Диссертация (1149116), страница 4
Текст из файла (страница 4)
Но вместе стем δαίμων – это и сам жребий, доля и участь, как, например, у Софокла22 иГесиода23 или в комедии Аристофана, где δαίμων и τύχη выступаютсинонимами24. Указанная двусмысленность позволяет нам вслед за А.-Ж.Фестюжьером определить смысл слов εὐτυχής и εὐδαίμων как «получившийблагую долю»25, с указанием на «внешний» источник обретаемого счастья.Таким образом, в дофилософском понимании счастья можно выделить двасущественных аспекта: с одной стороны, счастье находится в устойчивойзависимости от внешних обстоятельств и «надчеловеческих» сил, будь то судьба,случай или боги.
С другой – у античных авторов присутствует интуиция, чтосчастье можно заслужить и обрести ценой собственных усилий. К примеру,довольно подробным руководством по обретению счастья является поэма Гесиода«Труды и дни», в которой автор наставляет своего «безрассудного» брата на путьблагой жизни, давая множество советов от самых общих, наподобие «слушайсяТахо-Годи А. А. Природа и случай как стилистические принципы новоаттической комедии // Вопросыклассической филологии, 1971.
№ 3-4. С. 249.20См.: Homerus. Ilias, III, 182.21Фестюжьер А.-Ж. Созерцание и созерцательная жизнь по Платону. С. 269–270.22Sophocles. Oedipus Coloneus, 76: πλὴν τοῦ δαίμονος.23Hesiodus. Opera et dies, 314: δαίμονι δ' οἷος ἔησθα, τὸ ἐργάζεσθαι ἄμεινον.24Aristophanes. Aves, 544: κατὰ δαίμονα καί συντυχίαν ἀγαθὴν.25Фестюжьер А.-Ж. Созерцание и созерцательная жизнь по Платону. С. 272.1917голоса правды» до подробных практических рекомендаций, касающихсявозделывания земли или выбора себе жены. Заключает Гесиод свою поэмусловами: «Тот меж людьми и блажен (εὐδαίμων) и богат (ὄλβιος), кто, все этоусвоив, делает дело вины за собой пред богами не зная, птиц вопрошает и всякихдеяний бежит нечестивых»26.Мы видим, что счастье вполне может оказаться заслуженной наградой зачеловеческие усилия; тот, кто счастлив – «муж благой», а «нечестивец» обреченна несчастье.
Через сближение судьбы со сферой божественного в нейослабляется момент иррациональности и слепоты27, ее действие становится вкакой-то степени объяснимо и соотносимо с определенными качествами(ἀρεταί)28 индивида. В случае Гесиода рецептом счастья становятся трудолюбие,осторожность и предусмотрительность. Счастье (ὄλβος) приобретается в труде, ивсе, что нужно для его достижения – это работать и не гневить бессмертных(ἀναίτιος ἀθανάτοισιν)29.Казалось бы, все так, но тут же у Гесиода мы находим строки, нарушающиеустановленное правило взаимообусловленности счастья и добродетели: «Всепроисходит по воле великого Зевса-владыки.
Силу бессильному дать и вничтожество сильного ввергнуть, счастье отнять у счастливца, безвестного вдругвозвеличить, выпрямить сгорбленный стан или спину надменному сгорбить оченьлегко громовержцу Крониду, живущему в вышних»30.Согласно приведенным строкам, благой долей наделяет божество: всякоеблаго, равно как и всякое зло исходит от богов (Зевса). Однако эта воля«божественного раздатчика» склоняется к тому, чтобы стать произволом.Похожие строки мы находим у Гомера: «… Зевс громолюбец, который все ведая вHesiodus. Opera et dies, 826-828 / пер. с др.-греч. В. Вересаева // Гесиод. Полное собрание текстов.
–М.: Лабиринт, 2001. С. 76.27См.: Сапронов П. А. Культурология: курс лекций по теории и истории культуры. – 2-е изд., доп. –СПб: Лениздат, Союз, 2001. С. 166.28См., например: Pindarus. Nemea, I, 9: δαιμονίαις ἀρεταῖς.29Hesiodus. Opera et dies, 827.30Hesiodus. Opera et dies, 4-8 / пер. с др.-греч. В. Вересаева // Гесиод.
