Диссертация (1167329), страница 96
Текст из файла (страница 96)
Matthew 25: 34-36, 40). Аллюзия на евангельский текст имплицитно актуализирует подфрейм «прецедентное событие», высвечивая сопричастность каждогомгновения праздника вневременному контексту Священной истории.Чудесное обретение в рождественскую ночь веры, которая «выбирает подлинный мир и противопоставляет его мнимому» (Казнина, 2004, с. 47), вводит Э. Скру-363джа в темпоральное пространство праздника. В тексте это наступление для главногогероя иного – праздничного – времени эксплицируется утвердительным наречиемвосклицанием “Yes!” («Да!»):“Yes! and the bedpost was his own.
The bed was his own, the room was his own. Best andhappiest of all, the Time before him was his own, to make amends in”.Четырехкратный эмфатический повтор притяжательной конструкции “hisown” (букв. «его собственное») акцентирует ценностное звучание кульминационнойметафоры – “the Time before him was his own, to make amends in!”. Утвердительнаямодальность синкретичного глагола will подчеркивает необычайно широкую перспективу этого нового времени, в котором сливаются прошлое, настоящее, и будущее: “‘I will live in the Past, the Present, and the Future!’ <...> Heaven, and the Christmas Time be praised for this!’”.
Категориальная семантика неограниченной бесконечности, свойственная наречию “always” («всегда») и статическому глаголу to keep(«хранить, соблюдать»), эксплицирует неизменное, непреходящее аксиологическоесодержание времени праздника: “...it was always said of him [i.e. of Scrooge], that heknew how to keep Christmas well. May that be truly said of us, and all of us!”. Таким образом, праздник становится для главного героя «Рождественской песни» «собственно временем» (Гадамер, 1991, с. 310-311), в котором «каждый раз особым образомдостигается, творится, открывается и утверждается истинное время и истинное настоящее» (Зедльмайр, 2000, с. 239).Исследование на материале «Рождественской песни» Ч. Диккенса особенностей авторской категоризации темпорального опыта в его социальном измерениисвидетельствует о сопряжении в концепте «христианский праздник» категориальныхпризнаков временного и вечного.
Введение вневременного начала в темпоральноепространство праздника становится возможным благодаря наличию подфрейма«прецедентное событие», актуализируемого на языковом уровне посредством аллюзий на тексты Библии. В «Рождественской песни в прозе» многоуровневый хронотоппраздника, объективирующий темпоральный подфрейм «день празднования» и темпорально-процессуальный подфрейм «празднование», становится тем центром притяжения, в котором, как в фокусе, отражаются различные ценностные грани бытия,наделяемого в рамках концепта «христианский праздник» когнитивными признаками «освященность» и «радость».1.3. Концепт «христианский праздник» и его художественная актуализацияв романе И.
С. Шмелева «Лето Господне»364Цель настоящего параграфа – выявление особенностей художественной экспликации в романе И.С. Шмелева «Лето Господне» отдельных составляющих концепта «христианский праздник». В качестве материала для анализа привлекаютсяглавы романа, посвященные празднику Рождества Христова: «Рождество» («Праздники», «Праздники-Радости»), «Святки».Рождество... Начальное слово-предложение главы «Святки» – эллиптическиёмкое, оттененное синкретичным многоточием – вводит в хронотоп повествованиявневременнóе измерение, свойственное подфрейму «день праздника». Энергоцентричный характер предложений следующего абзаца, создаваемый возвратнымиобъектными глаголами чудится, видится, слышится, эксплицирует внутреннююсущность времени праздника: его неконтролируемость, непостижимость, надмирность (ср.
Петрухина, 2007, с. 87-90), о которой свидетельствует и семантическаяструктура самих возвратных глаголов (чудится – чудо; видится – видéние):«Чудится в этом слове крепкий, морозный воздух, льдистая чистота и снежность.Самое слово это видится мне голубоватым. Даже в церковной песне – Христос раждается – славите! Христос с небес – срящите! – слышится хруст морозный».Двойной повтор в приведенном фрагменте лексемы слово, с его намереннымвыделением во втором предложении (самое слово...), приоткрывает другую граньвремени праздника: его явление – экспликацию – в имени, в слове, воспринимаемоморганами чувств: слухом (слышится), зрением (видится голубоватым), осязанием([чудится в слове] морозный воздух, льдистая чистота). Ключом к уяснению природы этого слова является прямая цитата из богослужебного гимна: начальные строкирождественского канона (Христос раждается…), актуализирующие подфрейм«прецедентное событие», переводят описание праздника из плана прошлого, воспоминаний, в план вечно настоящего времени.Темпорально-процессуальный подфрейм «празднование» распространяется нетолько на самый день Рождества, но и на предшествующий, подготовительный, период: Рождество «подходит издалека, тихо».
