Диссертация (1149113), страница 9
Текст из файла (страница 9)
«Если солнце видимо всемиморями, на которых день, все эти моря в свою очередь видимы солнцем.Следовательно, вся освещенная вода превращается для солнца в подобие зеркала,и оно кажется для глаза находящимся все в каждой его части».46 Отсюда задача —создать систему каналов и водоемов, при условии обеспечения их отражательнойспособности и пространственной широты отражения. «Пусть будут сделаныисточники на каждой площади… Река посредине да не получает загрязненнойводы… Течение воды не проводи по канавам, которые находятся в земля, чтобы,когда река загрязнена, не заносилась почва на дно названных канав.
И для этогоканавы будут пополняться через шлюзы и таким образом будут всегдачистыми».47 Освобожденное от застройки пространство (площадь) и системаестественных зеркал, наполняющих это пространство светом, представляют,таким образом, тело в качестве объекта, всецело включенного в практикипредставления,лишаятотилиинойакт-движениефункциисокрытия.«Поверхность каждого тела вливается в весь освещенный воздух, для которогооно является объектом; поверхность непрозрачных тел имеет полное [свое]подобие во всем освещенном воздухе, окружающим его с любой стороны».48Площадь — пространство, вода, прозрачность и чистота — пунктыпереплетенияиндивидуальнойиобщественнойзаботы,или,точнее,индивидуальной и коллективной заботы о теле — средства противодействияфизиологическим и социальным болезням.
С одной стороны, тело человекастановится меньше подвержено болезням благодаря циркуляции воздуха и воды,45Да Винчи Л. О свете, зрении и глазе // Да Винчи Л. Избранные естественнонаучные произведения. М.:Наука, 1955. С. 652.46Там же, с. 655.47Цит. по: Гарэн Э. Проблемы итальянского Возрождения. С. 223.48Да Винчи Л. Тетради по анатомии // Да Винчи Л. Анатомия. Записи и рисунки.
М.: Издательство АНСССР, 1965. С. 68.39обеспеченной соответственно широтой развертки пространства и механизмомканалов и шлюзов; с другой стороны, социальное тело вычленяет и регистрируетболезненныеэлементы,замечаяихврепрезентативномпространстве«корпоральной» люминесценции, произведенном механизмами отражения ираспространения естественного света. Душа становится здесь моральнымизлучением тела, а тело — картой ментальных состояний, индикатором силыжелания и репрезентативным медиумом, фиксирующим «броски» чувственногонапряжения.
Пресловутое тело убийцы — одинокая темная точка на широком исветлом фоне, отчаянно мечущаяся в поисках укрытия от взгляда. Но онаобезоруживается уже на уровне присутствия: древняя угроза, исходящая от тела иподспудночувствуемаяпредшествующейэпохой,разрешаетсявместесдезактуализацией недавних символов власти. Тело лишается своего агрессивногосубстрата, отныне оно не грозная сила, концентрирующая в себе могущество, нолишь экран скрытых интенций, на котором транслируется периодика жестов,мимики,движенийипоз,доступныхвзглядукакряд«прозрачных»,самоочевидных феноменов. Внимание с тела как такового смещается напронзающиеегодвижения.Недостаточнолишьвоссоздатьиерархиюпространств, топономически совместимых с определенного рода телами,необходимо задать пространство, в котором тело не просто выявит своихарактерные склонности, но сделает себя максимально прозрачным. ЕслиФиларете регистрировал тела, пусть «грязные» и «срамные» тела, то Леонардорегистрирует только мимику тела, а потому порядок начинает постепенносмещаться с трансцендентного на имманентный уровень — уровень общихправил.
Тело говорит о том, что будучи включено в пространство представленияоно становится прозрачным для взгляда, размечая свои интенции в соответствии сустановленной практикой порядка, — такова диспозиция власти, исповедуемаяархитектурой, и видящая своей целью обезвреживание тела уже на уровне егопубличного присутствия, т. е. естественного присутствия, так как человек тоговремени легитимируется в своем существовании способностью к коммуникации.Так через реестр социально-культурной сверки синтезируется тело эпохи40Возрождения.
