Диссертация (1168461), страница 12
Текст из файла (страница 12)
Новиковым для первого выпуска журнала «Сокровище российских древностей», планируемого кизданию в 1775 г. На эту публикацию был наложен цензурный запрет, и онаувидела свет лишь в 1986 г.130В 1792 г. на средства сотрудника МАКИД Льва Максимовича Максимовича (1754–1812), долгое время трудившегося под началом Г.-Ф. Миллера,был издан четырѐхтомный «Путеводитель к достопамятностям и древностямМосковским»131. Этот труд, ставший результатом коллективной работы клю127Надписи, имеющиеся в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре внутри и вне церквей на стенах и нагробницах Царских и прочих знатных фамилий и других разных званий и чинов // ДРВ. Ч. XVI.
М., 1791. С.311–326; Надписи, находящиеся в Новодевичием Москвовском монастыре в церквах и разных местах надумершими // ДРВ. Ч. XIX. М., 1791. С. 293–303; Надписи, находящиеся в Богоявленском Московском монастыре // ДРВ. Ч. XIX. М., 1791. С. 304–347; Надписи, находящиеся в Пафнутиево-Боровском монастыре //ДРВ. Ч. XIX. М., 1791. С. 348–358; Надгробные надписи, находящиеся в Греческом Московском Николаевском монастыре // ДРВ. Ч. XIX.
М., 1791. С. 367–369; Надгробные надписи, находящиеся в Московском Никитском девичьем монастыре // ДРВ. Ч. XIX. М., 1791. С. 370–373; Надгробные надписи, находящиеся вСпасо-Андроньеве Московском монастыре // ДРВ. Ч. XIX. М., 1791. С. 374–379; Надгробные надписи, находящиеся в Симоновом Московском монастыре // ДРВ. Ч. XIX. М., 1791. С. 380–399; Надписи, находящиесяв Златоустове Московском монастыре // ДРВ.
Ч. XIX. М., 1791. С. 404–406.128Дамаскин, еп. Надписи Заиконоспасского училищного в Москве монастыря // ДРВ. Ч. XVIII. М.,1791. С. 198–201.129См.: Долгова С. Р. Исторический журнал Н. И. Новикова Сокровище российских древностей // Исторический журнал Н. И. Новикова Сокровище Российских Древностей. Приложение к факсимильному изданию.
М., 1986. С. 31, 33.130Сокровище Российских Древностей. Факсимильное воспроизведение единственного сохранившегося экземпляра издания Н. И. Новикова. М., 1986.131Путеводитель к древностям и достопамятностям Московским, руководствующий любопытствующаго по четырем частям сея столицы к дее-место-описательному познанию всех заслуживающих примечание мест и сданий, как-то: соборов, монастырей, церквей, государственных и частных заведений, как старых, так и новых, с надписей и из других достоверных источников собранный, и для удобнейшаго оныхприискиванию азбучной росписью умноженной.
Ч. I–IV. М., 1792–1794; переизд.: Путеводитель к древностям и достопамятностям Московским / Сост., статья С. С. Илизарова. М., 2009.43чарей, ризничих, настоятелей московских соборов, храмов и монастырей, чиновников различных ведомств, профессиональных историков, включил многочисленные списки с надписей от конца XV до конца XVIII в., как изданныеранее в «Вивлиофике», так и публикуемые впервые. «Путеводитель…» неимел себе равных по широте охвата эпиграфических памятников, относящихся к разным эпохам истории России, а, говоря шире, стал первым опытомиздания, наиболее близко подошедшим к принципу свода надписей132.Одним из наиболее значительных трудов конца XVIII в. стало описаниемосковского Новоспасского монастыря, составленное архимандритом Иакинфом (в миру Яков Иванович Карпинский, 1723–1798), включившее текстынаходившихся в обители эпитафий133.Источниковедческая значимость надписей Московской Руси осознавалась не только историками.
Составители «офицерских» описей, проводившихся в русских монастырях в 1763–1764 гг., использовали строительныенадписи как источник по истории обителей, если иные сведения об их основании отсутствовали. Так, поручик Василий Авдеев, не найдя сведений овремени основания Возмищского Богородице-Рождественского монастыря,сослался на белокаменную плиту со строительной надписью 1536/37 г.134Данные труды заложили традицию описаний истории российских церквей и монастырей, которые, как правило, состояли из двух частей — 1) история обители, храма или здания и 2) описание святынь, древностей, убранстваи кладбища, в которых публиковались надписи и — нередко — архивные источники135.
Но если интерес к античным надписям, возникший после вхождения Северного Причерноморья в состав Российской империи, сопровождался их коллекционированием, музеефикацией и подробными публикация132Подробнее об истории создания «Путеводителя…» см.: Илизаров С. С. «Путеводитель к древностям и достопамятностям Московским» — забытый памятник научной мысли XVIII века // Путеводитель кдревностям и достопамятностям московским / Сост., статья С. С. Илизарова. М., 2009. С. 61–66.133Опубликовано в 1802 г. преемником Иакинфа архимандритом Ювеналием (Воейковым).
