Диссертация (1155135), страница 11
Текст из файла (страница 11)
Под конечным56результатом этого отражения внешнего мира, прошедшего через коллективноесознание этноса «в процессе своего исторического развития, включающегопознание этого мира», мы понимаем национальную языковую картину мира[Корнилов, 2003, 144].Важно отметить, что аналогично корреляции менталитета и языковойкартины мира (см. §2.1.), национальная языковая картина мира ýже, чемсоответствующая концептуальная. Это объясняется тем фактом, что последняя,помимо словесной фиксации окружающей действительности в процессекультурно-исторического развития народа, включает в себя вненаучные знания,интуиции и этнические архетипы. Как верно замечают З.Д.
Попова и И.А.Стернин, национальная языковая картина мира «не передает полностью тукартину мира, которая есть в национальном сознании, поскольку язык, являясьограниченной и «наивной» картиной мира, называет и категоризует далеко не все,что есть в сознании народа [Попова, Стернин, 2007, 54].Однако не стоит забывать, что именно языку принадлежит главенствующаяроль при реализации национальной концептуальной картины мира: словозакрепляетвпространственно-временномконтинууметоспецифично-национальное мировидение, которое отличает один этнос от другого, передаваявербализированную информацию из поколения в поколение.
При исследованиипримордиальных моделей мышления у различных народов язык оказывается«решающим» [Вежбицкая, 2011, 54]. Профессор С.Г. Тер-Минасова метафорическисравнивает слова с «кусочками мозаики», которые у разных языков складываются вразные национальные картины мира [Тер-Минасова, 2000, 53].Национальная специфика проявляется на всех уровнях языка, однако, именноего словарный состав является наиболее ярким и значимым инструментом отражениявидения мира тем или иным этносом. Семантика языка «играет исключительноважную роль в овладении всем информационным богатством человечества»[Мечковская, 1998, 31]. Когда язык выполняет функцию «материального экспонента»картины мира, ее фрагменты обретают знаковое выражение и «артикулируются57сквозь план содержания языка» [Телия, 1996, 227].
Пласты национальномаркированной лексики формируются в лексике языка через определенные словесныесоответствия национально-специфических концептов. Так, О.А. Корнилов выделяеттри группы этнической лингвоспецифичной лексики:1) обозначения национально-специфических реалий бытования народа,своеобразие которых «вытекает» непосредственно из «лежащих на поверхности»экстралингвистических факторов [Корнилов, 2003, 148-149]. Сюда входит, какправило, безэквивалентная и лакунарная лексика (в испанском языке: «corrida» –бойбыков, «flamenco» – южно-испанская народная музыка, «gazpacho» –холодный суп; в баскском: «txapela» – шерстяной берет, «baserri» – традиционныйбаскский крестьянский дом, «pintxo» – вид закуски).2) обозначения универсальных концептов, имеющих специфическиепрототипы:внациональномязыкекаждомууниверсальномуконцептусоответствует определенный национально-специфический образ этого концепта[Корнилов, 2003, 157].
Так, слово, обозначающее «бык», есть во многихкультурах, однако его этнические прототипы и коннотации претерпеваютразительные расхождения в национальных языках. Если, например, для русской ибаскской лингвокультур за концептом «бык» стоит сильное сельскохозяйственноеживотное, то для испанцев образ быка отличается высокой этнокультурноймаркированностью и выступает источником активной метафоризации («que no tepille el toro» – не откладывай на последний момент, «ver los toros desde la barrera»– моя хата с краю, «ser toro corrido» – зубы съесть на чем-либо и многие др.).Другим интересным примером может послужить образ дуба. Во многихлингвокультурах это дерево воспринимается как символ мощи, долголетия ивыносливости (в русском языке: «с одного удара дуб не свалишь», в английском:«great oaks from little acorns grow» – из маленького желудя вырастает большойдуб, в испанском: «fuerte como un roble» – крепкий как дуб).
Для басков помимосимвола мужественности и долголетия в концепте «дуб» (на эускера «haritz»)запечатлен символ свободы этноса. Когда мы, носители русского языка, слышим58слово «дуб», скорее всего, у нас возникает простой образ дерева, в то время какбаск, наверняка, подумает о дубе, растущем в городе Герника, первыеписьменные свидетельства о существовании которого были зафиксированы еще в14 веке. Под сенью этого сакрального дерева испанские монархи клялись чтить«фуэрос» (права) баскского народа.
Поэтому неудивительно, что о дубе, которыйтакже чинно красуется на гербе баскской провинции Бискайя, сложено многостихов и песен и есть немало упоминаний в книгах. «Gernikako arbola dadebeinkatua euskaldunen artean guztiz maitatua» («Дерево Герники – это священныйсимвол, который любят все баски искренней любовью»), – объясняет в своейбалладе «Gernikako arbola» бард Ипаррагирре [Gastibeltsa, Hartza, 2004, 45].Выдающийся испанский писатель и философ Мигель де Унамуно посвятил дубуследующие прекрасные строки: «Te saludo, árbol antiguo, regado con la sangre de loshermanos y llanto de las madres, pero bendecido por la mano de Dios, roble amado, quehundes tus raíces en esa tierra, amasada con los corazones de gentes honradas. <…>¡Arriba, siempre arriba! Vasconia comienza aquí, pero terminará en el cielo»(«Приветствую тебя, древнее дерево, орошенное кровью наших братьев и слезаминаших матерей, но благословенное Богом; сокровенный дуб, ты пускаешь корни вэту землю, замешанную на сердцах честных людей.
