Диссертация (1168461), страница 24
Текст из файла (страница 24)
Графико-орфографическая система старорусских надписейЭпиграфический текст отличается рядом сущностных признаков, впервую очередь — ориентацией на визуальное восприятие и преобладаниеммемориальных функций. При этом, по мнению современного австрийскоговизантолога А. Роби, в глазах современников надписи являлись не только передатчиками информации, но и произведениями искусства, вписанными впространство архитектурных сооружений, некрополей и т.п.9 В силу этогопамятник эпиграфики должен обладать набором сигнальных знаков, несущих7Ср.: Валгина Н.
С. Теория текста: Учеб. пособие. М., 2003. С. 12, 21.Рождественская Т. В. Древнерусская эпиграфика X–XV вв. Учебное пособие. СПб., 1991. С. 46.9Rhoby A. Text as Art? Byzantine Inscription and Their Display // Materialen Textkulturen. Bd. 14: WritingMatters. Presenting and Perceiving Monumental Inscriptions in Antiquity and the Middle Ages / Ed. by I. Berti, K.Bolle, F. Opdenhoff, F. Stroth. B.; Boston, 2017. P.
265–283.885эстетическую нагрузку и облегчающих его визуальное восприятие. Данныеграфические и лингвистические «коды», характерные для эпиграфическихпамятников западноевропейского Средневековья, зарубежные исследователиименуют «эпиграфической речью»10. Взаимодействие данных кодов образуетграфико-орфографическую систему надписи как способ донесения и сохранения информации и обеспечивает еѐ функционирование. В старорусскойэпиграфике к лингвистическим «кодам» относятся язык надписей, болееадаптированный к пониманию текста, нежели книжный, устойчивые формулы, членение текста на строки и выделение датирующих и смысловых блоковинтерпунктационными знаками. К графическим кодам относятся эпиграфический шрифт, буквенные аллографы, сокращения, лигатуры, надстрочныезнаки и др., формирующие эпиграфический дукт — последовательностьначертания составных элементов букв.
Он диктовался твѐрдостью носителяинформации и зависел от свойственной резчику надписи графической традиции, сформировавшейся во время его обучения грамоте, а позже — и ремеслу. На дукт также влияли мастерство резчика, его причастность к книжнойили «народной» культуре, иногда — установки «на старину».Для старорусских надписей, находившихся на стыке делового, книжногои разговорного языков характерно так называемое эпиграфическое койне, тоесть сочетание в пределах одного текста слов «гибридного» церковнославянского языка и обиходно-разговорного языка Московской Руси, с наличиемфонетических и орфографических вариантов, нерегулярным употреблениемнадстрочных знаков, многочисленными случаями аллографии, гиперкорректным написанием слов иностранного происхождения (преимущественноличных имѐн) и т.п.Вопрос о соотношении графико-орфографических норм надписей с языковыми применительно к собственно древнерусским надписям был поднятТ.
В. Рождественской. Исследовательница определила их как памятники, занимающие промежуточное положение между литературными текстами и бы10Ingrand-Varenne E., Debiais V. The medieval inscriptions: a codified discourse // ВЭ. Вып. VII: Материалы I Международной конференции «Вопросы эпиграфики». Ч. 2.
М., 2014. С. 26–41.86товой письменностью, указав на сложность их взаимоотношений с нормами,принятыми в книжности того времени11. Еѐ вывод, что языковая норма в эпиграфических памятниках отражается «в тех формах, какая сложилась в языковом сознании авторов этих надписей»12, имеет принципиальное значение идля старорусской эпиграфики. В складывании графико-орфографическихнорм старорусского письма огромную роль сыграли появившиеся в XVI в.«толковые» словари-азбуковники13 и изданные в следующем столетии грамматики Лаврентия Зизания и Мелетия Смотрицкого14. Упорядочивание этихнорм слабо затронуло язык старорусских надписей, равно как и язык лубка.Исследовательница языка лубочных текстов А. А.
Плетнѐва отметила, что ихсоблюдение находилось в ведении профессионалов, работавших на печатныхдворах, тогда как авторы подписей к лубкам, не имевшие специальной грамматической подготовки, воспроизводили усвоенные с детства написания15.Подробное описание фонетики старорусских надписей не входит в задачи данного исследования и должно стать объектом изучения лингвистов.
Отмечу лишь общие закономерности, которые прослеживаются в эпиграфических памятниках Московской Руси.Наряду с ориентацией текста на образцы высокого книжного стиля инормативное написание, для старорусских надписей характерно отражениетипичных для фонетики XVI–XVII вв. явлений. К наиболее важным явлениям (общим с языком лубка и деловой письменности)16 относятся:— более или менее регулярная мена Ѣ на Е;— пропуск Ь после Л, Р и Н, нередко с выносом этих букв над строкой;— написание слов, оканчивающихся на согласный, либо без конечногоЪ, либо замена его паерком, либо вынос конечного согласного над строкой;11Рождественская Т.
