Диссертация (1155344), страница 18
Текст из файла (страница 18)
Тем не124менее, в них же выражена вера в мессианскую роль России дляЗападного мира:Пойми великое предназначеньеСлавянством затаённого огня:В нём брезжит солнце завтрашнего дняИ крест его — всемирное служенье.(“Европа”)Но я верю, расступится бездна!И во всей полноте бытия —Всенародно, всемирно, всезвездно —Просияет правда твоя!(“Русь гулящая”)А избранный вдали от битвКуёт постами меч молитвИ скоро скажет: “Бес, изыди!”.(“Русь глухонемая”)Повторяя самоотверженный акт молитвы за врага, верующийуподобляется Спасителю, просящему за своих мучителей: “Отче!отпусти им, не ведают, что творят...” (Евангелие от Луки, гл.
23, ст.34). Таким образом, исполняя свой миротворческий долг передРоссией как “матерью”, дети которой убивают друг друга, Волошинсам становится подвижником, избранным, движущимся к ГрадуБожьему.Возможно, здесь следует привести один случай, произошедший125весной 1916 г., когда Волошин был призван на военную службу. Поэтдействительно выехал из Парижа в Россию, однако совсем с другойцелью: провозгласить свой отказ от службы и объяснить причинытакого ответа. Его заявление, адресованное военному министру вноябре этого года, убедительно демонстрирует глубину убеждений,ранее высказанных поэтом в стихотворении “Россия”.“Я отказываюсь быть солдатом, как Европеец, как художник,как поэт: как Европеец, несущий в себе сознание единства инеразделимости христианской культуры, я не могу принять участия вбратоубийственной и междоусобной войне, каковы бы ни были еёпричины. Ответствен не тот, кто начинает, а тот, кто продолжает...Как художник, работа которого есть созидание форм, я не могупринять участия в деле разрушения форм, и в том числе самойсовершенной – храма человеческого тела”[54:642-643].Волошин также подчёркивает, что не верит “наивным формуламвойны за прекращение войны” и что за поражением на физическомплане следует победа на духовном, а это и есть его цель, цель народа,истинное предназначение России.Тем не менее, избавление от болезни всегда проходит лишьпосле её обострения.
И духовной лихорадки России не избежать.Чтобы свершилось чудотворное воскрешение, смерть должна войти всвои права, а значит, грешная Русь должна окончательно ибесповоротно заслонить собой Русь святую.Подобно римскому центуриону Лонгину, раскаявшемуся иобретшему христианскую веру только после убийства Спасителя,современный Волошину анархист, одержимый бесом, сам не видит и126не сознаёт своей болезни. Лишь уничтожив прежнюю Россию ипозволив ей возродиться, он возвращается к лику Отца и сам в себепреодолевает своё бесовство.127§ 3.3.
Историософские мотивы в поэзии М. А. ВолошинаТемны и неисповедимыТвои последние пути,И не допустят с них сойтиСторожевые Серафимы[195:148-149](“Родина”, 1918)В период войн и общественных резонансов начала XX в. поэтомовладевает желание во что бы то ни стало постичь судьбу своейродины, выявить пути её истории как в прошлом, так и в будущем. Заэтим он обращается к историософии в попытке предугадать будущеесвоей страны и будущее всего мира.Так, в стихотворении “Над законченной книгой” М. Волошинвступает в воображаемый диалог с Творцом, желая определитьграницу, за которой заканчивается человеческая воля и открываетсясфера божественного начала:Не ты лиВ минуту тоскиШвырнул на землюВесы и мечИ дал безумнымСвободу веситьДобро и зло? [184:373](“Над законченной книгой”, 1915)Поскольку, в соответствии с православной концепцией, ничто вэтом мире не происходит без одобрения Господа, справедливымкажется вопрос, адресованный человеком Создателю.
Несмотря на то,128что в этом вопросе просматриваются смелые, почти хайямовскиенотки (ср. “Не ты ль тому виной, что жизнь моя греховна?” [Хайям];“Не ты ли/ неволил разум/ принять свершенье/ непостижимых/ твоихпутей/вовсём гореньи/противоречий,/несовместимых/длячеловечьей/ стеснённой мысли?” [Волошин]), важно понимать, чтостихотворение лишено обвинительного подтекста или крамольнойокраски, которую иногда усматривали в его творчестве современники.Поэт только жаждет прозрения, искренно стремится увидеть мудростьбожественной воли. Неслучайно здесь использование архаичнойформулировки, заимствованной из “Апокалисиса”: ср.
“Он топчетточило вина ярости и гнева Бога Вседержителя” (Иоанн Богослов) и“Не ты ли/ смесил народы.../и топчешь, грозный,/ грозды людские/ вточиле гнева?” (Волошин).Эти идеи также получили своё развитие в публицистике М.Волошина. В статье “Пророки и мстители” поэт сопоставляет словаФ.М. Достоевского с предсказаниями св. Киприана, писавшего вконце третьего века:“Мир близится к концу.