Это время метафоризируется как путь,координатами на котором являются праздничные памятные дни:«Завтра заговины перед Филиповками. Так Рождественский Пост зовется, от апостола Филиппа: в заговины, 14 числа ноября месяца, как раз почитание его. А там и Введение, а там и Николин День, а там... Нет, долго еще до Рождества. – Ничего не долго.И не оглянешься, как подкатит. Самая тут радость и начинается – Филиповки! – утешает Горкин. – Какая-какая... самое священное пойдет, праздник на празднике, душесвет. Крестного на Лександру Невского поздравлять пойдем, пешком по Москва-реке,23 числа ноября месяца».365Метафорическим “вхождением” в подготовительный к времени Рождества период является праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы.
С праздника Введения во храм Пресвятой Богородицы (21 ноября/ 4 декабря) начинается пение ирмосов канона на Рождество Христово. Праздник Рождества как «точка вечности» нетолько переживается «в определенный момент времени, но и отбрасывает от себялучи своего света, которые воспринимаются иногда задолго до наступления самогопраздника» (Мечев, 2001, с. 161). Наступление праздника описывается динамическибытийным составным глагольным сказуемым вступать станет:«Введенье вступать станет – сразу нам и засветится. – Чего засветится? – А будтозвезда засветится, в разумении. Как-так, не разумею? За всеношной воспоют, как быв преддверие, – “Христос раждается – славите... Христос с небес – срящите...” –душа и воссияет: скоро, мол, Рождество!...Так все налажено – только разумей и радуйся, ничего и не будет скушно».Троекратный повтор возвратного объектного глагола засветиться и основыразум- (в разумении, не разумею, разумей) отсылает к словам тропаря РождестваХристова: «Рождество Твое, Христе, Боже наш, воссия мирови свет разума, в нем бозвездам служащии звездою учахуся Тебе кланятися, Солнцу правды, и Тебе ведети свысоты Востока.
Господи, слава Тебе!» (тр., гл. 4). Радость («только разумей и радуйся») рождается от слышания («За всеношной воспоют...“Христос раждается –славите... Христос с небес – срящите...” – душа и воссияет»).Семантика ожидания, имплицирующая связь между настоящим и будущим,содержится и в смысловой структуре приставочных глаголов приглядываться, дотягиваться, парафрастически описывающих приготовление к празднику:«Горкин меня загодя укреплял, а то не терпелось мне, скорей бы Рождество приходило...Говорил, бывало: – Ты вон, летось, морожена покупал... и взял-то на монетку, асколько лизался с ним, поглядел я на тебя. Так и с большою радостью, еще пуще надодотягиваться, не сразу чтобы. Вот и приуготовляемся, издаля приглядываемся, – вононо, Рождество-то, уж светится. И радости больше оттого».Кульминацией этого подготовления-ожидания, метафорического приближенияпо темпорально-событийной оси к времени праздника становится Сочельник – Навечерие Рождества Христова:«В Сочельник, под Рождество, – бывало, до звезды не ели.
Кутью варили, из пшеницы, с медом; взвар – из чернослива, груши, шепталы... Ставили под образа, насено. Почему?.. А будто – дар Христу. Ну... будто, Он на сене, в яслях».Синкретичный бытийный союз будто символически передает в приведенномфрагменте присутствие в земной действительности реальности надмирной, деятель366ное участие в которой – соприсутствие и переживание – обуславливается верой, которая есть «осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр.
11, 1).Зримым знáмением приближения времени Рождества становится в шмелёвском повествовании загорающаяся в небе звезда:«Бывало, ждешь звезды, протрешь все стекла. На стеклах лед, с мороза. Вот, брат,красота-то!.. Елочки на них, разводы, как кружевное. Ноготком протрешь – звезды невидно? Видно! Первая звезда, а вон – другая... Стекла засинелись. Стреляет от мороза печка, скачут тени».Окказиональная форма начинательного (инцептивного) вида [стекла] засинелись передает едва уловимый момент наступления времени праздника, предваряякульминационное описание звездного неба в ночь перед Рождеством:«А звезд все больше.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
