Диссертация (1168461), страница 13
Текст из файла (страница 13)
Ф. Малиновского, применявшейся при копировании надписей, — непоследовательность в передаче текста: исследователь мог давать один и тот жеэпиграфический памятник полностью или сокращѐнно, сохранять буквеннуюцифирь или заменять еѐ арабскими цифрами147.В конце 20-х — начале 30-х гг. XIX в. палеографы одной из основныхзадач стали считать изучение древнейших русских надписей и памятниковставрографии. Тогда же особо быстрыми темпами стала развиваться античная эпиграфика.Николай Михайлович Карамзин (1766–1826), осознававший важностьэпиграфических памятников Московской Руси для изучения отечественнойистории, в «Истории Государства Российского» исследовал в качестве исторических источников две московские надписи XVII в.
— на колокольне Ивана Великого и на воротах Печатного двора. Первая послужила основой дляопределения даты надстройки колокольни Борисом Годуновым, которая, какотметил историк, была сооружена «ещѐ до голода»148. Вторая — подтвердилаего вывод о существовании Печатного двора при Иване Грозном на месте отстроенного в царствование Михаила Фѐдоровича149. К эпиграфическим штудиям историографа следует добавить критические замечания по поводунадгробия так называемой «Марфы Посадницы»150. На волне этих работ, ви145Малиновский А. Ф. Обозрение Москвы.
М., 1992.РГАДА. Ф. 197 («Портфели» А. Ф. Малиновского).147Беляев Л. А. Новое в изучении… С. 20–21.148Карамзин Н. М. История Государства Российского. Кн. III. Т. IX–XII. СПб., 1845 (репринт: М.,1989). Т. XI. Примечания. Стб. 34. Прим. 171.149Там же. Стб. 20. Прим. 89.150Он же. История Государства Российского. Т. VI.
М., 1998. С. 258. Прим. 180.14647димо, возник интерес к стихотворным эпитафиям эпохи Петра I у А. С. Пушкина151.Интерес к публикации надписей Московской Руси усилила теория«официальной народности», ставшая при Николае I государственной идеологией.
Примером этого является четырѐхтомный путеводитель по МосквеИвана Гурьянова, изданный в 1827–1831 гг.152, который значительно уступализданиям конца XVIII в. по полноте охвата эпиграфических памятников. Какважнейшие древности Российской государственности стали публиковатьсястроительные надписи. Свидетельством тому — подготовленный акад. Ф. Г.Солнцевым по распоряжению Николая I шеститомный альбом «ДревностиРоссийского Государства», куда наряду с многочисленными надписями набытовых предметах вошли надписи на Теремном дворце и здании Печатногодвора, снабжѐнные подробными комментариями153.Этап сбора и издания древних эпиграфических памятников Москвы завершился в 40-е гг.
XIX в. Наиболее крупное их собрание — «Достопамятности Москвы» — было издано на собственные средства известным литографом и знатоком древностей Корнилием Яковлевичем Тромониным († 1847) в1843–1845 гг.154С третьей четверти XIX в. в исследовании эпиграфических памятниковМосквы важное место принадлежит Ивану Михайловичу Снегирѐву (1793–1868), трудившемуся в содружестве с Алексеем Александровичем Мартыновым (1818–1903)155. В отличие от предшественников, они публиковалинадписи как церковнославянским, так и гражданским шрифтом, стремясь если не максимально точно передать их текст, то дать его «стилизацию».Их современники, провинциальные краеведы, рассматривали памятникиэпиграфики как свидетельства по истории местных церквей и монастырей.151Подробнее см.: Авдеев А.
Г. Эпиграфический комментарий к «Полтаве» А. С. Пушкина // ВестникУниверситета Дмитрия Пожарского. 2017. № 1 (5): Императорская Россия. С. 189–201.152Гурьянов И. Г. Москва, или Исторический путеводитель по знаменитой столице государства Российского. Ч. I–II. М., 1827; Ч. III–IV. М., 1831.153[Солнцев Ф. Г.] Древности Российского государства. Отд. I–VI. Б.м.
