Диссертация (1155293), страница 44
Текст из файла (страница 44)
В цитируемом стихе, который так и называется «Судьба стиха – миродержавная», он говорит одворцовом перевороте Елизаветы Петровны: «Когда и тайное и явное / в силке забьется шелкокриво…»506.Держава Кублановскому важна для защиты религии. Поэтому так значим для него образ Византии, много сделавшей для проповеди христианства.Находясь в местах, связанных с торжеством второго Рима поэт может заметить: «Стяг золотой с грозным орлом, / белые двери – и / Пасха прошла всяпод крылом / павшей империи»507.В стихотворении «Византия» Кублановский, размышляя о канувшей влету державе, говорит: «Но в палермских апсидах грубеющих, / флорентийской пожухшей слюде / да и в окской излуке синеющей / – Византия нигде ивезде!»508.История, по Кублановскому, неотделима от эстетики.
Поэт наслаждается открывающимися ему видами в прошлом. Духовность как бы следует закрасотой, просодия, неожиданная рифма или слово становятся у него частостихообразующим фактором. Эстетическое любование прошлым, наряду с504Кублановский Ю. Из сборника «Земное время». Стихи // Вестник РСХД, №3, 1979.Кублановский Ю. Стихи // Вестник РСХД, №2, 1988.506Кублановский Ю. Стихи // Вестник РСХД, №2, 1987.507Кублановский Ю. [Без названия] // Вестник РСХД, №3, 1989.508Кублановский Ю.
Стихи // Вестник РСХД, №2, 1986, с. 112.505227отслеживанием элементов духовности, характерно для Кублановского. В качестве примера такого любования можно привести строчки из стихотворения«Венеция. Начинает смеркаться»509. Говоря о городе в лагуне моря, о «византийском форпосте под эгидою евангелиста» Марка, Кублановский живописует: «Марк в кокошниках. Нам / будет сниться его позолота», «Серый мраморпоблек /глянцевито с торца голубея. / И сгущается снег / перьев – вкруг сизаря-чичисбея».Если для Кублановского чрезвычайно важен образ видимого мира, тоОльга Седакова стремится взглянуть на историю из инобытия: она сопрягаетпрошлое с метафизикой. Так, в стихотворении «Опыт истории»510 она трактует текущие события как «Плач о взятии Царьграда», то есть в контекстеутрат и поражений.
История родит беду сродни той, какая произошла в Угличе, когда был убит малолетний царевич Димитрий. Воскресить его возможно только в метафизическом измерении. И вот в тексте появляется «целитель белоглазый»: «он может с кровью говорить / он может с будущимсцепить / распаянные звенья».Седакова надеется, что что-то похожее произойдет и с нами: «И к намГосподь, не будь жесток! – / Дай краткий век и точный срок». Но о какомспасении идет речь, имеет ли оно христианские корни? Непонятно.
Поэтессавполне намеренно создает размытую картину, в которой читатель может увидеть свои предчувствия.И история, и метаистория воспринимаются поэтессой как некая размытая реальность, неясное пространство. Конкретики мало, есть только общиевпечатления, эстетски наброшенный контур.Характерный пример такой размытости – «Легенда двенадцатая», стихотворение о Сергии Радонежском511. Автор рисует портрет святого, как быразмазанный во времени. При этом Седакова использует отрицательные кон509Кублановский Ю.
Стихи // Вестник РСХД, №2, 1988.Седакова О. Стихи // Вестник РСХД, №3, 1984.511Седакова О. Стихи. М.: Гнозис; Carte Blanche, 1994. С. 89, 90.510228струкции. Обращаясь к житию преподобного, она говорит, что мы не видимСергия-мальчика, «глядящего на воду» и «видящего странные растенья». Невидим мы и Сергия-мужа, «разделившего с медведем / последний хлеб иставящего стены». Не видим и Сергий-старца, «о котором говорили, / что ангелы беседуют при нем».Седакова не берет в качестве характеристики ни одной яркой житийнойистории, будь то явления ангела отроку Варфоломею или благословение,данного преподобным Дмитрию Донскому на Куликовскую битву.
Историяоказывается выведенной в плоскость духовных созерцаний и движений душисвятого. Сергий возникает в стихе как мистическое видение: «Это как цветок./ И кто его возьмет, когда не ты, / к твоим цветам, стоящим на коленях?».Седакова выражается по-декадентски вычурно. Тем не менее, к концустихотворения мы уже видим преподобного не как отсутствующего, а какприсутствующего. Но это присутствие довольно странное.
Он был «тот, когоуже не оставалось, / кто был уже ненастье, хвойный лес, / и вздрагивающий,и ждущий воздух, / кто был глубокий искренний амбар / таинственного северного хлеба». И этот таким образом материализовавшийся человек «спокойно опустился на колени / перед поклоном и остался виден / издалека, ивсюду, и внутри».Так завершается стихотворение. Туман не рассеялся. Образ, однако,проявился. К русской истории и к истории Спасения он имеет весьма отдаленное отношение, хотя с точки зрения эстетики достаточно выразителен.Однако читатель ни на секунду не сомневается, что образ придуман, что вдействительности все было не так.
И «сокрытое», с которым работает поэтесса, идет не от бытия, о котором говорил Хайдеггер: все связано с эстетскойпоэтической игрой.После витиеватых стихов Седаковой, тексты на тему истории ЕленыПудовкиной кажутся бесхитростными. Но они тоже характеризуют людей«второй культуры». Пудовкина считает, что мы живем, как голый человек на229голой земле, и всякий раз начинаем все заново.
