Диссертация (1155243), страница 26
Текст из файла (страница 26)
Именно в уста «старого лесного бродяги-китайца» вфинальной новелле «Корень жизни» он вложит знаменательный монолог.Женьшеньщиквнушаетсвоемуплемянникулегендарноепониманиеисторических процессов: «В те времена дракон просыпался редко, один раз в тригода, теперь же все чаще слышится его рев, и скоро уже, как говорят, он встанети пожрет всех белых дьяволов, пришедших к нам издалека ради наживы <…>Пока не было у нас этих варваров, китайцы жили мирно и тихо по заветамстарины, соблюдали законы, чтили своих предков и были честны; теперь жезабывают все это, и белые дьяволы радуются, разрушая нашу святую старину,нашу могучую Поднебесную Империю! Из корыстных целей они научили насвоенному делу, продают нам пушки и ружья, но горе им, ослепленным жаждойнаживы! Скоро, скоро уже наш великий желтый дракон стряхнет с себя долгийсон, выйдет из-под земли, откроет свою страшную пасть и поглотит всех враговнаших, тогда опять настанет в Китае мир и тишина, вспомнит народ нашзабытые заветы предков и великих учителей своих, и слава ПоднебеснойИмперии разольется по всей земле! Погибнут враги наши с их хитроумнымивыдумками, с их дьявольскою наукою! Конечно, мне не уже не дожить до этоговремени! Но ты, может быть, увидишь под старость великие события, и тебякоснется могучим крылом своим Великий Дракон непобедимых, бесчисленныхТам же.
С. 42.Байков Н.А. В горах и лесах Маньчжурии: очерки; Тигрица: повесть. Владивосток: Рубеж,2011. С. 366.362363117полчищ Срединного Государства! Теперь еще не время проснуться! Пустьбелолицые дьяволы рвут его могучее тело, терзают его тяжелые члены! Темскорее и внезапнее будет его побуждение, тем гибельнее для них его страшныйгнев! – так пророчествовал старый таежник, сидя у костерка, вперив в пламя егосвои глаза, полные экстаза и непримиримого фанатизма. Молодой китаец лежалоколо него, затаив дыхание и слушая вещие слова старого лесного бродяги» 364.Данный монолог весьма репрезентативен как точка зрения китайца наприсутствие в Маньчжурии иностранцев (читаем – русских). «Очевидно, чтоБайков, имеющий долгий и многообразный опыт общения с простымнаселением, не сильно исказил расхожую точку зрения простых китайцев нарусское присутствие в Маньчжурии – он лишь облек ее в художественноэкспрессивнуюформу.Этотпассажвфинальномрассказекниги–предупреждение русского ученого, офицера, писателя-патриота русскомучитателю.
Оно основано на уроках, вынесенных участником русско-японскойвойны, в преддверии новых эпохальных событий. В нем – не столькопророческие угрозы, зреющие для России на Северо-Востоке Китая (которыеотчасти оправдались в XX столетии), сколько авторский посыл бытьвнимательным к великой культуре великого народа, чьи дети мыслят себяпотомками дракона»365.В 1904–1905 гг. Россия вступает в войну с Японией, военные действияпройдут на территории Китая. Не только офицеры при КВЖД, но и некоторыестоличные русские писатели и журналисты получают возможность получитьреальный этнокультурный опыт общения с китайским населением СевернойМаньчжурии и Ляодунского полуострова.
Известный журналист и детскийписатель И. И. Митропольский был военным, в годы русско-японской войныприкомандированным к 3-му гренадерскому Перновскому полку 366, служил вБайков Н.А. В горах и лесах Маньчжурии: очерки; Тигрица: повесть. Указ. изд. С. 511.Забияко А.А. Ментальность дальневосточного фронтира: культура и литература русскогоХарбина. Указ. изд. С. 44.366Во время русско-японской войны в 1904 под его редакцией в Москве выходил журнал«Война с Японией» (№ 3–31); с ноября 1904 по декабрь 1905 служил в Маньчжурской армии;364365118Маньчжурской армии.
