Диссертация (1155503), страница 35
Текст из файла (страница 35)
В частности выделяется два вида презумпций: «заключительная» и «оспариваемая». Первая обычно применяется в таких судебных делах, в которых принятый факт является ложным, т.е. известно, что он фиктивный. Утверждение же, что заключительная презумпцияпредполагает факт, который может быть верным, вводит в заблуждение, таккак возможность использования заключительной презумпции возникает в техслучаях, где факты ложные.225Учитывая, что метафора - это «вид тропа, оборот речи, заключаю-щий скрытое уподобление, образное сближение слов на базе их переносногозначения» (Словарь иностранных слов. М..
2013. С. 307), следует обратитьвнимание и на такую малоизученную в современном российском правоведении проблему, как соотношение права и разного рода языковых поэтическихформ в контексте исторического развития различных народов. В частности,«еще в XVIII в. итальянский ученый Дж. Вико сделал вывод о том, что правовсех народов первоначально развивалось в поэтической форме. В XIX в. этойдоктрины придерживались немецкий юрист и писатель Я. Гримм и французский историк Ж. Мишде. В XX в. указанный феномен первичных форм праваописывал голландский философ Й. Хейзинга» (Лафитский В.И. Сравнительное правоведение в образах права.
Т.1. М., 2010. С. 97).189Обычная фикция гласит: «Факт A реально ложный, но он имеет местобыть» и прекращает быть фикцией, если факт A в действительности верный,существующий в действительности. Однако заключительная презумпция говорит, что факт «X доказывает наличие факта A. Это утверждение ложное,так как мы знаем, что факт X ничего не доказывает по факту A. И утверждение, что факт X доказывает существование факта A, остается ложным, даже вслучае если факт A присутствует в данном деле.Оспариваемая презумпция будет подтверждением фикции, если выводы, которые лежат в ее основе, не поддержаны общественной практикой.
Некоторые суды применяли такую презумпцию в рассмотрении дела, где ребенок травмирован или убит на улице, а родители должны быть признаны виновными в неосмотрительности. Даже, если эта презумпция может бытьопровергнута любыми имеющимися доказательствами, большинство из наснезамедлительно скажет, что она содержит элемент фикции.
Кроме того,можно поспорить, что презумпция определяет догадку, оправданную практикой и здравым смыслом, она основана на факте общественной жизни. Фикция существует в случае любой оспариваемой презумпции и относится не кпредмету презумпции, а к ее воздействию на правосудие.Все это можно объяснить с помощью сравнения: можно рассмотретьпрезумпцию как линзы, через которые преломляются факты действительности.
Если линзы производят искажение действительности, как в случае с презумпцией неосмотрительности, в результате которой ребенок травмирован наулице, мы незамедлительно припишем фиктивный характер этому образу. Сдругой стороны, если мы рассматриваем линзы как корректирующее устройство, исправляющее дефект, тогда нет никакой фикции в том, что мы признаем измененное изображение. С помощью этих линз мы исправляем видениесудьи или присяжных и придаем нормальное зрение незрячему с помощьюправового чуда.В целом же, презумпция в праве, по мнению Л. Фуллера, должна отвечать, по крайней мере, трем требованиям: 1) быть основанной на выводах,190оправданных общественной и юридической практикой; 2) быть достаточнолегко опровержимой в правовом поле; 3) формулироваться в реалистическихтерминах: не «догадка», а рассмотрение юридического дела в «определенныхнепредвиденных обстоятельствах».В связи с этим видится необходимым проанализировать концепцию современного американского теоретика права Ф.
Шоера и его программнуюработу по данной проблеме «И вновь о юридических фикциях»226, в которойавтор представил свои взгляды по вопросам связанным с применением юридических фикций.Ф. Шоер в своей работе «И вновь о юридических фикциях»227 обращает внимание на логико-семантические особенности понятия юридическойфикции, на критерии различия юридической правды и лжи, высказанные наестественном языке. Он вскрывает смысловую парадоксальность фикции какзаведомо ложного утверждения, на основе которого строится правдивое высказывание и нередко получает закрепление в форме юридической нормы.Таким образом, юридическая фикция, понимаемая в естественном языке какнеправда, обман, в некоторых случаях становится юридической нормой, выраженной правовым языком, и в силу этого она с необходимостью должнабыть истиной, т.е.
соответствовать некоему правдивому положению дел.Чтобы разобраться с противоречиями в словоупотреблении юридическойфикции, Ф.Шоер разделяет ее на три формы: как предположение, как предложение (т.е. языковая конструкция) и как отклонение от нормы.226 Frederick Schauer University of Virginia School of Law //VirginiaPublicLawandLegalTheoryResearchPaperNo.2011-29//papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id=1923314227 Frederick Schauer University of Virginia School of Law //VirginiaPublic Law and Legal Theory Research Paper No. 2011-29 // papers.ssrn.com/sol3/papers. cfm?abstract_id=1923314191Юридическая фикция (как особого рода) предположение именуетсяФ.Шоером «метафорой».