В стихотворении «На даче»(1975) поэтесса говорит: «Боимся мы истории своей, / Косматой нищенки,старухи бесноватой / Что выгнала монголов из степей / И немцев из лесов, ипрочих супостатов / И собственных сама сжирала сыновей»512. В стихотворении «Сегодня тучи молча, без чудачеств» она пишет: «Но мы живем на брошенной земле, / И наши будни выросли во зле. / А если что и промелькнуло втучах – / То эти знаки ничему не учат, / Лишь мучают всю протяженностьлет»513.Времена застоя порождают чувство полной оставленности, пустоты. Встихотворении «Горстку сушеных грехов приносит старушка» Пудовкинапризнается, что «по слезам плывет лодка моя без весел».
Но ее пугает не выпадение из текущего исторического момента, а конец истории Спасения:«Страшно: и лес гниет, и гибнут Твои дела»514. Впрочем, в другом тексте поэтесса высказывает мысль, что, несмотря на брежневское безвременье, «овечности не кончена глава». И: «мы с тобой спасемся, вероятно». Так завершается стихотворение «Не жизнь идет, но длится черновик» (1977)515.Тему застоя, которая, конечно, для андеграунда была не историей, а современностью, продолжает Елена Игнатова, любящая подчеркнуть свою дистанцию к советским реалиям. «Сколько можно, несу непосильное бремятруда / соглядатая, очевидца», – пишет она в стихотворении «Ничего не проси у страны – ни любви, ни суда» (1974)516.В стихотворении «Я на улицу выйду.
Смердит...» (1974) показана картина безвременья в ее ленинградской раме: «Я на улицу выйду. Смердит. /512Пудовкина Е. Стихи // Вестник РСХД, №3, 1986.Пудовкина Е. Стихотворения // Часы, №29, 1981.514Пудовкина Е. Стихотворения // Часы, №29, 1981.515Пудовкина Е. Стихи // Вестник РСХД, №3, 1986.516Елена Игнатова. Стихотворения разных лет. Часть вторая // Иерусалимская антология. Избранное.
[Электронный ресурс:] Код доступа: http://www.antho.net/library/ignatova/selected02.html Дата обращения:09.07.2018513230Пот рабочий стекает с трамваев, / важный гость на «Аврору» спешит, / черным бесом метнется, пролает»517.Этот текст литературный критик М.В. Копелиович назвал самым резким и открыто диссидентским. Здесь Петербург лишь однажды скрыто напоминает о себе «дворцом, где не видно хозяев». В остальном – только Ленинград, «заповедник советской России»518.Игнатова долгое время работала профессиональным экскурсоводом, и вее стихах встречается немало исторических деталей, с которыми она оперирует со знанием дела.
Например, у нее появляется ангел со шпиля колокольни в Петропавловской крепости: «Этот грустный и прекрасный мир, / легкимоблаком накрытый день, / только ангел над Невой летит, / серебристую роняятень» (1970)519.Главный лирический герой поэтессы – ее родной город с окрестностями, где буквально на каждом шагу натыкаешься на памятники и памятныеместа. Культура и история – это фон, на котором разворачиваются поэтические картины. Иногда эти полотна имеют религиозно-исторические перспективы, как в стихотворении «Спас-на крови» (1976)520.
Иногда культурные,как в двухчастном стихотворении «Летний сад» (1973)521.В тексте «По вечеру в каверзных санках» (1971)522 Игнатова признается, что мечтает «влететь в Петербург иностранкой», она видит город на Невекак: «Диковинный, варварски-чуждый / литой православный кулич». Подправославным куличом автор подразумевает, видимо, Троицкую церковь,прозванную в народе «Кулич и пасха».
Такое название дано из-за её архитектуры – ансамбль церкви выполнен в форме пасхальных блюд.517Там же.Копелиович М. Гранитный Петербург, Иерусалим хрустальный // Звезда, №7, 1999.519Игнатова Е. Стихотворения // Часы, № 46, 1983.520Игнатова Е. Стихотворения // Часы, № 46, 1983.521Елена Игнатова. Стихотворения разных лет. Часть вторая // Иерусалимская антология. Избранное.
[Электронный ресурс:] Код доступа: http://www.antho.net/library/ignatova/selected02.html Дата обращения:11.08.2018522Игнатова Е. Стихотворения // Часы, № 28, 1980.518231Однако, несмотря на значительное число исторических и историкокультурных реминисценций, история как отдельная тема Игнатову не увлекает, в ее творчестве мы не встречаем полотен, описывающих значительныеисторические события.Значительное историческое полотно на церковную тему создал Николай Байтов – драматические отрывки «Обновленцы» (1980)523.
Оно посвящено обновленческому расколу и базируется на трудах, доступных автору в товремя. А именно, на работах «Очерки истории русской смуты 1918 -1925 гг.»А. Левитина и В. Шарова, «Трагедия Русской церкви» Л. Регельсона, «Закатобновленчества» А. Левитина. Байтов фокусирует внимание на некоторыхузловых эпизодах: встреча обновленцев с заключенным под стражу патриархом Тихоном, суд над митрополитом Вениамином в Петрограде, прием обновленцев Тучковым, курирующим в ГПУ «церковный вопрос».Раскольники показаны Байтовым в черном свете.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