Полное собрание текстов. – М.:Лабиринт, 2001. С. 51.2618мире, благо (μοῖράν) и зло (ἀμμορίην) земнородным по воле своей посылает»31;или: «… одно нам дарует, другого лишает нас своенравный в даяньях Кронион,ему все возможно»32. Божество, раздающее долю и в этом отождествленное ссудьбой, само оказывается «обременено» чертами судьбы в ее иррациональности,беспощадности и необъяснимости.
В стихах Феогнида мы читаем: «Многиеобладают скверным сердцем, но прекрасной долей (δαίμονι)»33; и далее: «удругих – добрые намерения, но они стонут под тяжестью своей злосчастной доли(δαίμονι)»34.Длячеловекаантичнойкультурычерезустроительную«космичность» божества всегда проглядывает зияющий ужас бессмысленностисудьбы: с одной стороны, Зевс даровал людям справедливость35, с другой – приего всемогуществе Зевс позволяет благоденствовать дурным людям, в то время,как добродетельные получают в удел бедность36.Такой дуализм в дофилософском «естественном» представлении о счастьепо-своему неизбежен. Сознавая себя как индивидуальное бытие, человекантичной культуры ощущает свою «выделенность» из всеобщности природы, ноэто имеет и оборотную сторону: ощущение ненадежности, беззащитности иуязвимости существования, связанное с отсутствием укорененности в мире какцелом.
Поэтому с одной стороны, счастлив тот, кто благополучен, не терпитбедствий, лишений, горя, кто живет по правде и справедливости, воплощаягражданские добродетели, руководствуясь житейской мудростью и во всемпридерживаясь меры. Однако ничто не гарантировано и никто, даже самыйдобродетельный муж, не может быть до конца спокоен: предсказать волю судьбыи угадать действие удачи – не в человеческой власти.Homerus.
Odyssea, XX, 75-76 / пер. с др.-греч. В. Жуковского // Гомер. Илиада. Одиссея. – М.: Худож.лит., 1967. С. 656.32Homerus. Odyssea, XIV, 444-445 // Там же. С. 588.33Theognis. Elegiae, I, 161 / Цит. по: Фестюжьер А.-Ж. Созерцание и созерцательная жизнь по Платону.С. 272.34Theognis. Elegiae, I, 163 / Там же.35См.: Hesiodus Opera et dies, 279: ἀνθρώποισι δ' ἔδωκε δίκην.36См.: Theognis. Elegiae, I, 373-392.3119Но в чем же конкретно состоит счастье? Пожалуй, одно из наиболеевыразительных изображений античного представления о счастье мы находим уГеродота. В первой книге Истории содержится известный рассказ о встречеафинского законодателя и одного из Семи мудрецов Солона (VII-VI вв. до н.
э.) слидийским царем Крезом, известным своими несметными богатствами. На вопросКреза «Встретил ли ты уже счастливейшего (ὀλβιώτατον) человека на свете?»37,Солон отвечает, что самый счастливейший человек – это афинянин Телл, и томуесть несколько причин: на протяжении всей жизни Телла его город процветал,сыновья его были прекрасны и добродетельны, у них также родились дети и приего жизни никто из них не умер, для афинянина он был достаточно зажиточен и,наконец, он удостоился славной кончины – отражая неприятеля, он пал всражении при Элевсине. Афиняне устроили ему погребение за государственныйсчет и осыпали почестями.
По логике афинского мудреца, жизнь Телла отмеченаблагополучием и благоденствием, и окончательным ее завершением явиласьдоблестная смерть в битве. Примечательно, что жизнь Телла и его счастьеГеродот характеризует как ὀλβιώτατος38, отличая ὄλβιος (благоденствующего)от εὐτυχής (преуспевающего), то есть того, чье счастье соответствует егодобродетельным качествам от того, которому сопутствует только внешнеевезение. Рассматриваемая Солоном как целое, жизнь Телла оказываетсявоплощенным счастьем: этому человеку благоволили боги (судьба) и, что неменее важно, этот человек был не чужд добродетели, как воинской, так игражданской.Однако дальнейшее рассуждение Солона вновь вскрывает устойчивыйдуализм представления о счастье: никто не может называться счастливым, покане окончит свои дни39. Если человек во все дни своей жизни есть лишь «игралищеслучая», если в любой момент все старания могут оказаться напрасны, значит егосчастье в каждый момент жизни ненадежно и находится на грани срыва, и поHerodotus.