Это не старость, это признакнадвигающейся смерти... Человек старится и умирает. Так же и мирдолжен умереть. Все знаки свидетельствуют о том, что земля близитсяко времени своего распадения… Жизнь не кончается старостью, онаначинается усталостью”[129:229].Другой отец церкви, Лактанций, предлагает ещё более точноевыражение их мыслей:“Мир подходит к концу. Зло царит в мире. И придут временаужаса. И не будет таких, кому мила жизнь. Города будут разрушены129досамогооснования,огнёмимечом,землетрясениями,наводнениями... Земля не даст плодов своих человеку...”[144:128-131]Сравнивания пророчество Ф.
М. Достоевского с предсказаниямиотцов церкви, М. А. Волошин замечает и подчёркивает однусущественную разницу между их утверждениями: Лактанций говорито моральном падении мира, св. Киприан – о его старости, с ужасомотмечая, что лучи солнца бледнеют и размеры луны уменьшаются,однако оба они остаются в пределах материального мироощущения.Напротив, в предсказании Ф. М. Достоевского Волошин чувствуетприближение катастрофы иного рода: психологического потрясения,которое всё “переносит из внешнего мира в душу человека”.Художник напоминает, что “обезьяна сошла с ума и сталачеловеком”.
Однако из этого положения он делает неожиданныйвывод: “Следующий день начнётся, когда человек сойдет с ума истанет Богом”[42].Волошин уподобляет зарождение и успокоение революционныхнастроений биениям кармического сердца: эти биения “идутритмическими скачками и представляют непрерывную пульсациюкатастроф и мировых переворотов”[42].Необходимость живой реакции на подобную “пульсациюкатастроф и переворотов” Волошин подчёркивает и в другой статье,озаглавленной “Поэзия и революция”: “У поэта - один долг, - пишетВолошин, - стать голосом вещей и явлений глухонемых по природесвоей”[43].Как и у Достоевского, у Волошина сквозь повсеместный хаос (ипрежде всего – хаос нравственный), а также связанное с ним130предчувствие Апокалипсиса пробивается тяга к чистоте, к душевномуздоровью.
И всё же в прогнозах двух авторов видна принципиальнаяразница. В отличие от предсказания Достоевского, согласно которомудаже тяга к цельности неспособна спасти тех, кто находится во властибесов, до момента их искреннего раскаяния (а это бессрочнооткладывает воплощение пророчества о Новом Иерусалиме), прогнозВолошина более позитивен: время в лирике Волошина – циклично,Апокалипсис завершает старый миропорядок, предвещая новый. В егопоэтическойсистемеАпокалипсисведётлишькдуховномуперерождению. У Достоевского же падение человечества и утратаверы в Бога приводят к полной безнравственности и духовномувырождению (“Если бога нет – всё позволено”), что ведёт к страданиюкак к пути духовного очищения.
Это говорит и Кириллов, и Дмитрий,и даже Иван Карамазов (“Да ведь коль эта истина воссияет, так вас жепервого сначала ограбят, а потом... упразднят”[цит.по 102:143-144]). ПоДостоевскому, лишь страданием можно прийти к Граду Божьему.Но вместе с тем, как и Достоевский, Волошин стремится кглубинному раскрытию апокалиптической мысли вместо прямогопровозглашения Страшного суда. Ему интересна стоящая за русскойусобицей идея, сама концепция жизни:Сгорая – жги!Замкнутый в гроб – живи!Таким Мой мир приемлешь ты?- Приемлю…[50: 67](“Левиафан”, 1915)Волошинуказываетнаисторическое131воплощениетехпреобразований в революционном самосознании, которые ещё в концеXIX столетия предсказывал Ф.М.
Достоевский. В частности, ужеупомянутаянамишигалёвскаяконцепцияобезоговорочномдеспотизме, к которому русская революция неизбежно придёт впоисках безграничной свободы, получает не только отражение, но идальнейшее развитие в публицистике поэта. “Социализм тщетно ищетточки опоры... во всеобщей забастовке и в неугасимой революции... –утверждает поэт.
– Он неизбежной логикой вещей будет приведён ктому, что станет искать… в диктатуре… Все очень широкиедемократические движения... неизбежно ведут к цезаризму”[40:84].Тем самым Волошин подтверждает мысль, высказаннуюДостоевским в письме своему брату Михаилу: “Мне кажется, что мирнаш — чистилище духов небесных, отуманенных грешною мыслию.Мне кажется, мир принял значенье отрицательное и из высокой,изящной духовности вышла сатира”[96:11]. Подобное подтверждениемысли Ф.М. Достоевского о стремлении к освобождению, котороеприводит к противоположному результату, мы находим в одном изпрограммных стихотворений Волошина, озаглавленном “Китеж”:Я сам — огонь.
Мятеж в моей природе,Но цепь и грань нужны ему.Не в первый раз, мечтая о свободе,Мы строим новую тюрьму[94:148].Такая метаморфоза кажется совершенно закономерной иДостоевскому, и Волошину. Оба дают одинаковую оценку попыткампостроить новый мир без “цепи и грани”. По мысли Достоевского,современныенигилистыхотят132“устроитьсясправедливо,но,отвергнув Христа, кончат тем, что зальют мир кровью...”[98:357].Волошинподхватывает,однакотворческипереосмысляетэтопророчество, взяв за основу знакомые ему политические стремленияреволюционеров: “Россия будет единой и останется монархической,несмотря на теперешнюю “социалистическую революцию”.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
