Диссертация (1155503), страница 25
Текст из файла (страница 25)
Основой жепоиска новых теоретико-методологических оснований, их базисом, как представляется, будет еще не получившая своего развития в современном правовом познании юридическая логика без экзистенциальных предпосылок (или«свободная логика», как ее еще называли со второй половины XX вв. некото-134рые западные и отечественные специалисты в области неклассической логики и теории познания).На первый взгляд, правовые фикции определяются достаточно единообразно: суть правовой фикции, её природа усматривается, прежде всего, в том,что определенные юридические последствия закон связывает с заведомо несуществующими фактами. Соответственно, речь идет о вероятностном и даже предположительном характере фикции, что и позволяет отнести последнюю к особого рода юридическим предположениям, истинным исключительно в силу их признания государством (законодателем), причем, без «экзистенциональных» (собственно, фактических, реальных) предпосылок.
Приэтом собственно юридической (тем более, легальной) дефиниции категории«правовая фикция» нет. Вызывает неопределенность и концепция правовойфикции как некого «антипода закона», сформулированной в свое время вотечественной юридической науке.Одним из ярких представителей именно такого направления исследований фикций в праве и иных гуманитарных сферах и является Г. Файхингер.
В1911 году в Германии вышел его объемный философский трактат под названием «Философия «Как если бы»». Г. Файхингер уже был известен в философско-правовых кругах Европы как кантовед, предлагающий оригинальныеварианты осмысления многих правовых идей родоначальника немецкойклассической философии. Вообще, упомянутая здесь работа Г. Файхингеранаучной общественностью была воспринята позитивно и правовые идеи«философии фикции», или «юридического фикционализма», начали быстрораспространяться в Германии, захватывая не только философско-правовые итеоретико-правовые, но некоторые нефилософские (например, лингвистику)сферы. Позже оформилось достаточно представительное движение, заявившее претензию на пересмотр оснований всей сферы «правовой духовности»,включая теории правового сознания и правового мышления как важнейшихэлементов правовой культуры.
В учении Г. Файхингера обнаружился значительный философско-правовой потенциал.135Работа Г.Файхингера, созданная им в период с 1876-1878 гг., представляющая собойопыт систематического изучения влияния фикций намногие (в том числе, и правовую) области человеческой деятельности. Этомонографическое исследование произвело большое впечатление в немецкихнаучных кругах и, естественно, оказало влияние на немецкую правовуюмысль.Некоторые авторы в этой связи считают, что отношение Г.
Файхингерак правовым фикциям чрезвычайно поверхностное и что можно узнать оченьмало о правовых фикциях и правовой мысли, читая этот научный труд. Однако Ф. Сомло в своей работе не упоминает имени Г. Файхингера и, скореевсего, он был знаком с его теорией только что называется понаслышке. Впротивовес ему Г. Кельзен утверждал, что хотя и необходимо различать правовые и научные фикции, но правоведы могут приобрести знания о юридической фикции, изучая философию права в формате «Как если бы».Значение его работы в современной немецкой правовой мысли можетбыть получена из библиографии работ обсуждающей применение философиик различным правовым проблемам.
Он не только показывал немецким правоведам способы использования фикций, но и демонстрировал свои собственные интеллектуальные инструменты и сделал очень многое, для того, чтобыразвенчать «бессознательную метафизику» которая присуща неструктурированному мышлению. Если Рудольф фон Иеринг учил немецких правоведовдумать о законе в терминах цели, то Файхингер учил их рассматривать концептуальную структуру правовой мысли в качестве конечного средства.Краткий обзор философско-правовых идей Г. Файхингера убеждает всходстве его взглядов с американским прагматизмом, даже есть предположения что он более прагматичен, чем, собственно, американская школа, в товремя как американские прагматики всегда настаивали на важности детали иопасности обобщений, их противники ссылались (насколько это возможнопри изучении методологии) на наблюдения связанные с природой мышленияв целом. Со своей стороны он выполняет критическое и тщательное изучение136процессов мысли используемых в различных науках.
Он получил свои обобщения о человеческой мысли не с помощью дедукции примеров связанных сприродой мысли в целом, а рассматривая способы мышления в отдельныхнауках. Примечательно, что он отстаивал точку зрения, что философию следует изучать не как отдельный предмет, а как сопутствующую методологиюсвязанную с отдельными областями науки.В работе «Как если бы» Г. Файхингер описывает правовые фикциииспользуя прошедшее время в силу того, что фикции, по его мнению, принадлежат к той стадии развития права, которая не существует в актуальномвремени и поэтому всегда носит исторический характер: 1) фикция всегдакажется очевидной, когда мы обращаемся к прошлому, которого нет в настоящем; 2) фикция как предмет прошлого оказывает определенное влияние набудущее, так как закон неизбежно сталкивается с новыми правоотношениями, которые возникают в будущем и предугадать заранее их нельзя.Чтобы понять функции правовой фикции, Г.
Файхингер изучает ее влогико-правовом и философском контексте. Он выдвигает идею о «гипотетических фикциях», которые позволяют субъекту воспринимать окружающиймир и превращают предметы этого мира в объекты познания. К таким гипотетическим фикциям субъекты права относят конструкции «как если бы», т.е.«как если бы» эти факты были истинны.