Б.г.154Достопамятности Москвы / Изд. К. Я. Тромонин. Тетр. 1–7. М., 1843–1845. См.: Обольянинов Н.К. Я. Тромонин, его издания и собственные работы // Русский библиофил. 1912. № 4. С. 38–52.155См.: Шокарев С. Ю. «Вооружившись любовью к старине отечественной»… С. 20–40.48Феномен провинциальной эпиграфики XIX — начала ХХ в. ещѐ не нашѐлсвоего исследователя, не составлена и библиография данных публикаций156.Надписи издавались в брошюрах по истории городов, церквей и монастырей,в губернских и епархиальных ведомостях157.
Интерес к эпиграфике Московской Руси аккумулировали губернские историко-архивные комиссии, объединявшие любителей и знатоков местной старины. Тем не менее, публикации надписей не были систематическими, а скорее, прилагались к рассказуоб истории того или иного историко-архитектурного объекта, издавалисьгражданским шрифтом и редко сопровождались фотографиями158. Исключением, видимо, является заметка П. И. Мельникова (Печерского) о надписи набелокаменной надгробной плите, найденной в 1840 г. в Нижнем Новгороде.Литератор обратил внимание на несоответствие даты надгробия (1519/20)времени основания Обретенского монастыря (1678), на территории которогооно было найдено, и предположил, что в первой четверти XVI в.
здесь могстоять приходский храм с кладбищем159.Весомый вклад в развитие русской эпиграфики внесло духовенство. Впервую очередь здесь следует назвать архиепископа Макария (в миру Николай Кириллович Миролюбов, 1817–1894), члена Русского ИмператорскогоАрхеологического общества и Императорского общества истории и древностей Российских.
После изучения древлехранилищ Вологды, Ярославля, Костромы и Владимира в 1854 г. по поручению Синода он был направлен в156В какой-то мере эту задачу выполняет электронная библиография: Институт русского языка им.В. В. Виноградова РАН и НКО. Грамматика. Библиографический указатель литературы по русскому языкознанию. Вып. VIII. Тексты // URL: http://slovari.ru/default.aspx?s=0&p=5336&0a0=2399#409. Заглавие с экрана. Дата обращения: 30.05.2017.157Пискарѐв А. И.
Собрание надписей с памятников Рязанской старины // ЗРАО. 1856. Т. VIII. С 271–384; Надписи с русских древних памятников до конца XVII в. // Владимирский сборник. М., 1857. С. 43–58;Настенная надпись на соборной церкви Переславского Никитского монастыря // Там же. С. 94–95; Тихонравов К. Н. Древние надгробные камни, открытые во Владимирском Успенском Княгинине девичьем монастыре во Владимире // ВлГВ. 1867. № 32. Часть неофиц.; Любомудров Н.
Вновь открытые надписи нанадгробных камнях в Спасо-Евфимиевом Суздальском монастыре // ВлГВ. 1871. № 32. Часть неофиц.; Никольский С. Древнее надгробие в Гавриловском посаде, Суздальского уезда // ВлГВ. 1879. № 48. Часть неофиц.; Лествицын В. Надписи Спасо-Ярославского монастыря // ЯГУ. 1872. № 6, 7. Часть неофиц. и др.158Характеристику таких публикаций и исследований см.: Бердинских В. А.
Уездные историки. Русская провинциальная историография. М., 2003. С. 249–262.159Мельников П. Надгробный камень в Нижнем Новгороде // Отечественные записки. 1840. Т. XI.Отд. VII. С. 49.49Новгород для разбора архива Софийского собора. С тех пор сферой его интересов стали древности (и в их числе надписи и памятники ставрографии)160.Крупной фигурой в русской эпиграфике того времени был архимандритЛеонид (в миру Лев Александрович Кавелин, 1822–1891). Будучи наместником Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря и Троице-Сергиевойлавры, он уделял огромное внимание публикации находившихся там надписей161. Он издавал их гражданским шрифтом, без разбивки на строки, а нередко — по ранним, не сверявшимися с оригиналами, спискам.Большую роль в изучении и публикации эпиграфических памятниковМосковской Руси сыграло Императорское Русское археологическое общество, основанное в 1846 г.