Historiae, I, 30, 14 / пер. с др.-греч. Г. А. Стратановского // Геродот. История в девятикнигах. – Ленинград: Наука, 1972. С. 19.38Herodotus. Historiae, I, 30, 18.39Herodotus. Historiae, I, 32.3720большому счету, такое состояние не может в полной мере считаться счастьем.Несмотря на все богатство и власть, принадлежащие Крезу, к его удивлениюСолон не признал его полностью счастливым человеком. Таким образом,абсолютное счастье не достижимо как реальность «для-себя», а достижимо тольков смерти вместе с человеческой жизнью, прекращающей какое-либо воздействиена нее внешней силы судьбы, как, впрочем, и отменяющей возможность самогосчастья.
«Ведь уже многим божество [на миг] даровало блаженство (ὄλβον), азатем окончательно их погубило»40.Противоречиемеждууказаннымиспособамипониманиясчастьянеразрешимо для «естественного», дофилософского сознания древнего эллина.Любые мудрые наставления античных лириков об умеренности, трудолюбии,добродетельности и проч.
не способны гарантировать счастье и защитить отневедомого и неизбежного рока. Следование подсказкам «здравого смысла»можетлишьнавремяутешитьиобеспечитьвидимостьустойчивогосуществования. Однако туман рано или поздно рассеивается и индивидуальноебытие снова оказывается один на один со своей судьбой, отмеряющей ему его«незаслуженную» долю. Со всей вероятностью именно с этой интуицией человекаантичной культуры связано, казалось бы, парадоксальное утверждение, что«смерть для людей лучше, чем жизнь» (ἄμεινον εἴη ἀνθρώπῳ τεθνάναιμᾶλλον ἢ ζώειν)41.
О том же свидетельствует знаменитое изречение хора из«Эдипа в Колоне»: «Не родиться совсем – удел лучший (Μὴ φῦναι τὸν ἅπαντανικᾷ λόγον). Если ж родился ты, в край, откуда явился, вновь возвратитьсяскорее»42. Также в Элегиях Феогнида мы читаем: «Не родиться – дляземнородных всего лучше (Πάντων μὲν μὴ φῦναι ἐπιχθονίοισιν ἄριστον’) … aродился, так скорее пройти врата Аида» (φύντα δ' ὅπως ὤκιστα πύλας ἈίδαοHerodotus. Historiae, I, 32, 47 / пер. с др.-греч. Г.
А. Стратановского // Геродот. История в девятикнигах – Ленинград: Наука, 1972. С. 21.41Herodotus. Historiae, I, 31, 16-17 // Там же. С. 20.42Sophocles. Oedipus Coloneus, 1024-1027 / пер. с др.-греч. С. Шервинского // Софокл. Трагедии. – М.:Худож. лит., 1988. С. 151.4021περῆσαι)43; «О, блажен и счастлив и богат (μάκαρ εὐδαίμων τε καὶ ὄλβιος)всякий, без борений в черный чертог Аида сошедший, врагов не трепеща, непонужден к злодеянью, друзей не испытавший, каковы их мысли»44.Бремя индивидуального существования оказывается тяжелой ношей длягреческого сознания: будучи всецело подчинена внешнему предопределению,жизнь теряет всякое смысловое содержание.
И если и существует какая-товозможность избежать попадания в «поле действия» судьбы, то она связана сотказом от жизни. Связь судьбы с рождением фундаментальна: смерть настигнеттого, кто был рожден. Так не лучше ли тогда и вовсе не рождаться?Парадоксальнымобразомразнонаправленныеивдревнегреческойнепримиримыелинии:культурестремлениесоседствуютксчастью,двексамоосуществлению, и, напротив, желание уйти обратно, в «блаженное лоно»небытия (последняя тенденция усиливается по мере нарастания кризисныхмоментов в античной культуре и истории)45.Но вместе с тем античностьсодержит в себе еще одну перспективу.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
