Диссертация (1168461), страница 58
Текст из файла (страница 58)
См.: Авдеев А. Г. «Поминальная революция» XIII в. // Вспомогательные исторические дисциплины в современномнаучном знании. Материалы XXVIII Международной научной конференции. Москва, 14–16 апреля 2016года. / Отв. ред. Э. В. Шустова. М., 2016. С. 90–93; Он же. Валунные надгробия Верхневолжья (Конец XV— первая треть XVIII в.): Вопросы генезиса, бытования и источниковедения. М., 2015. С. 69–81; Он же.Путь формулы «преставися раб Божий»: от поминальных граффити до эпитафий // Гістарычна-археалагічнызборнік. Вып. 30. Минск, 2015.
С. 47–52; Авдеев А. Г., Леонтьев А. Е. Памятники эпиграфики из раскопокПетровского монастыря в Ростове Великом // ВЭ. Вып. VIII. М., 2015. С. 285–306.12Постулируемая современными этнографами связь положения надгробия на могилу с «древним»(sic!) обычаем «связать» душу умершего с могилой, чтобы она не блуждала (Левкиевская Е. Е., ТолстаяС.
Н. Камень // Славянские древности. Этнолингвистический словарь / Под общ. ред. Н. И. Толстого. Т. 2. Д— К (Крошки). М., 1999. С. 451), скорее относится к суеверию, возникшему не ранее XVI в.13В такой последовательности Летописец Переславля Суздальского перечисляет смену типов намогильных сооружений восточных славян в языческую эпоху. См.: ПСРЛ. Т. 41.
М., 1996. С. 6.5232Истоки поминальной практики Русской Церкви лежат в литургии. Общие молитвы за живых и усопших — ветхо- и новозаветных подвижников,церковно- и священнослужителей и мирян ― совершаются на заключительной, самой вариативной, части анафоры — intercessio (ходатайстве) ― и напроскомидии (приношении)14. Они однако не являются организующим ядромрегулярного индивидуального поминовения, включѐнного в круг годичногобогослужения15. Результаты археологических исследований древнерусскиххристианских некрополей позволяют изучить остатки второго «слоя» православного погребального обряда, связанного с захоронением тела 16. Сведенияо его первом «слое» — погребальном богослужении и, особенно, о третьем— формах индивидуального поминовения умерших — фрагментарны17.В Древней Руси одним из следствий принятия христианства стало появление церковных и монастырских некрополей, что соответствовало терминуἐθθιεζία, в каком тот употребляется в Символе веры, — собор всех живых имѐртвых членов общины18, но в XI в.
устойчивой традиции фиксации местазахоронения ещѐ не было. Чудо с варягом, по неведению наступившим насравнительно недавнее захоронение свв. князей Бориса и Глеба в Вышгороде,показывает, что оно не было отмечено ни могильным холмом, ни намогильным камнем19. Примеры подписных намогильных памятников этого временитакже единичны. Древнейшим из них является Воймерицкий крест изокрестностей Новгорода Великого (Ил. 96), который С. М. Михеев убедительно датирует первой половиной XI в.2014Подробнее см.: Новгородские синодики XIV–XVII веков / Подг. текстов, исследование Т. И.
Шабловой. СПб., 2017. С. 6–15.15Steindorf L. Memoria in Altrussland. Untersuchungen zu den Formen christlichen Totensorge. Stuttgart,1994. S. 155 (Quellen und Studien zur Geschichte des östlichen Europa Bd. 38); Кормовое поминовение в Успенском Кирилло-Белозерском монастыре в XVI–XVII веках. Публикация: Синодичное Предисловие, КормоваяКнига, Синодик Кормовой / Подг. текстов и иссл.
Т. И. Шабловой. СПб., 2012. С. 14.16О «слоях» православного погребального обряда см.: Шмеман А., прот. Литургия смерти и современная культура / Пер. с англ. Е. Ю. Дорман. М., 2013. С. 81–82.17Алексеев А. И. Духовная культура средневековой Руси. М., 2016. С. 155–172.18Рансимен С. Восточная схизма. Византийская теократия. М., 1998. С.
143; Арнаутова Ю. Е. Погребение // Словарь средневековой культуры / Под общ. ред А. Я. Гуревича. М., 2007. С. 367.19Жития святых мучеников Бориса и Глеба и службы им. Подг. к печати Д. И. Абрамович // Памятники древне-русской литературы. Вып. 2. Пгр., 1916. С. 53.20Михеев С. М. Надпись на каменном кресте из Воймериц на реке Мсте — памятник начальной истории древнерусской письменности // ВЭ. Вып. VI. М., 2012. С. 7–30.233«Безэпитафийная» традиция в Раннее Средневековье была общехристианской.
В Византии эпитафии исчезли в начале VII в., и ближе к концу столетия их заменили поминальные граффити на стенах храмов21. Для ЗападнойЕвропы вывод Ф. Арьеса о забвении культуры подписного надгробия в V–XIIвв.22 следует отнести не к элите, а к «безмолствующему большинству». С.Треффор объясняет это особой значимостью памяти имени, основанной наевангельской цитате «радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах»23.
