Диссертация (1154407), страница 35
Текст из файла (страница 35)
То, чтоМандельштам – «не-собачий» человек – косвенно явствует из шуточноготеста Анны Ахматовой, якобы предлагавшегося ею всем новым знакомым:«Как известно, великая поэтесса Анна Ахматова была человеком умным,проницательным, достаточно прямым и точным в своих решениях. Онапридумала свой собственный психологический тест для типированиямалознакомых людей. Каждому новому знакомому поэтесса задавала всеготри вопроса о предпочтениях:«Чай или кофе?»358Есенин С.А. Я обманывать себя не стану… // Электронный ресурс http://www.stihirus.ru/1/Esenin/164.htm207«Собака или кошка?»«Пастернак или Мандельштам?»По полученным ответам Ахматова рисовала психологический портретсобеседника.Веетипологиибыловсегодва,диаметральнопротивоположных, варианта: «Чай, собака, Пастернак» или «Кофе, кошка,Мандельштам»359.Дажееслиэтаисторияявляетсявыдумкой,товыдумкапарадигматически значима: Мандельштам оказывается «в одной связке» скошкойи«против»собаки.Сворыбезличных,ненаделенныхиндивидуальными чертами собак в голодном Крыму – примета всегоотталкивающего и страшного.Самым же примечательным фактом является то, что собаки неупоминаются только в одном тексте «крымского» цикла: «Еще далекоасфоделей…» («Меганом»), и текст этот посвящен путешествию в царствомертвых:Но здесь душа моя вступает,Как Персефона, в лёгкий круг,И в царстве мёртвых не бываетПрелестных загорелых рук.Зачем же лодке доверяемМы тяжесть урны гробовойИ праздник чёрных роз свершаемНад аметистовой водой?(«Еще далеко асфоделей…»)360Толкуя это стихотворение, Ф.
Гёблер пишет: «Стихотворение этоимеет своей темой бренность, смерть, причитание над покойником и359ВарламоваС.Чай,собака,Пастернак//Электронныйhttps://snob.ru/profile/28864/blog/86998360Мандельштам О.Э. Сочинения в 2 томах. – Тула: Филин, 1994. – Т.1. – С. 62.208ресурсзахоронение в «веере» времени. Черный цвет доминирует, над раем навислаугроза: «асфодели», время цветения которых — как указано в первой строке— случится еще далекой весной, представляют собой разновидность лилий,растущих, по представлениям греков, на лугах подземного мира, в царствеПерсефоны; «черный парус» ассоциируется с несущим смерть сигналом изсказания о Тезее, а «кипарисовое дерево» было для древних греков деревомскорби и смерти»361. В.И.
Террас указывает на то, что и асфодели былисимволом смерти: «Здесь важно знать, что для греков асфодели, весеннийцветок, посвященный Аполлону, как символ первой зелени был такжецветком смерти, посвященным хтоническим божествам!»362Постоянное упоминание «собак» во множественном числе тем болеезначимо, если учесть, что в целом в творчестве Мандельштама образусобаки уделяется крайне мало внимания. Слово «собака», помимо«крымского» цикла, встречается только в стихотворении «В таверневоровская шайка…»:На рынке возятся собаки,Менялы щелкает замок.У вечности ворует всякий,А вечность – как морской песок(«В таверне воровская шайка…»)363Собака не сопровождает героя в царство мертвых, Мандельштамсловно спорит с древней традицией – для него собаки становятсяотчетливым, очевидным символом царства живых, но несчастных,измученных страхом и голодом живых.361Гёблер Ф.
Путешествия Осипа Мандельштама в Крым: поэтическая медиализация //Беглые взгляды: Новое прочтение русских травелогов первой трети XX века. – М.:Новое литературное обозрение, 2010. – С. 59.362Террас В.И. Классические мотивы в поэзии Осипа Мандельштама // Мандельштам иантичность. – Записки мандельштамовского общества.
Том 7. – М.: Радикс, 1995. – С. 21.363Мандельштам О.Э. Сочинения в 2 томах. – Тула: Филин, 1994. – Т.1. – С. 33.209Впредпринятомпутешествиисобакистановятсясимволомнегостеприимства: «сторожа и собаки», «овчарки на дворе» - это грозныйстраж, не впускающий незваных гостей, от собак хочет спрятаться герой«Старухиной птицы».При этом весь «крымский текст» пронизан аллюзиями к греческойкультуре:Я сказал: виноград, как старинная битва, живёт,Где курчавые всадники бьются в кудрявом порядке:В каменистой Тавриде наука Эллады - и вотЗолотых десятин благородные, ржавые грядки.(«Золотистого меда струя из бутылки текла…»)364В этой культурной парадигме трехголовый (как бы в одном существесоставляющий трех собак) пес Цербер не выпускает из царства мертвыхмучающиеся там души.
