Диссертация (1155293), страница 21
Текст из файла (страница 21)
Поэт вспоминает Державина,Пушкина – религиозную линию русской литературы, в которую и он, пустьсамым боком, оказался вписан.В творчестве Охапкина немало реминисценций и аллюзий к Псалтири.В стихотворении «Прекрасна белая сирень / лиловая сирень обычна»209 – аллюзии к псалму 150: «И хвалят Бога воробьи, / Дыханье птички хвалит Бога».В стихотворении «Из глубины» (1972)210 эпиграф взят из знаменитого 129псалма. В самих стихах, как и в псалме, звучит монолог перед лицом Бога.
В«Завещании» (1972)211 эпиграф «Забвена буди десница моя, аще забуду тебе,Иерусалиме» (Пс. 136: 5) играет важную роль. Он связывает размышления опамяти с памятью Бога, с историей спасения. Впрочем, библейские коннота208Там же.Цит. по: Волчек Д. Только стихи. Памяти Олега Охапкина // Новая карта русской литературы. [Электронный ресурс:] Дата публикации: 13.10. 2008. Код доступа: http://www.litkarta.ru/dossier/poems-only/ Дата обращения:15.08.2018210Охапкин О.
Избранное. Стихи и поэмы. [Электронный ресурс:] Код доступа:http://www.religare.ru/25_861.html Дата обращения: 1407.2018211Там же.209104ции звучат и в самом тексте: «Спасов град – нашу цель едину / Завещаю простолюдину, / Ибо то, что премудрых судит, / Лишь младенцам открыто будет». Как видим, псалом 136 встречается не только в творчестве Востоковой,Сапгира и Величанского.Поэма «Семь песен единой песни» (1973)212 пронизана реминисценциями уже не к Псалтири, а к книге Песня Песней.
Поэт не поддался на соблазнэротизма и связал любовь земную с небесной: «Един Господь, един и человек. / Ты предо мной, любовь моя, развита, / Как свиток Песни Песней – Суламита. / И это я. Да сбудется навек!».Есть у Охапкина и образ Неопалимой купины (Исх. 3:2). В стихотворении «Возврат к деревьям» (1970)213 он, сопрягая природный и пасхальныйциклы, увязывая между собой естественное и чудесное, пишет: «И стебли,солнце заслоня, / Выпрастывают сквозь меня / Листву могучую, живую, / Какбудто я кустом ликую, / От солнца пьян, как от вина, / Пылающая купина».Ветхозаветная палитра Охапкина весьма богата. Чего нельзя сказать опалитре Ольги Седаковой, написавшей немало текстов на ветхозаветные темы. Ее стихи кажутся выкрашенными белилами, их прозрачность обманчива.В творчестве Седаковой постоянно встречаются ветхозаветные аллюзии.
В стихотворении «Давид поет Саулу»214 мы переносимся во времена, когда молодой Давид служил при дворе первого царя Израиля. Если царю становилось плохо, юноша отгонял от него унылую одержимость игрой на арфе.Текст построен как разговор двух библейских персонажей. Давид задает тему, Саул ее подхватывает. Мы оказываемся внутри музыкального произведения и одновременно следим за диалогом, который развивается по всем правилам античного «агона» (наблюдение С.С. Аверинцева)215.212Там же.Там же.214Седакова О. Стихи. М.: Эн Эф Кью, 2001.215Аверинцев С.С. Предисловие // Седакова О. Стихи.
М.: Эн Эф Кью, 2001.213105Седакова, вступая в спор с одноименным стихотворением Рильке,стремится к убедительности звука, но звук получается удивительно вялым.Хотя тут могут быть разные мнения. Так, Аверинцев считает, что седаковское начало («– Да, мой господин, и душа для души – / не врач и не умнаястража.
/(Ты слышишь, как струны мои хороши?) / Не мать, не сестра, а селенье в глуши / и долгая зимняя пряжа…») является одним «из образцовыхзачинов в русской поэзии».«Легенда десятая» (1978)216 имеет подзаголовок «Иаков». Поэтесса обращается к знаменитому сну праотца и его борению с Богом. В стихах нет нибиблейской лексики, ни визионерства.
Автор переводит рассказ в психологическую плоскость, рисует миры, возникающие во сне: «Он спал и спал, зажавв руке / едва надкушенный кусок / пространств, гремящих вдалеке, / и тьмы,бегущей на восток». Бог, с которым боролся Иаков, также трактуется поэтессой как момент сновидения: «и Бог, / который ждать не мог, / изнемогая падал в нем, / охваченный внезапным сном». Впрочем, такая трактовка не отрицает объективного существования Творца.В прибавлении к книге «Старые песни» (1980 – 1981) ветхозаветнаятематика прослеживается в тексте «Плакал Адам, но его не простили», гдеощутимо влияние фольклора. По мнению Н.
Медведевой, стихотворениевоспринимается как резюмирующее завершение известного народного «Плача об Адаме»217.В стихотворении «Слово» из книги «Старые песни» присутствует целый ряд аллюзий к книге Бытия, а именно к рассказу о том, как Иаков служил за Рахиль семь лет (Быт. 29:20). Седакова и здесь трактует сюжет насвой лад. Оказывается, как подметила та же Медведева218, «тому, кто благо-216Седакова О. Стихи. М.: Эн Эф Кью, 2001.Медведева Н.Г.