В. Древнерусская эпиграфика X–XIII вв.: текст и норма // Russian Linguistics.1993. Vol. 17.1. C. 157–179.12Там же. С. 166; ср.: Зализняк А. А. Древнерусские энклитики. М., 2008. С. 84–86.13См.: Ковтун Л. С. Лексикография в Московской Руси XVI — начала XVII в. Л., 1975.14См.: Левшенко Т. Графико-орфографическая система богослужебных книг. Справочные материалыи методические рекомендации // ЖМП. 2015.
№ 1. С.85–89.15Плетнѐва А. А. Лубочная Библия. Язык и текст. М., 2013. С. 44.16Там же. С. 105–110.87— тяготение к фонетическому написанию слов с ассимиляцией согласного по глухости / звонкости в середине слова и оглушением в конце;— гиперкорректное написание слов (в основном имѐн и названий месяцев) иностранного происхождения;— прописные буквы в подавляющем большинстве надписей отсутствуют, а если и употребляются, то для выделения первой буквы или как элементдекора;— спорадическое употребление диакритических и надстрочных знаков.1.1. Виды резьбы и эпиграфического шрифта17Надписи на белокаменных плитах различаются по видам резьбы.
Древнейшим еѐ видом была прямая резьба, то есть нарезка букв прямыми линиями различной ширины (Ил. 1, 2)18. Примерно с середины XVI в. распространяется трѐхгранно-выемчатая резьба, связанная с нарезкой элементов буквуглублѐнными треугольниками (Ил. 3).
В 30-е гг. того же столетия в строительных надписях появляется обронная резьба (Ил. 4), производившаяся путѐм выборки фона по контуру буквы. На намогильных плитах оброн появляется в середине XVI в. (Ил. 5–7), а во второй половине следующего столетияшироко распространяется на надгробных плитах-вставках (Ил. 8)19. В эпитафиях на псковских плитах-вставках преобладала низкорельефная резьба, основанная на неглубокой выборке фона по границам строки и нарезке промежутков между буквами в технике прямой резьбы (Ил.
9). В надписях на валунах ввиду твѐрдости материала преобладала прямая резьба (Ил. 10–11),оброн применялся редко (Ил. 12). В XVII в. манеру резьбы ярославских мастеров, работавших с белокаменными и валунными надгробиями, отличалавыборка контура букв широкими полосами (Ил. 13, КатВН: ЯрИП–1).Источники различают «резную» надпись, сделанную «глубокой» (прямой или трѐхгранно-выемчатой) резьбой, и «наружное письмо», выполненное17Термины, предложенные в данном и следующих разделах, суммированы и проиллюстрированы вТерминологическом словаре, приложеном к исследованию.18Здесь и далее сокращение Ил.
означает отсылку к Альбому иллюстраций, КатРН — к Каталогуранних надгробий, КатВН — к Каталогу валунных надгробий.19Подробнее см.: Вишневский В. И. Обронные надписи на надгробиях Троице-Сергиева монастыря //ВЭ. Вып. VIII. М., 2015. С.
314–329.88в технике «внешней» (обронной) резьбы и, видимо, низкого рельефа20. Термин «рѣзъ» использовался для обозначения врезных надписей на белокаменных надгробиях и деревянных досках21. В актах этим же термином моглиобозначать резные узоры на известняковых блоках22.Многие эпиграфические памятники сохраняют следы графьи — тонкихпроцарапанных параллельных линий, между которыми вырезáлась надпись(Ил.
14). Этот термин взят исследователями древнерусской эпиграфики излексикона древнерусских иконописцев, где он означал контурный рисунок,нанесѐнный на левкас или влажную штукатурку23. Грубые широкие линии,прорезанные вглубь плиты не всегда параллельно друг другу, отличают разметку для надписи, сделанной непрофессиональным резчиком (Ил.
15).Вопрос о наименовании видов шрифта старорусских лапидарных памятников ещѐ не получил окончательного решения24. Бесспорно, что они связаны с профессионализмом резчиков и генетически восходят к основным видамрукописного письма, распространѐнным в Московской Руси, — вязи, полууставу и скорописи, которые могут встретиться на листах одной рукописи(Ил. 16), однако ближайшие аналогии разновидностей рукописного письмане всегда тождественны шрифту эпиграфических памятников (Ил. 17).Бытовой шрифт, используемый в надписях, как правило, связан с работой резчика-непрофессионала: буквы врезаны неглубоко, имеют разную высоту и не особо аккуратны по форме, неодинаковы по высоте, а интервалы20РГАДА.
Ф. 235 (Патриарший казѐнный приказ). Оп. 2. Д. 176. Л. 369 об.; РГАДА. Ф. 181 (Рукописный отдел библиотеки МГАМИД). Оп. 3. Д. 272. Л. 583–583 об.; также: Забелин И. Е. Материалы для истории, археологии и статистики города Москвы. Ч. 1. М., 1891. Стб. 1082.21Хожение купца Федора Котова в Персию / Публ. Н. А. Кузнецовой. М., 1958. С. 35; Хожение Василия Гагары в Иерусалим и Египет // Записки русских путешественников XVI–XVII вв. / Сост., подгот. текстов и коммент. Н.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
