Связь же разных возрастов лирического субъекта с ним самим (как следуетиз строк второго катрена) осуществляется посредством памяти.Итак, в данном стихотворении Я (внутреннее) объективировано вовремени. Соответствующему времени (здесь – возрасту) присущ особыйобраз души. Я, являющееся здесь субъектом речи, отождествляет себя содним возрастом (старостью).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