Русско-японская война, горечь поражения в ней былизнакомы ему не понаслышке. Кроме того, состояние фрустрации, витающее вроссийской атмосфере после поражения японцам, требовало, очевидно,«вытеснения». В 1913 г. известный русский журналист и детский писательИ. И. Митропольский367 издаст свою замечательную повесть («одно из лучшихпроизведений» – Е. В. Витковский) 368 «Маленький манза» с подзаголовком«Повесть из манджурской жизни (из эпохи русско-японской войны)» ипосвящением «Посвящается Коле, Сереже и Боре» 369. Писатель расскажет о техсобытиях, которым был непосредственным очевидцем и участником.В повести, написанной для детей, И. Митропольский попытался с точкизрения своего китайского героя-мальчонки показать китайский мир ивосприятие китайцами русских – в противовес японцам.
Его герой – манза ЛиТуймынь. В комментариях писатель поясняет, что «манза» – это маньчжуркрестьянин370, но, по всей видимости, это для него – сугубо территориальногеографическоеименованиежителяМаньчжурии;онсовсемнедифференцирует маньчжуров и китайцев. При этом повесть изобилуетэтнокультурными и этнорелигиозными реалиями жителей маньчжурскогоимпаня: обычный день простой маньчжурской семьи, бабушка, сидящая на канеи целый день курящая трубку, вера маньчжуров в священные рощи и драконов,празднование китайского Нового года, традиционные праздничные шествия ит.д. Приход русских солдат в поселок пробуждает в предприимчивых манзахза отличия в военных действиях удостоен ордена Станислава 3-й степени с мечами и бантом.В 1906 вернулся в Москву в Перновский полк; вышел в отставку по болезни в 1907.367Витковский Е.
На память о русском Китае. Владивосток, 2006. С. 3.368Там же.369Митропольский И.И. Маленький Манза : Повесть из манджурской жизни (из эпохи рус.яп. войны). Москва : кн. скл. М.В. Клюкина, 1913. С. 3.370Манза （满子 manzi）- именование китайских насельников Уссурийского края во второйполовине XIX – начале ХХ вв. Изначально понятием «маньцзы» сами китайцы определялижителей Южного Китая. В Маньчжурии местное население термином «маньцзы» называловыходцев из провинции Шаньдун.
Как известно, именно выходцы из Шаньдуна массовоприходили на территорию Уссурийского края в поисках промысла или избегаяпреследования властей, многие из которых вели бродяжническую жизнь. Так у русскихтермин «манза» нередко отождествлялся с понятием бродяжничества.119желание открыть лавочку, а их сметливым детям дает возможность получатьбез счета лакомства – сахар и невиданное до сей поры печенье. Дружелюбныйобраз русских в восприятии маньчжуров воплощается в реплике бабушки Литуймыня, звучащей рефреном: «Не надо бояться русских» 371. Носителем инойточки зрения является дядя маленького манзы, Ли, ушедший к хунхузам иставшийшпиономнегодяяШао-Синя.Онмучаетсяэтим,носвою«обреченность» объясняет любовью к Китаю и мечтами, разрушеннымииностранцами: «И мне вспомнился Китай, который много тысяч лет тому назадуже имел книги, умел делать порох, тогда как чужестранцы были ещенастоящими дикарями.
Я вспомнил все местности Китая, по которым я когдалибо проезжал в своей жизни, и мне стало жаль не себя, а свою страну. И тогдая решил мстить иностранцам. Может быть русские самые лучшие из них, можетбыть, мы и могли бы с ними сжиться, но мне было удобнее начать с них, и сних я начал. Не презирайте же меня, что я занимаюсь гнусным ремеслом,потому что я занимаюсь им не для низких целей и не для денег. Я –обреченный. Хочешь, я расскажу тебе, что я видел в Китае, и ты поймешьтогда, что это за страна, и полюбишь ее. – и дядя начал рассказывать мне какдлинную сказку, и я слушал ее, весь охваченный новизною рассказа. Онрассказывал мне про чудные памятники, которые стоят на каменных ящерицахв священных рощах.
Он рассказывал мне о громадных реках, по которымплавают огромные джонки и морские корабли. <…> Рассказывал он мне и овеликой китайской стене, которую император приказал построить <…> Нечего,конечно, и говорить, что я не презирал дядю, как этого боялся он сам, а толькобоялся за него и все-таки никак не мог представить себе ясно его ремесла, хотяи прятался вместе с ним от русских солдат. с другой стороны, я никак не могполюбить всех китайцев <…> и не мог ненавидеть русских, а некоторых из них,то есть живущих у нас офицеров, даже любил.