«Тайные стихи» Ольги Седаковой. Ижевск: Удмуртский государственный университет,2013, с. 79.218Медведева Н.Г. «Тайные стихи» Ольги Седаковой. Ижевск: Удмуртский государственный университет,2013, с. 96.217106дарен, / кто пойдет, послужив, без Рахили / веселый…» – лучше, чем Иакову,в конце концов получившему обещанную плату.Стоит заметить, что ветхозаветные размышления Седаковой не слишком отличаются от новозаветных, о которых мы поговорим ниже.
Метафизическое оформление стиха мешает почувствовать разницу.Эта разница чувствуется у антипода Седаковой – Елены Шварц, чьи«ветхозаветные» тексты пронизаны дионисийским буйством. Ветхозаветнаяистория Шварц тесно связана с Псалмопевцем. «Танцующий Давид»219 чрезвычайно важен для поэтессы. Не случайно свой первый сборник, изданный вНью-Йорке в 1985 году, она так и назвала: «Танцующий Давид»220.В стихотворении говорится о пляске царя перед Ковчегом Завета (2Цар. 6: 14 – 15). И Шварц присоединяется к танцу, впадает в экстаз: «Выламывайтесь, руки! Голова, / Летай из левой в правую ладонь, / До соли выкипели все слова, / В Престолы превратились все слова».Давид для автора предстает вселенским героем. Не случайно в стихотворении «О босые звезды Палестины» (1986) Шварц уподобляет пятки царязвездам.
Танцуя, царь священнодействует. Поэтому: « как сверкающую птицу попугая – / Бог с ладони милостью поил». Сравнение, конечно, странное.Но вполне в духе «сновидческой» поэтики Шварц, где смысл связан не только с метафизикой, но и с нонсенсом.По сравнению с новозаветной темой, ветхозаветная тема Шварц, какзаметил один критик221, звучит свежей и мажорней.Но так происходит не всегда. В стихотворении «Память о псалме»(1981) поэтесса вспоминает 136 псалом, о котором уже не раз шла речь внашей работе.
Его мотив звучит в городе на Неве: «Вот сижу я при рекахсвоих вавилонских, / Вот я плачу (ли плачу?) над Черною речкой,/ Низко ар219Шварц Е. Стихи // Вестник РСХД, №3, 1983.Шварц Е. Танцующий Давид. Нью-Йорк: Russica Publ., 1985.221Бобышев Д. Жареные розы Елены Шварц // Континент, № 51, 1987.220107фу повесив на иву, обнявшись / С жизнью – верткой пиявкой, ухабистой девкой»222. Это уже не своевольное толкование Библии, здесь – попытка увидетьнаш собственный Иерусалим с его / нашими духовными тупиками: «Я ж покругу вращаюсь в рулетке безвидной – / По бельму слепоты».Следует сказать особо о стихотворении «Моисей и куст, в которомявился Бог»223. Поэтесса обращается к известному библейскому стиху оНеопалимой купине (Исх.
3:2). Горящий терновый куст здесь – не детальпейзажа, а архетипический образ, если следовать Юнгу. Автор видит в нем имомент теофании: «О Боже – Ты внутри живого мира / Как будто в собственном гуляешь животе. / В ужаснувшемся кусте / Пляшут искорки эфира». Имомент проявления «самостийности» плоти: «Такое чувство у куста, / Какбудто выключили ток, / Как будто плоть его пуста». Любопытно, что этаплоть имеет художественное измерение: ангел стирает с куста пыль, словнопротирает стекло с помещенной под него картиной. Дух и плоть, согласноШварц, живут в тесном взаимодействии. Не случайно Бог пробует Моисея«на зуб». Но такого понятия, как «преображенная плоть», поэтесса не знает.Она далека от мысли Солодовникова (выраженной им в стихотворении «РизаГосподня»), «что Дух проникает материю».Завершается стихотворение аллюзией к Новому Завету: «Расти, расти,цвети, терновник, / Еще ты нужен для Христа».
Здесь мы встречаем редкийпример использования андеграундом новозаветной экзегезы. Похожие попытки соединить Ветхий Завет с Новым Заветом, прочитать первый в контексте Благой вести часто встречаются разве что в творчестве С.С. Аверинцева,о чем мы скажем ниже. У Аверинцева немало также чисто ветхозаветных реминисценций и цитат. Так, в стихотворении «Молитва на кремлевском холме» (1989)224 звучит голос псалмопевца: «Не нам, не нам постыженным, / но222Цит.
по: Айзенштейн Е. «Дорогой подарок царь-Давида…» // Нева, №9, 2013.Шварц Е. Моисей и куст, в котором явился Бог // Русский базар, №11 (361). Код доступа:http://www.russian-bazaar.com/ru/content/2328.htm Дата обращения: 07.08.2018224Аверинцев С. Стихи духовные. Киев: Дух i Лiтера, 2001, с. 52, 53.223108имени Твоему дай славу» (Пс. 113: 9), «суды Твои» (Пс.118:102). В стихотворении «Стих о благоразумном разбойнике» (1983) содержится аллюзия кПесне Песней225.Миниатюра «Скиния Завета»226 построена на обращении к библейскому свидетельству о «Шехине», то есть о Присутствии. В примечании Аверинцев пишет о том, что вера Ветхого Завета локализовала присутствие Богав точке между крылами изваянных херувимов на крышке Ковчега Завета (1Цар.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