В описании царства мертвых «собаки» неупоминаются, они пребывают на границе мира мертвых и мира живых.Анализируя культурный код собаки в текстах, связанных с Крымом,следует учесть, что путешествие у О.Э. Мандельштама – это практическивсегда путешествие не только и не столько в пространстве, сколько вовремени:«пространствоКрымаусваивалосьМандельштамомкакэллинистическое культурное пространство, пронизанное «тончайшимтелеологическим теплом» («О природе слова»). Присущая акмеизму «тоскапомировойкультуре»,противоположностькультвраждебногреко-римскойнастроенномудревностик(впрошломуфутуристическому авангарду) обусловливают в творчестве Мандельштамадоминанту коллективной памяти, ее аккумулирование в медиуме текстов,при этом индивидуальная, автобиографическая память отступает на заднийплан в качестве эфемерной и несущественной по отношению к духу эпохи,364Мандельштам О.Э.
Сочинения в 2 томах. – Тула: Филин, 1994. – Т.1. – С. 61.210к «шуму времени»365. А время совершения этих путешествий – с 1917 по1933 гг. – обусловило и еще один важнейший аспект восприятияпутешествия во времени: в эпоху тотального обновления культуры ипрезрения к истории путешествие к истокам мировой культуры быловажнейшим средством воспоминания и сохранения достояния человечества:«По этой причине и тексты Мандельштама, появившиеся с 1917 по 1933 годв связи с путешествиями в Крым, были в первую очередь не выражениемличных воспоминаний, но универсальным трудом памяти, направленнымпротив забвения в эпоху революций, мировой войны и русскойГражданской войны; для Мандельштама это была пора величайшей угрозыдля коллективной памяти и европейской культуры, которая, говоря словамиГенриха Гейне, являлась его «портативным Отечеством»366.Обобщая, следует сказать, что в предпринятом поэтом путешествии висторию,путешествиивпамять,пронизанномдревнегреческимиаллюзиями, в описании города, улиц, как в стихах, так и в прозе постоянноупоминаются собаки, причем всегда во множественном числе и безуказания конкретных признаков или клички.
Единственный фрагмент«крымского текста», в котором собаки не упомянуты ни разу, - этостихотворение «Меганом» («Еще далеко асфоделей…»), в котором, какубедительно доказывает Ф. Гёблер, описано царство мертвых. Вероятно,языком намеков и художественных образов Мандельштам хотел показать,что «голодный старый Крым» весь превратился в царство мертвых, а награнице, там, где есть выход в мир живых, стерегут недружелюбные собаки,«овчарки».Вчетырехпрозаическихпроизведениях,составляющихцикл«Феодосия», постоянны упоминания о смерти и потустороннем мире: «в365Гёблер Ф. Путешествия Осипа Мандельштама в Крым: поэтическая медиализация //Беглые взгляды: Новое прочтение русских травелогов первой трети XX века.
– М.:Новое литературное обозрение, 2010. – С. 59.366Там же.211мягкой гостиной с голоду умерла теософка Анна Михайловна»; «теплый икроткий овечий город превратился в ад»; «жалкий глиняный Геркуланум,только что вырытый из земли, охраняемый злобными псами»; «идешь, какпо мертвому римскому плану»; «старушка жила в предсмертной,праздничной чистоте»; «домишко свой она не просто прибрала, аобрядила»; «бесповоротно считалось, что сюда их привезли умирать»;«здесь было так сухо, что ящерица умерла бы от жажды»367. В заключении«Старухиной птицы» эксплицитно сказано, что пребывание в Крымунапоминает о царстве мертвых: «Если выйти на двор в одну из тех ледяныхкрымских ночей и прислушаться к звуку шагов на бесснежной глинистойземле, подмерзшей, как наша северная колея в октябре, если нащупатьглазом в темноте могильники населенных, но погасивших огни городскиххолмов, если хлебнуть этого варева притушенной жизни, замешанной нагустом собачьем лае и посоленной звездами, — физически яснымстановилось ощущенье спустившейся на мир чумы — тридцатилетнейвойны, с моровой язвой, притушенными огнями, собачьим лаем и страшнойтишиной в домах маленьких людей»368.
Холмы-могильники, кругомощущение моровой язвы – и собаки, охраняющие границы этого мира и невыпускающие из него обратно к живым.Поездки в Крым отразились в стихах и прозе Мандельштама какпутешествие в царство мертвых. Ключом к разгадке этого зашифрованногосмыслаоказываетсяобразсобаки–точнее,собак,лающейинедружелюбной своры, охраняющей границы этого мира. Таким образом,лирический герой предпринимает вынужденное путешествие-бегство,имеющее в то же время мистический смысл.«Крымский текст» в прозе отличается также большим количествомупоминаний различных имен собственных: упоминаются имена и фамилии,367МандельштамО.Э.Феодосия//Электронныйhttp://rvb.ru/mandelstam/dvuhtomnik/01text/vol_2/01prose/0629.htm368Там же.212ресурскниги, улицы. Концентрация этих конкретных деталей в четырехфеодосийских очерках поражает.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