Он утверждает, что к юридической фикции прибегают тогда, когда необходимо предположить о чем-либо с точки зрения впринципе «допустимого», т.е. «как если бы». Юридическая фикция как метафора есть высказывание ложное по своей логической форме, которое такжеможет не соответствовать фактической правде, но при этом выступать в качестве юридической нормы. Как пишет Ф.Шоер, «иногда важно действоватьи говорить, как если бы что-то было правдой»228.В этой связи он и обращается к работе Г.Кельзена «Основная норма»,в которой объясняется, почему юридическая фикция является метафоричнымвысказыванием. Обычно, утверждает автор, мы понимаем фикцию какутверждение близкое ко лжи, то есть преднамеренное ошибочное заявление,однако при этом фикция лишается компонента фактической лжи.
Итак, юридическая фикция как предположение является утверждением лжи: эта условная реальность и даже, чаще всего, несоответствие фактической правде.Юридическая фикция как предложение, т.е. языковая конструкция,включенная в норму права, есть высказывание одновременно истинное иложное, что, естественно, недопустимо с точки зрения принципов правовогомышления. Именно такая форма фикции наиболее полно анализируетсяФ.Шоером на конкретных примерах.
Допустим, рассуждает он, некто утверждает: «автомобили Вольво надежны»229, можно ли считать это высказывание фикцией? Вероятнее всего да, поскольку данное утверждение о надежности Вольво, характеризует весь класс автомобилей этой марки, однако в действительности, объективно есть некоторые автомобили Вольво, которые немогут быть названы надежными в силу некоторых обстоятельств. Поэтомуутверждение о том, что «автомобили Вольво надежны» может рассматриваться как фикция, поскольку объем класса характеризуемых предметов чет228Там же.229Там же.192ко не выделен.
Иначе говоря, чтобы данное утверждение было достоверноистинным, надежными должны быть признаны 100% автомобилей Вольво. Вдействительности, то есть фактическая правда иная: некоторый % Вольвообъективно ненадежны. О чем это говорит? Высказывание «Вольво надежны» есть фикция, то есть допущение истины при недостоверности фактической правды.Иллюстрируя различные примеры из повседневной жизни, Ф.Шоерприходит к выводу о том, что всякое высказывание, полученное в результатеобобщения можно признать фикцией. Далее в качестве примера юридической фикции он приводит юридическую норму «отцовства».
Отцовство, поего мнению, является признаком мужчины, который имеет юридический статус мужа матери (ребенка) в браке, поэтому он потенциально является отцомлюбого ребенка, зачатого и рожденного в браке с женщиной, имеющей, таким образом, статус матери. Реально же, женщина-мать, может, состоя в браке с одним мужчиной, зачать и родить от другого, при этом биологический«отец» не получает одновременно с фактом зачатия и родов юридическогостатуса отцовства. Фактически и юридически признаком отцовства наделяется тот мужчина, который состоит в браке с женщиной, именуемой матерью.Поэтому отцовство мужчины, не являющегося биологическим отцом ребенка, зачатого в браке с женщиной, его супругой, следует признать юридической фикцией, т.е.
высказыванием одновременно истинным и ложным: истинным, поскольку оно соответствует юридической норме, и ложным, поскольку оно, возможно, не соответствует фактической правде.Такая ситуация, по мнению Ф. Шоера, была широко распространена в тевремена, когда общество побуждало мужчин, состоящих в браке, брать насебя обязанности по заботе за детьми, рожденными в браке, независимо отреального положения отцовства. Поэтому юридическая норма, будучи «правилом предельно общего содержания», является, по сути, фикцией; ведь онане адресует к конкретному действию, и не описывает поведение конкретногосубъекта в конкретной ситуации.
В итоге Ф.Шоер приходит к заключению,193что юридическая фикция должна быть исследована в целях преодоления дистанции или даже снятия противоречия между юридической правдой и действительностью, фактической правдой на уровне соответствия частного случая определенной юридической нормы.Далее Ф.Шоер обращается к анализу фикции в связи с понятием юридического лица, которое, по его мнению, мыслиться согласно пониманию кемявляется человек и, таким образом, термины юридическое лицо и физическоелицо превращаются в фикцию.
Следует отметить, что данный аспект темыявляется одним из популярных и достаточно разработанных также в российских исследованиях.Очевидно, что использование юридической фикции как особой и универсальной техники обусловлено фундаментальными свойствами права какрезультата осознания разнообразных форм социальных отношений. Универсальность фикциям придает мышление, особый логический строй правовогосознания, о чем убедительно свидетельствует и работа Ф.Шоера. Однако нафоне этой универсальности и очевидности логики фикций, возникает когнитивный парадокс, выявляющий несоответствие юридического и фактического измерения действительности.Суммируя точки зрения которые были выражены в ходе столь длительного изучения необходимо отметить, что предмет исследования довольно сложен для того чтобы свести его к компактной формуле. Но было бы неправильно не осветить критику правовой фикции.
На наш взгляд, фикциюнеобходимо отнести к изменению фактов в соответствии с теорией и эта критика философски была бы обоснована. Нет такого понятия как простые игрубые факты, в соответствии с которыми теории должны существовать, таккак все факты, особенно те которые представляют собой «коллективное восприятие общества». Наш жизненный опыт с самых ранних лет организован иструктурирован законами речи и мысли.
Наш язык, понятие здравый смысл,научные теории, юридические конструкты - все это средство для организованного обращения с реальностью. Факты - это те конструкты мысли, кото194рые полезны для многих целей и настолько привычны, что никто не сомневается в их существовании или реальности.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