Но как сделать регуляцию телесного автономной и перманентнойпо отношению к индивиду?Леонардо словно не замечает индивидуального. Для него тело — это наборактов-движений, которые можно упорядочить определенным образом. Чтокасается души, то о ней речь и вовсе не идет. Как отмечает М. Ямпольский,именно «размышления Леонардо позволили подойти к описанию деформацийтелесности вне системы психологических мотивировок».49 Тело — вариацияактов-движений, а индивид — модель, собранная на пересечении этих движении,смысловой узел, где смысл целого осуществляется за счет встречи единичностей.Поэтому, для предупреждения акта, необходимо пространство порядка, а такжепрактика вычленения интенции жеста на фоне этого порядка, и неважно являетсяли основой этой практики интуиция художника/анатома или объективныйтехническийприем(например,освещение).Однаковсе,чтокасаетсяавторегуляции, остается в стороне от рассмотрения. Филарете еще предлагал телов качестве средства индексации внутренних интенций, а Сфорцинду — в качествезеркального пространства, в котором любая погрешность подлежит исправлениюсобственным (индивидуальным) усилием, благодаря которому осуществляетсятрансфер из зоны отчуждения в интеллигибельное пространство (комнатыастрономов и философов).
Леонардо вследствие отказа от рассмотрения «иллюзииглубины» — индивидуальной души — рассматривает тело уже только как объектпредельно доступный в своей прозрачности взгляду другого. Практики синтезатела у Филарете допускали возможность бунта — ненависть отчужденных поотношению к установившемуся порядку, ведь вся гармония строилась только наосознании собственной неполноценности и привития чувства вины. ПрактикиЛеонардо ужесточали способы контроля и надзора: политика окончательносводилась к общим правилам руководства; индивиды рассматривались каквариации, медицина сблизилась вплоть до исчезновения границы с социальнойрегуляцией (практики пространства, света и прозрачности, направленные как на49Ямпольский М.
Демон и лабиринт. М.: Новое литературное обозрение, 1996. С. 4.41индивидуальное здоровье, так и на предупреждение социальных недугов), аархитектура вопреки своему древнему назначению противопоставлять внешнеевнутреннему, скрывая последнее, лишает человека «символической кожи». Т. е.открыто предоставляет ставшего беззащитным человека взгляду другого, безтруда считывающего внутренние интенции с поверхности тела. Ни в проектеСфорцинды, ни в плане «идеального города» Леонардо речь не идет обимманентном синтезе и воспроизводстве телесности. Архитектура можетформировать тело только внешним образом, пусть даже при этом раскрываютсяего внутренние интенции.
Поэтому с самого начала эпохи Возрождения ведетсяспор о праве первенства и наследования в процессе включения тела впространство представления. Спор о теле внешнем («хрустальное тело»Леонардо), для которого не существует ничего внутреннего и скрытого, и о телевнутреннем, но не о душе в христианском понимании, а о душе как наборепреодоленных логосом душевных аффектаций и телесных влечений. Этиминструментальным логосом, претендующим на логическую реконструкциютелесных аффектов был риторический дискурс. Если через анализ силыхудожественной интуиции и значения культурного преобразования природноголандшафта Леонардо описывал организацию общественно-коммуникативногопространства, в котором вовремя распознаются и искореняются даже мельчайшиеотклонения индивидов от установленного морального порядка, то риторическийдискурс, полагающий голос свидетельством присутствия жизни в теле, егоодушевленности, пытается воздействовать на тело интроективно («изнутри»),осуществляя не визуальные, но вербальные практики воспитания, социализации,индивидуации.421.
3. Кодирование соматики в риторическом дискурсеКто создал образ человеческому телу? «Кто тот, кто описал ему очертанияглаз? Кто тот, кто пробуравил ему отверстия ноздрей и ушей? Кто тот, кто отверзему рот? […] Кто тот, кто покрыл ему кожей плоть? Кто тот, кто разделил емупальцы? Кто тот, кто сделал ему плоскими ступни ног? Кто тот, кто прокопал вего коже поры? […] Кто тот, кто запечатлел достойное на виду, а постыдноескрыл?»50 Великие учителя риторики эпохи Возрождения прекрасно знают ответна эти древние вопросы, будто бы заданные Трисмегистом своему сыну.