См.:Ювеналий (Воейков), архим. Краткое историческое описание Московского ставропигиального первоклассного Новоспасского монастыря. М., 1802. С. 7–32.134РГАДА. Ф. 280 (Коллегия Экономии). Оп. 3. Д. 471. Л. 2.135Шокарев С. Ю. «Вооружившись любовью к старине отечественной». Алексей АлександровичМартынов. 1818–1903 // Краеведы Москвы. Вып. 3. Историки и знатоки Москвы. М., 1997. С. 24.44ми, то лапидарные надписи Московской Руси не ассоциировались с глубокойдревностью136. Практика их издания, сохранившаяся вплоть до начала ХХ в.,не предусматривала комплексной публикации эпиграфического памятника.Вне поля зрения исследователей оставались важнейшие элементы описания— типология, размеры эпиграфических памятников, особенности палеографии и орнаментики137.
Правила издания древних рукописей, сформулированные Н. И. Новиковым, «что бы древнее правописание не было изменяемо нановое, а наипаче, что бы ничего прибавляемо, убавляемо или поправляемо небыло»138, не распространялись на надписи Московской Руси. Они публиковались гражданским шрифтом, с заменой буквенной цифири арабскими цифрами и с исправлением орфографических «ошибок»139. Однако ценность копийи публикаций надписей, сделанных в конце XVIII — начале XIX в., несмотряна несовершенную, на сегодняшний взгляд, методику фиксации их текста,заключается в том, что они сохранили содержание ряда эпиграфических памятников, исчезнувших во время пожара 1812 г., при строительных работах вМоскве в XIX–ХХ вв.4. Изучение древнерусской эпиграфики в XIX — начале ХХ в.С начала XIX в. изучение и копирование лапидарных надписей Московской Руси базировались на принципах, выработанных в предыдущий период.Основным объектом внимания исследователей, как правило, были надгробные и строительные надписи Москвы, реже — Подмосковья.
Эта деятельность совпала со становлением собственно древнерусской эпиграфики.В отличие от эпиграфики античной, выросшей в науку из копирования иколлекционирования древностей Греции и Рима, эпиграфика древнерусскаявырастала из палеографии. В конце 20-х гг. XIX в. Н. А. Полевой отнѐс русские надписи к «памятникам археографическим», объединив их с монетами,136Беляев Л. А. Русское средневековое надгробие. Белокаменные плиты Москвы и Северо-ВосточнойРуси XIII–XVII вв. М., 1996.
С. 13.137Он же. Новое в изучении надгробных памятников Средневековья // РСН–1. М., 2006. С. 20.138Цит. по: Черепнин Л. В. Русская палеография. М., 1956. С. 38.139Творогов О. В. Археография и текстология древнерусской литературы. Курс лекций. М., 2009. С.17.45медалями, изваяниями и другими источниками, способными «передавать нампредания веков в безмолвных своих вещаниях»140.После находки в Тамани 1792 г. знаменитого Тмутараканского камня сдревнерусской надписью, датируемой 1067/68 г., развернулась дискуссии оеѐ подлинности. С неѐ и зарождается древнерусская эпиграфика как наука.Ключевую роль здесь сыграл изданный в 1806 г. труд Алексея НиколаевичаОленина (1763–1843), посвящѐнный данному памятнику141, где для доказательства подлинности надписи впервые в истории русской эпиграфики былприменѐн палеографический метод. По мнению А.
А. Медынцевой, именноА. Н. Оленин стал «родоначальником русской эпиграфики»142.В начале XIX в. уже ясно осознавалась необходимость собирания, музеефицирования и публикации древнерусских надписей. Так, в «Плане путешествия по России для собирания древностей» — первом проекте государственной программы по разысканию и сохранению отечественных древностей, составленном в 1805 г.
Петром Петровичем Дубровским (1764–1818),хранителем рукописей в Депо манускриптов Императорской Публичнойбиблиотеки, «гробовые камни и надписи» были отнесены к первому роду«антиков», нуждающихся в сохранении143.Патриотический подъѐм после разгрома нашествия «двунадесяти языков» в 1812 г. дал новый импульс для исследования российских древностей.Важнейшую роль в этом сыграл кружок, созданный в 1813–1814 гг. графомН. П. Румянцевым, участником Отечественной войны 1812 г., который объединил «колумбов Российских древностей» — К. Ф. Калайдовича, П. М.Строева, М. П. Погодина и др144. В начале 20-х гг.
XIX в. особое место в изучении «каменной летописи» Москвы занял участник этого кружка АлексейФѐдорович Малиновский (1762–1841), воспитанник Г.-Ф. Миллера и «лю140Полевой Н. А. История русского народа. Т. I. М., 1829. С. LIV.Оленин А. Н. Письмо к графу Алексею Ивановичу Мусину-Пушкину о камне Тмутараканском,найденном на острове Тамани в 1792 г. СПб., 1806.142Медынцева А. А. Тьмутараканский камень. М., 1979. С. 8.143«План путешествия по России для собирания древностей» 1805 года (подг.
А. В. Сиренов) // АЕ за2007–2008 годы. М., 2012. С. 499.144О деятельности Румянцевского кружка см.: Козлов В. П. Колумбы российских древностей. М.,1985.14146безнейший помощник» Н. М. Карамзина, чья деятельность соединила двеэпохи — век XVIII и век XIX. Его капитальный труд «Обозрение Москвы»,завершѐнный в 1826 г., — за исключением частей, посвящѐнных Замоскворечью и отдельным районам Белого города — был опубликован в 1992 г.145 Воставшихся неопубликованными черновых и подготовительных материалах кнему А. Ф. Малиновский сохранил немало списков надгробных и строительных надписей146. Л. А. Беляев отметил одну из важных особенностей методики А.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