Его член Иван Петрович Сахаров (1807–1863), видимо, первым выделил в отдельный раздел древнерусской палеографии «палеографию археологическую для изучения надписей на русских памятникахразных художеств — металлических, каменных, живописных и резных на дереве»162. В составленной им «Записке для обозрения русских древностей»(опубликована в 1851 г.), обращѐнной «къ просвещеннымъ соотечественникамъ», содержалась одна из первых инструкций по изучению памятниковрусской эпиграфики.
Она призывала обращать внимание на палеографиюнадписей и точность их копирования: «Если на древнихъ вещахъ будутънаходиться надписи, то нужно описывать: изъ какихъ они состоятъ буквъ:выпуклыхъ или рѣзных, углубленныхъ внутрь? Из письма уставнаго, Славянскаго или вязи, или скорописи? Надписи нужно списывать вполнѣ, буквав букву, со всѣми сокращенiями и титлами, хотя бы изъ нея не всѣ сохрани160Макарий, архим.
Памятники церковных древностей Нижегородской губернии. СПб., 1857; Он же.О древних титлах на крестах и на их изображениях // ИРАО. 1859 Т. I. Вып. 4. Стб. 209–211; Он же. Археологическое описание церковных древностей в Новгороде и его окрестностях. Т. 1–2. СПб., 1860; Он же.Древние кресты в Новгороде, поставленные на поклонение // ИРАО. 1861. Т. 2. Стб. 84–101; Он же. Надписи в церквах по городу Ярославлю // ИРАО. 1868 Т. 6. Стб. 17–24 и др.161Леонид, архим.
Описание Воскресенского собора Ново-Иерусалимского монастыря. М., 1870(репр.: М., 2001); Он же. Историческое описание ставропигиального Воскресенского, Новый Иерусалимименуемого, монастыря. СПб., 1876; Он же. Краткое историческое сказание о начале и устроении Воскресенского Новый Иерусалим именуемого монастыря; описание его соборного храма во имя воскресения христова, сравнительно с таковым же храмом, что в Старом Иерусалиме; описание церковных и келейных вещей, оставшихся в монастыре в память его великого основателя святейшего патриарха Никона.
М., 1872; Онже. Надписи Троице-Сергиевой лавры. СПб., 1881.162Сахаров И. П. Чтения из русской палеографии. № 1. Спб., 1854. С. 3.50лись буквы». При описании надписей в храмах, однако, большой точности нетребовалось: «Есть ли въ церкви старыя надгробныя камни и гдѣ оне помещены: въ алтарѣ, въ храмѣ, въ трапезѣ, на паперти, на полу или вставлены въцерковныя стѣны? Изъ какого камня устроены: из дикаго, белаго, песчаного,гранитнаго или мраморнаго? Если на нихъ надписи или узорчатая рѣзьба, тонадписи списать, а съ узоров снять оттиски на бумагу. Нетъ ли на стенахъмедных или чугунных досок с надписями о погребенных лицах?»163. На страницах «Известий…», издававшихся Обществом, публиковались многиенадписи Московской Руси164.Значимое место в изучении эпиграфики этой эпохи принадлежит Императорской Археологической комиссии (основана в 1859 г.)165, Императорскому Московскому археологическому обществу (основано А.
С. Уваровым в1862 г.)166 и археологическим съездам, регулярно созывавшимся с 1869 г.167К концу второй трети XIX в. наметилась тенденция к выделению древнейших русских надписей в особый раздел древнерусской эпиграфики. В1863 г. акад. Измаил Иванович Срезневский (1812–1880) определил формальные рамки их бытования первыми пятью веками существования славяно-русского алфавита168.В последние десятилетия XIX в. отношение к надписям Московской Руси как к историческому источнику стало двойственным. С одной стороны,можно назвать публикацию Алексеем Александровичем Мартыновым (1818–163Записка для обозрения русских древностей.
СПб., 1851. С. 4–5, 31–32.Стасов В. В. Каменный крест Новгородского Софийского собора // ИРАО. 1861. Т. 3. Вып. 5. Стб.423–427; Тихонравов К. Н. Древности Борисоглебского монастыря близ Мурома // ИРАО. 1863. Т. 4. Вып. 5.С. 411–416 и др.165О данной стороне деятельности Императорской Археологической комиссии см.: ИмператорскаяАрхеологическая комиссия (1859–1917).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