Заметим, что, естественно, правовоемышление, правовые действия и правовые чувства, характерные для конкретных субъектов, носителей национальной правовой культуры направленына формирование правовых фикции, так как именно с их помощью разногорода неупорядоченные переживания «упорядочиваются» в эти специфические мыслительные конструкции.В правовой фикции то, что реально возможно и не произошло, ужерассматривается как «происшедшее», хотя здесь в полной мере и сознательно допустимы (и законодателем, и правоприменителем) жесткое фактическоепротиворечие с действительностью (например, считать «умершим в судебном порядке» того, кто возможно жив и здоров). Еще римское право включа137ло определенный уровнем античного правового мышления набор юридических фикций.
В современной Европе юридические фикции, естественно, подверглись изменению, но сущность их осталась все же неизменной: субъектыюридической деятельности приходят к «правильному» при помощи «ложного».По мнению Файхингера, фикции по природе своей иррациональны,однако, они остаются в поле рационального правового мышления, более того, формализуют на правовом уровне те факты, которые в силу отсутствияэкзистенциональных предпосылок, казалось бы не могут быть вообще никаклогизированы.Правовая фикция – это, во многом, искусственное юридическое образование, нормативное явление не отражающее (по классической схеме понимания природы соотношения норм права и системы общественных отношений)имеющих место фактов, процессов, отношений, событий, деяний, но черезинтеллектуально-волевую деятельность законодателя их создающее, с цельювосполнения «белых пятен» (в соответствии с формулой «как если бы») нафактологической стадии правоприменительного процесса и в целом, в механизме правового регулирования, функционирующем в конкретном, национальном государственно-правовом и социально-правовом пространстве.В частности, в логическом формате «как если бы…» в современной отечественной правовой жизни следует «считывать» такие фикции, как «усыновление», «признание гражданина умершим при отсутствии о нем сведенийв течении пяти лет», «снятие судимости», «освобождение от уголовной ответственности при деятельном раскаянии» и др.В свою очередь, французский исследователь Лекок180 описывает юридическую фикцию как интеллектуальную параллель сравнимую, например, стем, как физики XVII-XVIII вв.
объясняли хорошо известное явление «при180Lecocq L., De la fiction comme procede juridique, These, Universite deParis, 1914, p.242.138рода не терпит пустоты». Современные же физики в своей попытке объяснить эти концепции избегают метафорического притяжения. Некоторые сейчас объясняют притяжения очень прозаично, как свойство пространства. Несмотря на то, что это объяснение может показаться неудовлетворительным,по крайней мере оно не является фикцией.Зачастую именно фикции являются вспомогательными средствами приизложении материала.
Одним из ярких примеров использования фикции вфизике является теория относительности Эйнштейна, которая рассматриваетпространство и время в фиктивном виде (в форме задач, вопросов). Именнопоэтому фикция помогает научному прогрессу, представляя собой средствонаучного познания. В экономике яркими примером фикции являются деньги,представляющие собой условный знак и их эквивалент, выражающийся вприравнивании денег к товару; фикция металлических денег, которые породили бумажные денежные знаки; безналичные деньги, а именно их передачас помощью цифровых записей, а также виртуальные счета (обезличенные металлические счета), то есть деньги представляют собой вынужденный технический правовой прием.Л.А.
Лунц в работе, посвященной денежным обязательствам, анализирует принцип номинализма в денежной политике капиталистических государств первой половины XX века и приводит интересный пример фикции изпрактики американских судов: «В деле Deutsche Bank v. Humphreys, 1926 г.председатель Верховного Суда Оливер Холмс сказал: «Очевидно, что фактически доллар и марка могут иметь различную стоимость (values) в различныемоменты времени, но с точки зрения закона, устанавливающего денежнуюединицу, стоимость остается неизменной». Здесь получила свое отражениедоктрина правовой фикции «неизменной стоимости денег», которую сфор-139мулировал Knies... и которая внесла столько неясности в вопрос об исчислении убытков»181.Любое исследование не может существовать без различных классификации.
Однако Файхингер рассматривает любые классификации как фикции,по крайней мере, по двум причинам:1) исследователь рассматривает класс предметов или отношенийкак единое целое, хотя класс состоит из отдельных людей, которые отличаются между собой. Мы говорим о классе «человек»,хотя, по большому счету, невозможно думать «абстрактно о человеке». «Когда мы представляем человека он должен быть черным или белым, низким или высоким», в этом случае наш абстрактный человек должен быть «черно-белым и низковысоким»;2) в области права и морали также сталкиваешься с подобнымитрудностями. Например, мы не можем осуждать поведение других не предполагая при этом наличие у них правовой свободыили (в рамках морального дискурса) «доброй воли», Однако полностью свободное действие будет находиться за рамками правового регулирования и моральной критики или одобрения, что,безусловно, следует учитывать и при разного рода типизацияхправового поведения.Его подход к решению вопроса о природе юридических фикций имеетсущностный характер: как с помощью сознательно ложных идей субъектыразличных видов юридической практики могут делать юридически правильные выводы и на них основывать свои решения? Где, в этом случае, «стандарт по которому можно определить «ложность»? Разве не ясно что мы от-181Лунц Л.А.
Деньги и денежные обязательства в гражданском праве.М.:Статут,1999.С.170.140личаем правду от лжи, отвечая на вопрос: имеет ли рассматриваемая ситуация какой-либо аналог в реальном мире?В качестве примера рассуждений на эту тему Г. Файхингер обращается к иному научному дискурсу. «Мы говорим об энергии, однако мы не можем найти во Вселенной предмет, который был бы энергией, таким образом,энергия это ложное понятие. Мы говорим о точках, однако, не можем найтиих в природе, таким образом математические точки это и есть фикции.Именно отсутствие физических аналогов для наших интеллектуальных процессов и заставило нас назвать эти идеи ложными.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