Очевидно, на этом же был основан и «религиозный оптимизм» Древней Руси, жившей в уверенности, что крещѐный человек спасѐтся без труда24,тем более, что отсутствие традиции маркировки захоронения сформировалоздесь память о месте погребения25.Погребальная обрядность консервативна, и перемены в ней свидетельствуют о важнейших сдвигах в общественном сознании. Такие изменения,выявленные на основе археологических и письменных источников, — и в ихчисле памятников эпиграфики, — позволяют поставить вопрос о «поминальной революции» XII–XIII вв. на Руси, связанной со сложением форм индивидуального долгосрочного поминовения умерших, и, как следствие, с появлением намогильных памятников.Отправной еѐ точкой, скорее всего, стало введение в практику РусскойЦеркви Вселенского синодика, куда включалось поимѐнное поминовениевсех почивших подвижников веры.
Его списки, по наблюдению В. В. Дергачѐва26, были разосланы между 1092 и 1098 гг. по славянским епархиям, подчинявшимся Константинопольской кафедре. Впервые он упоминается под21Сорочан С. Б. Смерть в Византии // Византийская мозаика. Сборник публичных лекций Эллиновизантийского лектория при Свято-Пантелеймоновском храме / Сост.
А. Н. Домановский / Под ред. С. Б.Сорочана. Харьков, 2013 (Нартекс. Byzantina Ukrainensia. Suppl. 1). С. 105–106.22Арьес Ф. Человек перед лицом смерти / Пер. с фр., общ. ред. С. В. Оболенской. М., 1992. С. 190–191.23Лк. 10: 20. См.: Treffort C. Mémoires carolingiennes. L‘épitaphie entre celebration mémorielle, genre littéraire et manifeste politique (milieu VIIIe — début XIe siècle). Renes, 2007.
P. 22. Исследовательница ссылаетсяна послание Алкуина епископу Зальцбургскому Арно [MGH. Epistolae (in Quart.). Vol. IV. Epistolae Caroliniaevi (II). Bonn, 1895 (repr.: 1994). P. 311. № 185], в котором эта мысль проведена наиболее отчѐтливо.24Подробнее см.: Алексеев А. И. Под знаком конца времѐн.
Очерки русской религиозности конца XIV— начала XVI в. СПб., 2002. С. 56–58.25Франклин С. К вопросу о предыстории древнерусских надгробий // РСН–1. М., 2006. С. 271.26Дергачѐв В. В. Вселенский Синодик в Древней и Средневековой Руси // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2001. № 1. С. 20.2341108 г. в Повести временных лет в связи с внесением имени прп. ФеодосияПечерского в его митрополичий и епархиальные списки27. К.
А. Максимовичсчитает, что в Уставе новгородского князя Всеволода о церковных судах, составленном около 1135 г. (наиболее ранний список ― середина XV в.), речьтакже идѐт о Вселенском Синодике28. Но здесь упомянут «всед(н)ьникъсѣнаникъ», а самые ранние свидетельства о его существовании и вкладов напомин души, бывших условием включения в него имени вкладчика, относятся к концу XIV в.29 Вклад на помин души («дати души») знает ПространнаяРусская Правда (XII в.), и эта норма касалась случаев смерти без завещания30.Вкладная грамота посадника Славенского конца Ивана Фомина (1181/82)Муромскому монастырю на Волхове признаѐтся поздним фальсификатом31;существуют сомнения в подлинности данной прп. Антония Римлянина (†1147) на принадлежавшие ему земли основанному им же монастырю32.
Всѐэто даѐт основания считать упоминание вседневного синодика в Уставе 1135г. поздней интерполяцией.В XII в. христианский обряд погребения утвердился в сельской местности. Этот процесс — массовое исчезновение курганных захоронений, заменакремации трупоположением с ориентацией умершего головой на запад —хорошо иллюстрируют исследования С. З. Чернова близ дер. Власьевской вПодмосковье33, выявившие разновременность существования курганного могильника и христианского кладбища при непрерывности существования27Повесть временных лет. Подг. текста, пер., статьи и комм.
Д. С. Лихачѐва. Под ред. В. П. Адриановой-Перетц. СПб., 1996. С. 120.28Максимович К. А. К уточнению корпуса древнерусских домонгольских переводов с греческого: Синодик в Неделю Православия // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2011. № 4 (46). С. 79.29Новгородские синодики… С. 38–39.30Российское законодательство Х–ХХ веков. Т. 1: Законодательство Древней Руси. М., 1984. С. 70 (§92).31ГВНП. М.; Л., 1949. С. 284–285.
№ 283. См.: Янин В. Л. Новгородские акты XII–XV вв. Хронологический комментарий. М., 1991. С. 359–360.32ГВНП. М.; Л., 1949. С. 159–160. № 102. См.: Каштанов С. М. Из истории русского средневековогоисточника. Акты X–XVI вв. М., 1996. С. 84–85; ср.: Щапов Я. Н.
Очерки русской истории, источниковедения, археографии. М., 2004. С. 191.33Чернов С. З. Кладбище деревни Власьевской XIV–XV вв. и воцерковление сельского населенияМосковского края // РА. 2016. № 1. С. 70–84; ср.: Рапов О. М. Русская церковь в IX — первой трети XII в.Принятие христианства. М., 1988.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