<…> Ввысь, всегда только вввысь! Баскония начинается здесь, но завершение ее на небе») [Ereño Altuna,2009, 177]. Из приведенных в этом пункте примеров становится очевидным, чтобез знания национально-специфических прототипов, вложенных в концептымировидения этноса, глубинное проникновение в картину мира этносаневозможно.3) обозначения специфических абстрактных концептов: слова не называютконкретные предметы, а являются обозначением весьма абстрактных понятий[Корнилов, 2003, 149]. Хотя своеобразие семантики таких слов кроется вособенностях природных условий бытования народа, О.А.
Корнилов обращаетвнимание на то, что «без помощи специальных комментариев профессиональныхлингвистов и культурологов, в полном объеме владеющих национальной59языковой картиной мира конкретного языка, проникнуть в суть именуемыхабстрактных концептов чрезвычайно трудно» [Там же, 165]. В качествеклассического примера этой группы слов приводится непереводимость русскогослова простор, а также такие слова, как воля, ширь, раздолье, удаль, которымпрактически невозможно найти лексические соответствия в иноязычныхсловарях.В английской лингвокультуре в качестве знакового примера можнорассматривать понятие «privacy» (дословно – «частная жизнь»), за которым стоитсильно развитое чувство свободы англичан, их индивидуализм и постоянноесоблюдение собственных границ.
Точного эквивалента английского «privacy» нетни в русском, ни в других европейских языках. Удачную цитату по Э. Майолу иД. Милстеду, метафорично описывающую эту характеристику англичан,приводит Т.В. Ларина: «Кто бы ни был тот человек, который назвал англичан«островной расой», он все равно оказался прав лишь наполовину.
Каждый жительАнглии – сам по себе свой собственный остров» [Ларина, 2013, 64].Для испанского народа в абстрактном концепте «мужественность» отраженамноговековая история почитания храброго, смелого и честного рыцаря, а егономинативное поле включает целый лексический ряд: hombría, hombredad,virilidad, masculinidad, valentía, valor, energía, fortaleza, entereza, honor, honra,honrandez, decencia и др. Если слова «masculinidad», «virilidad» и «hombría» могутбыть легко переведены на другие языки, то репрезентация различныхсемантических оттенков испанской мужественности находит отражение внационально-маркированных смыслах, которые не имеют точных переводческихэквивалентов.
Так, honra – это честь, скромность, доброе имя, хорошая репутация;vigor – крепость, сила, мощь, энергичность, предприимчивость, выносливость;entereza – стойкость, выдержка, энергичность, прямолинейность. Все этилексическиеоттенкиформируютединыйконцептуальныйпризнак«мужественность» – один из наиболее значимых для испанской лингвокультуры.60Проведенный нами анализ примеров конкретной реализации национальноспецифической лексики в различных лингвокультурах в очередной разпоказывает, что для успешного знакомства с картиной мира определенногонарода необходимо принимать во внимание внешние условия, влияющие наформирование мировидения этноса.
На это указывает Г.Д. Гачев: «каждый народостается сам собой до тех пор, пока сохраняется особенный климат, времена года,пейзаж, национальная пища, этнический тип, язык и проч., ибо они непрерывнопитают и воспроизводят национальные склады бытия и мышления» [Гачев, 2007,23].В рамках исследования национально-маркированной лексики для успешнойреконструкции и интерпретации языковой картины мира является плодотворнымизучение явления прецедентности, которое получило необычайно широкоеприменение в современной науке. «Сфера распространения прецедентностиохватывает все области современного искусства. Можно сказать, что она сталаодной из примет времени, в котором мы живем» [Шумская, 2012, электронныйресурс].
Согласно словарю иностранных слов, прецедент (от лат. «praecedens» –идущий впереди, предшествующий) – это «случай, имевший место ранее ислужащий примером, оправданием для последующих случаев этого же рода[Словарь иностранных слов, 1894, 710].Появлениефеноменапрецедентностив научнойпрактикеобязановыдающемуся российскому языковеду Ю.Н. Караулову, который в докладе «Рольпрецедентных текстов в структуре и функционировании языковой личности»назвал прецедентными текстами «значимые для той или иной личности впознавательном и эмоциональном отношениях, имеющие сверхличностныйхарактер, т.е.
хорошо известные широкому окружению данной личности, включаяеё предшественников и современников, и, наконец, такие, обращение к которымвозобновляется неоднократно в дискурсе данной языковой личности» [Караулов,1987, 216].61Вслед за Карауловым, Г.Г. Слышкин определяет прецедентный текст как«артефакткультуры»ипредлагаетпониматьподним«любуюхарактеризующуюся цельностью и связностью последовательность знаковыхединиц, обладающую ценностной значимостью для определенной культурнойгруппы» [Слышкин, 2000, 5]. Известный языковед различает микрогрупповые,макрогрупповые,национальные,цивилизационные,общечеловеческиепрецедентные тексты и исключает класс индивидуальных прецедентных текстов,ввиду того, что прецедентным текст становится лишь в процессе коммуникации,когда носителю концепта удается добиться того, чтобы текст был включен ваксиологическую систему какой-либо группы [Там же, 32].Нам также близка дефиниция, предложенная Л.В.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