Их солдаты тоже были хорошиелюди. За что я должен был их ненавидеть? Ведь дядя не любит войны, говорит,Митропольский И.И. Маленький Манза: Повесть из манджурской жизни (из эпохи рус.яп. войны). Указ. изд. С. 18.371120что она – горе, - думал я. – А если бы китайцы любили только китайцев, товойна все равно бы была… Значит, нужно что-то другое, чтобы войны не было,или войну посылают нам боги, чтобы люди терпели и наказывались… <…>Попробовал было я объясниться с Николаем Ивановичем, но мы оба не понялидруг друга <…> Николай Иванович только взглядывал на меня своимидобрыми, удивленными глазами и посмеивался над моими усилиями.
<…> Иотпустил меня, надавав мне, по обыкновению, всяких лакомств» 372.Итак, в основу повести, названной «Маленький манза», положенаавторская установка на создание позитивного образа восприятия русскихкитайцами(маньчжурами,манзами).Это–образдружественноидемократически настроенных по отношению к простым маньчжурам русскихофицеров и солдат. И даже то, что им приходится казнить дядю Ли, так как онбыл связан с хунхузами-заговорщиками и добывал для них секретные сведения,находит оправдание в глазах мальчика – ведь это правый суд. Если русскиенесут маньчжурам-китайцам только благо (подкармливают детей, учат ихрусскому языку, лечат больных в своих госпиталях и защищают простыхжителей), то японцы сеют только зло – они «хитрые», жестокие, алчные,некрасивые.
Их суд – неправедный, скорый.Писатель, к сожалению, не избежал «великодержавного» соблазна«облаготельствовать» китайских персонажей: маленький манза, уже с самогоначала начавший с охотой учить русский язык под руководством русскогоофицера, в финале повести находит правду у «закона любви, который принес наземлю русский Бог»373. Данный «спрямленный» благостный финал достаточноспорен с точки зрения исторических реалий этнорелигиозного взаимодействиярусского и китайского населения.
При этом лично знакомый с жизнью простыхжителейСевернойМаньчжурии,вобравшиймногофактическогоиэтнографического материала из своего военного опыта, И. И. МитропольскийМитропольский И.И. Маленький Манза: Повесть из манджурской жизни (из эпохи рус.-яп.войны). Указ. изд. С. 41–44.373Митропольский И.И. Маленький Манза: Повесть из манджурской жизни (из эпохи рус.-яп.войны).
Указ. изд. С. 84.372121создает образ китайского населения Северной Маньчжурии, его традиций иобычаев, семейных отношений сквозь призму не просто ура-патриотическихнастроений бывшего военного, а с народно-демократических позиций,присущих русской литературе.Этномиграционные процессы на Дальнем Востоке в 10-е гг. XX в.,активность китайского населения, прибывающего в Россию после Синьхайскойреволюции 1911 г. и падения Цинской империи, заставляет российские властиобратитьпристальноевниманиенакитайцев,ихсоциокультурный,этнокультурный и этнорелигиозный облик. Эти установки совпадают сразвитием этнографической науки на Дальнем Востоке в предвоенные годы.В 1914 г. в свет выйдет книга еще одного ученого-дальневосточника –«Китайцы в Уссурийском крае» В.
К. Арсеньева 374 . Материалы к этой книгеАрсеньевсобирал,находясь в командировках (1906-1912 гг.),причемнаблюдения за жизнью китайцев было не основной задачей путешественникаисследователя.ДобытыеАрсеньевымсведенияоказалисьбогатымиидостойными публикации отдельной книгой. До того, как дать полное, детальноеописание китайского населения в Уссурийском крае, Арсеньев собрал«Материалы по изучению древнейшей истории Уссурийского края». Этот очеркрассказывает об истории края XII-ХIII веков. Особое внимание автор посвятилвременам Цинской империи и истории Восточной Маньчжурии.
Автор добывалинформацию в 1903, 1906, 1907 гг. во время путешествий в горной областиСихотэ-Алиня и в прибрежном районе Зауссурийского края. По большей частиисточником служили рассказы и легенды местных жителей (легенда обимператоре Куань-Юн); многое рассказали Арсеньеву находки в раскопах,старинные развалины 375 . Задачей своей писатель считал показать, «откудавзялись народы, живущие в Приамурском крае» 376 . В этой книге АрсеньевАрсеньев В.К. Китайцы в Уссурийском крае: Очерк ист.-этногр. Хабаровск : тип.Канцелярии Приамур. ген.-губернатора, 1914.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
